синяки

ацуши уже тихо проклинал свой рост и свою неуклюжесть. он бился обо все подряд, зарабатывая себе синяки чаще, чем дазай говорил о суициде. умудрялся даже получать царапины и ранки. больше всего их было на ногах и руках. почти каждый раз, из разных углов дома были слышны внезапные крики накаджимы, что-то из разряда "ай!" или "какого черта...?", или же "больно!!"

дазай иногда тихонько посмеивался над этим. почти у всех появилась привычка подставлять руку, когда ацуши собирался уже удариться обо что-то (или же кёка), особенно у акутагавы, с которым ацуши и жил вместе.

в детстве у ацуши это тоже было часто. но тогда он был ребёнком, с большим количеством энергии, а сейчас несколько поменялось все. с его ростом метр сто семьдесят было ещё хуже. ещё хуже было, когда он ударялся не об что-то, а об кого-то. тогда было вдвойне неловко.

он умудрялся получать синяки даже ночью. не понятно как, не понятно когда, но кажется, ацуши уже просто смирился. было по прежнему больно, но привычно.

некоторые люди из его окружения, тоже малость привыкли. ну, а кто не привык — так это акутагава.

***

акутагава что-то листал в телефоне, сидя на краю дивана. ацуши лишь без слов сел к нему на колени, и погладил по волосам.

— что делаешь...? — спросил ацуши, смотря куда-то на его шею

— писал хигучи, она не отвечает на сообщения. ладно. — он отложил телефон в сторону, — как день прошёл?

— все по старому, по сути целый день писал отчёты, уф... спина теперь немного болит. — произнёс он, пока акутагава водил рукой по его бедру, внимательно слушая. он на секунду перевёл взгляд, и его выражение лица сменилось. — м? что-то не так?

— откуда у тебя столько синяков?

— а, это? тю.. я не знаю. я вечно обо что-то бьюсь, может от этого — ответил юноша

— точно?

— точно-точно. ну, откуда ещё могут быть?

— если это кто-то сделал, я убью его, тигр.

— да успокойся! — он на секунду закрыл лицо руками, — ах... ты же знаешь, я немного неуклюжий...

— немного?

— эй! — он слегка ударил того по макушке, — совсем чуть-чуть!

— если это реально тебе кто-то сделал, то...

— прекрати, рю!