она прекрасно помнит их знакомство
— Тебе всего тринадцать, а уже куришь? Ты такая забавная! — его прерывистый смех смешивался со звуками прибоя.
— А тебе какая разница? Иди куда шел и не мешайся…
Но он не ушел…
Помахав сигаретой той же марки, что и у Генри, он встал прямо перед ней и, прикурив, несколькими секундами позже выпустил табачный дым в лицо.
— Мудак! — только и выдавила из себя она.
***
Каждый раз он приходит на то место где сидит Генри и выносит ей мозг своим вечным молчанием. Но девушка не ломается и также молчаливо его терпит. Тишина длилась две недели и продолжалась наверное еще бы больше, пока однажды Генезис не соизволил спросить, что надобно школьнице в порту, но услышав злобное шипение, замолчал вновь. Несколько минут спустя невнятным мычанием Генри пыталась сказать, что тут отходит корабль с продовольствием и она всегда смотрит как он исчезает в тумане.
— Корабль? Я думал, что-то посерьезней… Но да ладно. Какая мне разница? Я же должен не мешаться… Ведь так, Курильщица?
Она не выдержала, а удар по челюсти сказал, что у нее точно не все дома. Генри думала, что этот придурок наконец покинет ее или сдохнет от удара. Но мечты разрушил его истеричный и опять же прерывистый смех.
— Чего ржешь? Или еще хочешь! — она вновь кинулась на него с кулаками, но поскользнувшись на мокром после шторма пирсе покатилась прямиком к его концу.
еще секунды и кто-то сможет на себе испытать холод моря в октябре
Сильные руки схватили за талию, резко развернули, и девушка упала прямо на парня. Он расслабленно выдохнул, а ее трясло от испуга. Пальцы онемели, руки тряслись, и легким катастрофически не хватало воздуха.
— Ну и что случилось из-за чего ты так дрожишь? — очевидный вопрос и ей хочется реветь от того, что Генезис не знает. Хотя это очевидно, ведь они почти не говорили.
— Воды… Я… боюсь… воды… — и она не сдерживаясь, начинает безудержно плакать в его еще по подростковому худую грудь, скрываемую плотной толстовкой.
А он гладит ее голову, называя глупой и опять смеется, как всегда прерывисто, с небольшой хрипотой в ломающемся голосе, но искренно…
***
Неаккуратно сорванные цветы Генезис преподносит Генри на следующий день после ее шикарного падения. Говорит, что теперь она обязана ему пачкой сигарет, и ей приходится расстаться с приятным табаком ради какого-то веника.
Отсиженный ими пирс уже был неинтересен, а вот подсобка кафе восьмидесятых годов была как нельзя кстати романтическим порывам первых отношений. Ничего им не нужно было, кроме тех слишком страстных поцелуев, а по-другому парень целоваться не умел. Сплетение губ куда ни шло, но когда Генри в свои тринадцать показывала ему грудь, что мгновенно дало Генезису знак, что можно перейти к чему-то более стоящему.
правда первый секс случится только через два года, и по традиции пройдет в подсобке кафе
Правда они все также мало говорили.
***
Генезис говорит, что для того чтобы их связь стала крепче, им стоит как-то пометить друг друга. Идея пришла быстро. Парные шрамы самое лучше решение, которое они принимали вместе и прекрасный повод насолить друг дружке.
— Так куда будем тебя метить? — спрашивает он, отводя взгляд от девушки, вертя маленький походный ножик в руке и полагая, что она будет думать долго и не спеша, собирался дойти кафе за кофе, но Генри вдруг выдает:
— Лицо. Порежь мне щеку или губу. Можно конечно нос, но я собиралась в будущем проколоть ноздрю, а со шрамом будет не удобно. Давай, не ломайся, мне ведь это необходимо. Так ведь ты сказал?
Салфеткой он стирает кровь с теперь появившегося треугольника, что Генезис так аккуратно выводил ножом на её нежной и мягкой щеке. Осталось дело за девушкой. На его плече она, как бы жестоко это не звучало, вырисовывает звезду, которая через десять долгих лет станет прекрасным и кровавым, а может совершенно искренним воспоминанием о любви Генри к нему. Через десять лет он лежа в окружении итальянских проституток будет тихо мычать ее имя, вводя милых шлюх в ступор. А пока, Генезис обнимает свою малышку и даже думать не хочет, что сможет променять ее на кого-то другого. Эта безумная мысль остаться в одиночестве пугала больше чем, что-либо.
Или кто-либо…
***
Их странные отношения длились долгие четыре года. Все было хорошо, пока он не бросил ее. Истерики не было, она спокойно отнеслась к его прощальному письму, в котором Генезис ясно дал понять, что теперь они точно никогда не встретятся. Парень уехал. Оставил маленький городок позади себя. Стер воспоминания, что о Генри, что о гавани, в которой они встретились. Он ушел, оставив на прощанье еще один шрам.
Спустя год уехала и сама Генри. Кочуя по стране она встретила Нору, познакомилась с Гидеоном, свела этих двоих вместе, но все также оставалась одна, наедине с мыслями о том подонке, что сделал ее такой, какая она есть теперь.
но спустя несколько лет и у нее стерлись те воспоминания, которые раньше она бы ни за что не отдала бы их, даже если ей угрожали смертью…
***
Он огибает площадь со стороны трущоб, проходя мимо фонтана по пути, кидая в него монетку, украденную у какого-то простофили. Где-то что-то кричит священник Авель, но речи этого еврея не интересуют уже никого. Старый дурак, что ходит в публичные дома по субботам. Пьяница, который пьет вина для служб. Но опять же никого это не интересует.
Равенна — солнечный город, прогнивший насквозь. Та обратная сторона итальянской жизни, в которой не хочется оказаться. Сейчас лето, а следовательно началась охота на таких как он. На особенных. Такое жаркое время года обещает кровавую резню, как среди людей так и среди тех чудищ, на которых объявлена она же.
Может быть… единственное, о чем правильно говорит Авель это оставить в покое хотя бы слабых. Пользы же никакой от них. Правда это не тот вопрос, который Генезис задает себе. Он думал… приняли его в то, тайное общество, в котором ему будет комфортно. Бегать из города в город даже такому ненормальному как он уже наскучило. Нужно было посадить свою задницу в одном месте хотя бы на несколько лет. Обосноваться, завести новые знакомства и желательно выгодные. Ведь так безопасней. Так он сможет жить.
Стертые им же самим воспоминания, что болью раздавались по всему мозгу и значительно усложняли мыслительный процесс. Он хотел забыть все, но каждый раз когда он ложился спать, то и дело, слышал всхлипы, стоны или смех. Последнее крайне редко, а второе чаще всего. Благодаря им же появилась бессонница и какая-то там (он наверняка опять забыл название) фобия.
Иногда отсутствие сна прекращалось. Генезис засыпал, сном невинного ребенка, но тут же вскакивал, слыша новую порцию раздражающих звуков. И в крайне редких случаях, такой приятный, по-детски заливистый смех, а после, единственную фразу:
«прости меня моя любовь»
Увидев пустой переулок, он свернул с площади в него. Нужно убрать ненужные мысли, ведь они всегда мешают юноше при работе.
Только мысли? А как же твои чувства… твое черствое сердце.?
— Вы видели?! Там был тот демон, я собственными глазами видел! — воскликнул Авель, тем самым привлекая внимание толпы.
— Эй, ловите же его! Прекрасный же товар!
Тень, заслоняющая лица твоих друзей, и солнце, освещающее тела врагов. Кто хуже? Первые или вторые? А может это ты…
Постояв еще несколько секунд, казавшихся вечностью, Генезис хмыкнул, что означало его насмешку в сторону проповедника. А спустя минуту исчез вовсе, оставив после себя запах табачного дыма.
***
— Что значит П. М. М. Л.? — как бы невзначай задал он вопрос Генри, вычерчивающей надпись на стене походным ножиком.
— Прости меня моя любовь. — начала девушка, — Если вдруг мы с тобой поссоримся, а после очень злится на себя за ссору, то по очереди будем ходить к этой стене и просить так прощения друг друга.
Для двух девятиклассников такое занятие могло быть неинтересным и абсурдным.
как будто по другому помириться нельзя
Но для них это было особенным. Это было подтверждением того, что даже зная их ужасные характеры, есть шанс полного штиля в отношениях. Как бы глупо не звучало, но так и обстояли дела.
а после они идут в знакомую им каморку, заниматься тем о чем лучше промолчать
***
Наверное это грубо и жестоко по отношению к тебе, но все же. Я думаю, нет, я уверен в том, что нам надо расстаться. Видишь ли для меня это ужасное место. Я не хочу сказать, что из-за тебя, но складывается ощущение, что я вечно одинок даже находясь в твоем окружении. Знаешь между нами стоит стена обид: на жизнь, общество, этот гребаный мир. Забавно не чувствуешь? Мне запарно писать о том и о сем по типу: «Мы слишком разные» или «Мы не созданы друг для друга». Хотя это по сути одно и тоже. Я скажу кратко и ясно. Ты мне наскучила. Мы прекрасно поиграли друг с другом. Я правда был по уши влюблен в тебя. В твои страхи, странности и тот шрам, что я же и сделал. Но не теперь… Я хочу покинуть это место и одной из причин моего отбытия являешься ты. Моя рука уже затекла, если быть честными. Генри, я не люблю тебя и надеюсь, что не увижу никогда в своей долгой и обещающей быть насыщенной жизни. Прощай.
твой милый Генезис
Вместе с Норой они разбирали бардак на чердаке. Смотрят содержимое коробок. Где-то лежит сломанная пишущая машинка, рождественские и обычные игрушки, еще работающая музыкальная шкатулка.
В маленькое окошко светит синева неба. Небольшой солнечный свет, заполняет доступное ему пространство. Он падает на коробку с надписью: «Super Secret» и видя ее, Генри хочется и смеяться и плакать, что она прекрасно выполняет. Так же она прекрасно помнит, что в коробке лежит её ответ на признание Генезиса. Хочется достать и вновь прочитать собственный крик отчаяния, но всучив пыльный атрибут чердака Норе, девушка выскакивает на улицу и говорит, сначала шепотом, добавляя громкости, пока не услышат все: — Прости меня моя любовь… (.)
Возможно здесь должно стоять троеточие, а может и просто точка. Я не знаю, но пусть все будет так как есть. И…
П. М. М. Л.