Командный Мостик – один из самых старых районов Корабля, непосредственно связанный с корабельным остовом. Он размещен там, где возмущения, создаваемые скайдайв-генераторами, минимальны. Именно здесь размещен электронный мозг Корабля – Центральный Вычислительный Блок. Три суперкомпьютера ведут параллельный расчет скайдайв-маневров, выполняя вычисления, способные повергнуть любого математика из плоти и крови в ужас.

Центральный Вычислительный Блок напоминает сверху город – причем город древний, частично разрушенный и поросший джунглями. Как и весь Корабль, бортовые компьютеры многократно ремонтировались, апгрейдились, к ним пристраивались новые блоки. Сверху все это опутано кабелями, в полумраке напоминающими лианы. Компьютеры никогда не спят – даже в спокойные времена по залам разносятся щелканье реле, урчание трансформаторов, бульканье жидкого азота в трубопроводах охлаждения криотронных узлов…

Рядом с Центральным Вычислительным Блоком находится Информаториум – я, кажется, уже упоминал о нем. По сравнению с Вычислительным Блоком, Информаториум – воплощение порядка. Облицованные голубоватыми пластиковыми панелями залы освещены ровным люминесцентным светом. В шкафах дремлют файлы – десятки и сотни тысяч файлов. Здесь художественные произведения, вплоть до времен Олд Тэрры; научные труды; отчеты о посещении Кораблем иных миров… Где-то здесь наверняка лежит и описание Джератофа – но я даже не пытался его искать, словно боялся уподобиться той женщине из мифа, что не вовремя оглянулась, и этим обрекла себя на гибель, а потомков – на проклятье.

Иногда у меня возникает вопрос – какими критериями руководствуются эмиссары, отбирая для Информаториума произведения искусства на посещенных поселениях? Чем руководствовались посещавшие Эрзулию эмиссары, взяв на Корабль дешевые эпопеи о похождениях туповатых суперменов и романы в духе «потока сознания», выглядящие абсолютной бессмыслицей? А те произведения искусства, которые эмиссары проигнорировали – не были ли они по-настоящему достойны сохранения в Информаториуме?..

Просторные и светлые залы Информаториума почти безлюдны. Меня поначалу удивляло, что члены команды редко посещают это место.

– Здесь нет ничего удивительного, – сказал эмиссар, когда я рассказал ему об этом. – Файлы, которые нам были интересны, каждый из нас уже давно пересмотрел по нескольку раз. Поверьте, очень скоро и вам это надоест.

Я только пожал плечами.

Терминалы Информаториума выглядят как метровые кубы-голомониторы из иксигласа с бесконтактной панелью спереди. Панель реагирует на движения рук – просто и удобно. Сегодня в зале терминалов было лишь двое. Один был мне незнаком – судя по крепкому телосложению, это был один из приезжих с Таркьюп Инуа. Зато второго я узнал издали – из всех, кого я встречал на Корабле, только у этого человека были седые волосы…

Уинслоу стоял перед терминалом, водя руками перед панелью. В толще прозрачного куба плыли синие строчки. Я пригляделся к ним – оказалось, что это были в основном заглавия справочников по криптографии и языкам Олд Тэрры.

– Вы что-то расшифровываете? – спросил я астрофизика. – Неужели сигнал?

– Возможно. – Уинслоу кивнул. – Сначала мне необходимо понять, что это действительно стоит расшифровывать. Большая часть сигналов, которые принимают Коммуникационные Башни, до отказа переполнены помехами; где-то восемьдесят процентов так и не удается отфильтровать. Из того, что удается, большая часть – не более, чем напоминание…

– Напоминание?

– Да, время от времени мы отправляем в космос модулированный сигнал, как напоминание о том, что мы все еще существуем. – При этих словах Уинслоу усмехнулся, но усмешка его не выглядела веселой. – Большая часть улавливаемых нами сигналов – это именно такие напоминания, отправляемые другими Кораблями, либо планетарными колониями. Но иногда может попасться нечто…

– Понятно. И сейчас вы…

Уинслоу покачал головой.

– Пока у меня только подозрения – сказал он – Есть основание полагать, что сигнал как-то зашифрован, или он вообще не на интерлинге…

– Тщщерт! – раздалось в тиши Информаториума. Я невольно вздрогнул. Инуец в порыве раздражения бил кулаком по иксигласу.

– Тщерт! – восклицал он на интерлинге, но с забавным акцентом. – Не слушаться, совсем не слушаться!

– Что случилось? – Я подошел к инуйцу сзади. Он не ответил; впрочем, все было понятно и без слов. Привыкший к устаревшим сенсорно-кнопочным панелям инуец, вместо того чтобы двигать руками возле панели, водил по ней пальцами; изображение в толще куба то сжималось почти в точку, то увеличивалось, курсор метался, точно пьяный.

– Терминал сломаться! – Инуец все еще пытался совладать с панелью – Не слушаться!

– Вы неправильно делаете. – Я мягко оттеснил инуйца от терминала. – Глядите!

Вытаращив глаза, инуец смотрел то на мои руки, то на голомонитор.

– К-как?.. – выдавил он из себя. – Тщерт, как твой это смочь?

– Не надо водить по панели пальцами, просто поднесите к ней руки и представьте, что вы держите ими изображение в голомониторе.

Инуец нерешительно «взял в руки» изображение на экране, но удержать его не сумел – неловко дернувшись, он свернул изображение в точку. В голомониторе появилась надпись:

ПОИСК ПРИОСТАНОВЛЕН

ОТКРЫТЬ СТРАНИЦУ ПОИСКА СНОВА?

ДА+ НЕТ+

– Тщеееррт!! – Инуец снова застучал пальцами по панели.

ПОИСКОВАЯ СТРАНИЦА ЗАКРЫТА

СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ

Инуец молча уставился в голомонитор. На его лице было написано отчаяние. Мне стало его жаль.

– Не надо расстраиваться, – попытался я его успокоить. – Первый раз с непривычки мало у кого получается…

– Нет! – Инуец с откровенной неприязнью поглядел на меня. – Твой не понять… Мой здесь чужой!

– Я тоже чужой здесь, – поспешил успокоить я его. – Я появился на свет на Джератофе, что в системе Эон Софиа… – Тут я осекся, поняв, что эти названия моему новому знакомому ничего не скажут.

Инуец отвел взгляд.

– Мой не слышать про такой…

Сколько же в Галактике обитаемых миров, забытых всеми?! Когда-то к ним приходили Корабли с колонистами; на планету высаживались люди, оборудование, необходимые материалы (включая зародышевую плазму животных и людей). Огни Кораблей исчезали в космической тьме, а люди оставались, предоставленные самим себе. Люди ждали, что Корабли вернутся вновь – но менялись поколения, а Корабли не приходили. Постепенно поколение Надежды сменялось поколением Отчаяния; Корабли становились забытой легендой, им начинали поклоняться, словно богам, а потом, разочаровавшись, предавали остатки памяти о них проклятью и забвению…

А между тем Корабль продолжал плыть в никуда, и проклявший его мир стал для него всего лишь строчкой в давно погребенном в недрах машинной памяти списке. Ему не было ровным счетом никакого дела до миров, которые он – или его собратья – когда-то заселили. Ему не было дела до разбросанных по Галактике осколков человечества; ведь он и сам был таким же, как и они, брошенным осколком.