В участок Маркуис и Джон ехали в гробовой тишине. Маркуис даже не стал включать магнитолу — ему было слишком неуютно из-за мыслей, посетивших его в комнате дочери; Джон же выглядел расслабленным и отвлеченно смотрел в окно.
«Может, Гэри отговорит его?..» — думал Маркуис. Он понимал, что сам не решится отказаться от такой выгоды: во-первых, он потеряет деньги, а во-вторых — лишний раз предстанет в глазах Джона трусом. Этого Маркуис хотел в последнюю очередь.
И все-таки что-то подмывало его высказаться, и противиться он не мог.
— Джон, — сказал Маркуис. — Не думаешь, что Джессика была права?
— В каком плане? — спросил Джон негромко.
— Что… что у нас ничего не выйдет. Ты же помнишь, что было с Иволгой. В тот раз все обошлось, а в этот… — Маркуис замолчал.
Джон пожал плечами.
— Тогда я был один, — сказал Джон спокойно. — Теперь нас двое. Их тоже двое.
Маркуис цокнул языком.
— Их гораздо больше, ты же сам знаешь.
— Слушай, не хочешь — не надо. Я и один справлюсь.
— Я… — начал Маркуис и умолк. А затем, скрепя сердце, продолжил: — Я правда боюсь. Только подумай: кровожадный психопат и его свихнутая сестренка. Если мы проколемся, нам крышка.
— Иволга ничем не лучше, поверь. И, господи, Марк, прекрати вести себя как девчонка перед брачным ложем!.. Есть план — есть сила. Что на тебя нашло? — сказал Джон раздраженно.
— Ничего на меня не нашло, — буркнул Маркуис и перевел взгляд на припорошенную снегом дорогу.
Впереди показался стенд с надписью «Добро пожаловать в Ньюуокер!»
///
В участке было тепло и пахло выпечкой.
— Привет! — помощник шерифа Кертис, увидев на пороге Джона и Маркуиса, поднялся с места. В руке он держал жестяную кружку, полную кофе, на столе лежал надкушенный глазированный пончик. — Я уже подумал, что вы оба отошли от дел!.. Или вы по другому вопросу?
— Черт, пончик! — оживился Маркуис. — Я попробую? Спасибо!..
— Клубничный, — сказал Кертис, и в его голосе проскользнула улыбка.
Если бы Маркуис не был поглощен поеданием чужого пончика, то увидел бы, как Джон и Кертис насмешливо искривили губы и переглянулись.
— Он как всегда — мысли только о жратве, — хохотнул Джон. — К делу: мы кое за кого беремся, дорогой Кертис. И нам, конечно же, нужен ордер. Где Гэри?
Кертис на мгновение замолчал.
— Гэри… Гэри в отъезде, — пробормотал он неуверенно и тут же сменил тон: — Кто вам нужен, Джон?
— Шью и Шьеше Шжоншы, — сказал Маркуис, пытаясь затолкнуть в рот остатки пончика: со времен его детства прошло несколько десятков лет, а он до сих пор ел как животное, дорвавшееся до мяса.
Тишина затянулась — да так, что в ушах зазвенело, а звуки, доносившиеся с улицы, вдруг стали болезненно громкими. Маркуис вспомнил, что точно так же молчит салун после кровавой перестрелки, и пончик перестал казаться вкусным; он с трудом проглотил его и обернулся. Кертис и Джон смотрели на него в упор: Кертис — удивленно, Джон — раздосадованно.
— Вы не расслышали?
— Ребята, вы… — пробормотал Кертис. — Вы еще нужны городу.
— Я не нужен, — Маркуис пожал плечами, откинулся поясницей на стол и принялся вычищать языком тесто, застрявшее между зубов. — Но это идея Джона.
— Не удивлен, — сказал Кертис негромко, и Джон нахмурился.
— Эй, Кертис, тащи листовки, — поторопил Джон. — Не трусь, мы не такие дураки.
— Джон, — сказал Кертис, — я вам скажу: это плохая затея. Чертовски плохая. Помните Дикого Саймона? Что с ним сделали Джонсы?
— Повесили на дерево и выпустили кишки, — сказал Джон таким тоном, будто говорил о сводке новостей. Он подошел к потрепанному кофемату, стоящему у стены, и теперь со скучающим видом изучал ассортимент.
Маркуис и Кертис ожидали, что он скажет что-нибудь еще, но Джон только выбрал напиток и опустил в прорезь монеты; они со звоном упали, и автомат заработал. Наконец Джон забрал свой кофе и сделал глоток, поглядывая то на Кертиса, то на Маркуиса.
— А что Иволга чуть не сделал с тобой, Джон? Ты это помнишь? — сказал вдруг Кертис.
Лицо Джона изменилось — ровно на мгновение.
— Все совершают ошибки, — ответил он все так же невозмутимо.
— Пожалуйста, не совершайте еще одну.
— Кертис, — голос Джона стал твердым. — Неси листовки и не лезь не в свои дела, черт тебя дери. Мы уже все продумали. Прорвемся.
Маркуис посмотрел на Кертиса; тот медленно выдохнул через нос, не сводя взгляда с Джона, круто развернулся и исчез за дверью.
— Где Гэри? — спросил Маркуис, как только они с Джоном остались одни.
— Кертис сказал, что в отъезде.
— Надо позвонить ему. У меня дурное предчувствие.
— Какое? — хмыкнул Джон. — Опередил нас и поехал за добычей?
— Глупая шутка, — заметил Маркуис, но выражение лица Джона не изменилось. — Гэри не такой — у него яиц не достает; он скорее будет жрать пончики и играть в карты с Кертисом, чем пачкать свою звезду кровью.
— Так в чем дело?
— В том, что Гэри всегда оповещает меня об отъездах. А Керис, он…
В этот момент вернулся Кертис. Он положил листовки на стол с таким видом, будто отдавал грабителю деньги из кассы. Маркуис присмотрелся к листовкам и нахмурился.
Сью Джонс, глядящая на него с черно-белой фотографии, выглядела изможденной, уставшей от жизни и очень, очень злой. Маркуис невольно вспомнил, что она торговала собой, много пила, рано осиротела и несколько лет в одиночку тащила на себе младшего брата. Она сделала много дерьма — взять хотя бы брата, из которого она воспитала чудовище, — но Маркуис сочувствовал ей; ему казалось, что эта женщина искупила свою вину, но закон был непреклонен.
Джесси Джонс, запечатленный на другой фотографии, не улыбался, но его глаза были задорно прищурены — улыбка будто бы сползла с его лица за мгновение до того, как снимок был сделан. Джесси был красив какой-то особенной, дьявольской красотой, и, о боже, если бы только Маркуис столкнулся с ним в баре… Но Джесси Джонс не бродил по барам в надежде найти мужика на ночь — Джесси Джонс творил вещи куда более предосудительные. Он был усыхающей рукой, открытой язвой, гниющей раной на территории Соединенных Штатов, по нему скучала виселица; убийца Джесси Джонс не заслуживал жизни.
///
— Что за ублюдки, — Джон цокнул языком, разглядывая листовки. — Ну и рожа у этой бабы, Марк, не думаешь?
Маркуис рассеянно кивнул; он изучал ордер, выданный ему в участке, так, будто видел его впервые.
Он не мог поверить, что это произошло. В первый раз ему выдали ордер на поимку разыскиваемого дезертира ещё в шестьдесят третьем, но тот отощавший бородатый бродяга в рваном мундире не шёл ни в какое сравнение с теми, кого они должны были разыскивать сейчас.
Тот дезертир… Маркуис хорошо помнил его затравленный взгляд, шрамы, изуродовавшие лицо, и тихое: «Прошу, сжалься надо мной».
Сжалься.
Сжалился бы тот дезертир, если бы наткнулся на хижину одинокой женщины?..
Тогда Маркуис стрелял в упор.
Маркуис отвёл взгляд от дороги; ему было противно от самого себя. Кем он себя возомнил? Влез черт пойми куда и теперь сокрушался. У него не хватало сил не просто не бояться, но и даже отказаться от предложенного дела — запальческий азарт кипел в нём, как кипит в шкодливом мальчишке желание подложить неприятелю на стул канцелярскую кнопку. Эту гордыню Маркуис усмирить не мог.
— Марк, — вдруг окликнул его Джон.
Маркуис вздрогнул от неожиданности и спросил резковато:
— Чего тебе?
— Ты говорил, что Гэри не поедет за добычей раньше нас.
— Ну, говорил… Погоди, что значит раньше? — Маркуис вскинул брови.
— Мы с ним созванивались еще до того, как я известил тебя. Говорил, что открою сезон охоты, — Джон усмехнулся.
— Какого хрена ты не сказал мне об этом раньше, старый пес?! — ощерился Маркуис. — Он же… Он же сам за Джонсами поперся!
— Я бы не был так уверен, — невозмутимо ответил Джон.
— Ага, и почему?
— Он труслив, а трусы умные. Они не полезут вброд, если почувствуют, что подвергнут себя риску.
— Гэри шериф, Джон. Шерифы всегда подвергнуты риску.
Маркуису захотелось выругаться и заодно обругать Джона, но он сдержался.
Разумеется, Кертис что-то скрывал; этот маленький ублюдок не умел хранить тайны — они были черным по белому выведены у него на лбу.
Допустим, Гэри знал больше, чем они с Джоном, и поехал прямиком за Джонсами. Что Джонсы сделают с шерифом Ньюуокера? То же, что и с любым другим блюстителем порядка: насадят его на нож, изрешетят пулями, привяжут к лошади… Маркуис знал Гэри давно, с тех пор, когда получил первый ордер в его офисе. Гэри не блистал умом, предприниматель из него был посредственный, но и дураком Гэри тоже не слыл.
Когда они остановились, потому что Джону срочно потребовалось выйти из машины, Маркуис набрал номер Гэри; автоответчик невозмутимо сообщил: «Аппарат находится вне зоны действия сети».
Ничего особенного Маркуис не ожидал — связь появлялась в основном только в городах, — но на душе всё равно стало кисло.
Куда Гэри мог уехать? Причин существовало множество; Маркуис даже и не подумал бы об охоте, если бы не чертова вороватая морда Кертиса.
«Смотри, — сказал себе Маркуис, когда машина тронулась, — дел государственной важности Гэри точно не поручат, а это значит, что причина, по которой Кертис мог так мяться, одна: Гэри сказал ему молчать о чем-то, что не должны узнать именно мы с Джоном; и всё из-за этого гребаного звонка…»
— Марк!
— Что?! — Маркуис раздраженно цокнул языком.
— Там сейчас будет разворот, — Джон указал пальцем на припорошенную снегом трассу. — Сверни, мне нужно заехать в свою келью.
— Тогда нанимаю тебя в навигаторы, — хмыкнул Маркуис.
///
Сегодня Джон впервые побывал у Маркуиса в гостях — и сегодня же Маркуис впервые переступил порог его дома.
Джон жил в двухэтажном доме, разделенном на четыре квартиры, в небольшом поселке в часе езды от Ньюуокера. Стены дома были с любовью украшены наскальной живописью времен отчаянной молодости тех, кто сейчас уехал в крупные города на заработки; посеревшая от времени штукатурка местами осыпалась, а глубокие трещины, кое-где вспоровшие бетон, навевали тревожные мысли.
Внутри оказалось не лучше: квартира Джона выглядела необжитой — она скорее напоминала свалку, чем холостяцкую берлогу.
Маркуис морщил нос, переступая через разбросанные вещи; под его сапогом что-то хрустнуло, и Маркуис, увидев лежащее на темном ковролине раскрошенное печенье, обрадовался, что Джон не предложил ему разуться.
— Тебя там долго ждать? Двигатель простаивает! — с раздражением крикнул Маркуис.
— Имей терпение, ниггер! — весело крикнул Джон в ответ.
Маркуис подкатил глаза — любовь Джона к шуточным оскорблениям успела набить ему оскомину.
— Мистер Мальцев! — вдруг громко позвали со стороны открытой двери.
Маркуис едва не подскочил от неожиданности и обернулся. На пороге стояла тучная немолодая женщина; она куталась в шерстяную шаль и щурилась сквозь мутные стекла очков. Стоило женщине разглядеть Маркуиса, как она вдруг расплылась в улыбке и спросила уже совсем другим тоном:
— Милая, а вы что, подруга мистера Мальцева?..
— Нет, он мой коллега, — хохотнул Маркуис.
Женщина вытаращилась и умолкла.
— Здравствуйте… — пробормотал появившийся у двери Джон. — Да, я скоро внесу плату за два месяца, поверьте, миссис…
— Ты говоришь это уже третий месяц, Джон! — возмутилась «миссис». — Благодари бога, что я мягкотелая и подожду еще, потому что любой другой…
— Давайте не при нем? — сказал Джон негромко, но не настолько, чтобы Маркуис его не расслышал. — Понимаете, это действительно мой коллега, и мы едем, так сказать, на заработки…
— Знаю я твои заработки, — фыркнула «миссис», перевела взгляд на Маркуиса и вдруг затараторила: — Милая… То есть мистер, простите, но вы так похожи на женщину!.. Я уже обрадовалась, что у Джона наконец-то появилась спутница, а то всю жизнь бобылем живет, почти не выходит, денег не платит, я ему еду приношу…
Маркуис невольно взглянул на Джона и поразился перемене в его лице: Джон выглядел пристыженным и даже… несчастным?
Поэтому лучшее, что Маркуис смог сделать — это отойти к машине и больше не смущать его.
///
— Не знал, что у тебя… финансовые проблемы, — хмыкнул Маркуис, постукивая пальцами по рулю. — Сколько я тебя помню, у тебя всегда все было на мази. Или ты просто… не говорил всего?
— Я же не ты, чтобы трындеть обо всех своих бедах направо и налево, — огрызнулся Джон.
Маркуис пожал плечами.
— Я не говорю ни с кем о финансах.
— Молодчина. Так держать.
— Гляди-и-ите-ка, а кто-то обиделся, — Маркуис задорно прищелкнул языком.
— Вот эти все твои интонации идиотские… — прорычал Джон. — Как ребенок, ей-богу.
— Мне хотя бы есть что пожрать, — парировал Маркуис.
Он думал, что Джон встрянет в перепалку, но тот ничего не ответил, взял свой скетчбук и принялся зарисовывать виды за окном.
До Изли, куда Джон с Маркуисом направлялись, ехать было часа полтора; путь лежал через пустынные трассы, где не то что не было связи — там не ловили даже радиостанции, и Маркус нервничал: в Изли он, равно как и Джон, ехал впервые и не был уверен, что знал, какие бандиты ошивались в этих краях. А еще — были ли поблизости заправочные станции; конечно, лошадей меняли каждые несколько миль, но Маркуис всё равно ощущал тревогу.
Темнело за окном быстро; вскоре музыка, звучавшая из магнитолы, сменилась навевающими тоску помехами, заскучавший Джон надел наушники и, кажется, задремал, и Маркуис остался наедине со своими мыслями.
Он ехал и раздумывал — о Джонсах, о Джоне, о Джессике, о плантаторе, у которого выкупил ее более трех десятков лет назад, о матери и об Энди… Сейчас всё это казалось невероятно далеким, словно и не было в его жизни ни плантации, ни побега, ни гетто, ни свадьбы и Большой и Великой Любви к Энди, человеку, спасшему его от смерти — и не просто спасшему, но и вдохнувшему в него жизнь…
А ведь Энди мог бы остаться жив, не уедь Маркуис к матери на эти проклятые полгода. Интересно, какой была бы жизнь Маркуиса бок о бок с Энди — состарившимся, но таким родным?..
От размышлений Маркуиса отвлекли сигнальные огни, разрезавшие ночную темноту трассы.
Первая мысль была о скорой, вторая — о полицейских машинах, третья — о заряженных револьверах, ждавших своего часа в бардачке; все мысли пришлось отмести, как только Маркуис увидел дорожный знак, обозначавший строительные работы, ограждения и несколько дорожно-ремонтных машин.
Только не это.
Маркуис резко притормозил машину, и Джон дернулся и проснулся.
— Что происходит?! — Он схватился за оружие, но Маркуис придержал его и указал на дорогу. — А, это… Черт, да мы же тут не проедем!
— Знаю, кэп.
— Как ты вообще выбрал эту дорогу? У тебя есть навигатор, черт возьми!..
— Навигатор считает, что мы едем по бездорожью, — хмыкнул Маркуис и вышел из машины.
Шел снег, но неожиданно холодный ветер мерзко задувал под воротник; Маркуис нахохлился, как маленький взъерошенный воробей, и направился в сторону рабочих.
— Нет проезд! Нет проезд! Проехать — нет! Другой дорога! — с сильным мексиканским акцентом закричал один из людей в форме.
— Какой «другой дорога», черт тебя дери?! Где тут объехать? — заорал Маркуис в ответ.
— Обратно ехать, там… cerca de la autopista M41…
— Чего?!
— Разворачивайся и едь по прямой, будет поворот на М41, там и заночуете! — послышалось из темноты, и Маркуис, приглядевшись, увидел человеческий силуэт.
— Заночуем?..
— Здесь лучше ночью не ездить, могут это, — говоривший, выйдя на свет, красноречиво чиркнул по кадыку указательным пальцем.
Маркуис не удивился: этих ребят наверняка крышевали, чтобы подлавливать неповоротливые почтовые дилижансы; в любом случае, тратить патроны Маркуис сейчас не собирался.
— Едем обратно, — оповестил он Джона, когда забрался на водительское сиденье, и сказал, прежде чем Джон успел раскрыть рот: — Тут небезопасно, да и мы здесь всё равно не проедем. Предлагаю заночевать на М41. Ты видел там бензоколонки или хотя бы постоялые дворы?
— Есть, но нам придется сделать крюк, — задумчиво проговорил Джон. — Уорду и Джонсам, особенно если Гэри у них, это только на руку.
Маркуис нахмурился, поджал губы и вывернул руль.
///
М41 встретила их огнями постоялого двора.
Двор был просторный: бензоколонка, крытая стоянка для всех видов транспорта, конюшня и здание мотеля с кафе и лавкой на первом этаже. Маркуис, заправляя машину и оглядываясь вокруг, невольно заулыбался — постоялые дворы были ему, живущему бесконечной дорогой, роднее собственного дома.
Джону, судя по его посветлевшему лицу, — тоже. Они оба были людьми, не обреченными на жизнь кочевника, но награжденные ею; многим, осевшим в городах и на ранчо, сменившим книги в дешевых переплетах на богатство интернета и полюбившим безграничной любовью блага цивилизации, казалось, будто спать в машине или у догорающего костра, есть консервы и всегда держать револьвер у груди — пытка, но они просто никогда не ездили автостопом. Ни один городской пыльный вечер не шел в сравнение с ночью, проведенной в палатке на обочине оживленной трассы.
— Уважаемый, эй, мистер, где тут еды взять? — крикнул в отдалении Джон, и Маркуис обернулся; Джон разговаривал с работником заправки, и тот указал на двери магазина.
Это был магазин с современными дверями — в кои-то веки: тот вид пендельтюра, который простирается до потолка, работает на фотоэлементах и не дает тебе по заднице, если ты его не закрываешь. Маркуис любил такие двери: они выглядели современно и легко и без шума открывались, если в случайной потасовке кого-то вышвыривали на улицу.
Когда Маркуис заправил машину и оплатил парковку, Джона снаружи уже не было.
Маркуис вошел в здание мотеля, и в лицо ему дохнуло долгожданным теплом. Он снял шляпу, прижал ее к груди, свернул в кафе и неспешно прошелся вдоль витрины, гадая, какое из пирожных взять.
— Эй, Янки, привет, — послушался вдруг из-за стойки женский голос.
Маркуис вскинул голову и широко улыбнулся: на него смотрела девушка с кислотным ирокезом и татуировками на лице.
— Привет, дорогая, — сказал он, распрямившись. — Приятно, когда тебя знают даже в таком захолустье.
Девушка хмыкнула.
— Я не по этому вопросу. Мимо проходил какой-то бугай в шубе, спрашивал… о дельце.
— Джон Мальцев, что ли?
— Он самый, — девушка подхватила со стойки стакан для выпивки и небрежно протерла его фартуком. — Ну что, Янки, кофе или что-нибудь покрепче? За счет заведения.
— Благодарю, но мне не помешало бы немного информации. Знаешь Люка Уорда?
Девушка хитро улыбнулась.
— Меньше знаешь — крепче спишь.
— Тогда с меня чаевые, — улыбнулся Маркуис в ответ и положил на стол купюру.
— Езжай в Изли по этой трассе, но днем не светись. Приедешь — спроси у старухи Кэбот, она много знает и дорого не берет, — сказала девушка, сунув деньги в нагрудный карман так быстро и ловко, словно ей приходилось делать это ежедневно. — Это всё, чем я могу тебе помочь, Янки. А теперь — авторский кофе.
///
— Что ты пьешь!.. — возмутился Джон, не прекращая жевать свой бургер. — Ты знаешь, сколько там сахара?
— До черта и больше, — невозмутимо ответил Маркуис, попивая свой молочный коктейль.
— Ты вообще думаешь о своем здоровье? — настаивал Джон. — Ведь…
— Говорит мне человек, взявший два бургера, — Маркуис ухмыльнулся.
Джон нашелся не сразу; изобразившееся на его лице недоумение можно было писать красками.
— Я... Я взрослый мужчина, черт возьми! Я не ел ничего с самого утра!..
— А тот сэндвич?
— Хм, — Джон нахмурился, а потом прошипел: — Ну и что, съел я этот сэндвич, получил удовольствие, теперь ужинаю!.. В компании, между прочим, хорошего друга.
Маркуис ничего не ответил — только снял с коктейля взбитые сливки и отправил их в рот.
— Я знаю, как добывают сахар, Джон, — сказал он чуть погодя. — Марго отправили на тростниковую плантацию. Помнишь ее? У нее нет безымянного пальца на левой руке — случайно отсекла две фаланги серпом, пока рубила стебли.
— Марго? — переспросил Джон.
— Маргарита, одна из моих сестер, — пояснил Маркуис. — Я же вроде рассказывал о ней, нет?
Маркуис улыбнулся и приложился к соломинке, опущенной в стакан. В молочных коктейлях он ненавидел только одну вещь — колючее ледяное крошево, осевшее на дно.
— Я вообще не особо помню твою довоенную биографию, — заметил Джон.
— У тебя есть время послушать, — хмыкнул Маркуис.
За окном бушевала метель, и метель эта словно была создана для бесед о далеком прошлом.