Мучные сугробы заполнили кухню, будто кто-то забыл закрыть окна во время бури. На полу распластался одинокий и давно забытый яичный желток, который выпал из половинки скорлупки, когда парень нервно пытался отделить белок. Горы грязной посуды уже не помещались в раковину, и как назло, именно нужная, удобная лопаточка лежала в самом низу этого бедствия.
Нил бесконечно ругался себе под нос, пытаясь сформировать сердечки из теста для печенья вручную. Он заглянул в заляпанный экран телефона, сверяясь с картинкой готового изделия, и ударил себя по лбу за глупость, позабыв о тесте на руках и пачкая лицо окончательно. Парень зря потратил время, ведь печеньки на картинке были круглыми, а в форме сердца был только шоколад по центру. Сменив тактику, он попытался вырезать сердечко из плиточного шоколада. Получалось максимально плохо, плитка ломалась в рандомных местах и крошилась на разделочную доску. Нил по-настоящему нервничал, постоянно поглядывая на часы и понимая, что времени оставалось не так много, а ему еще нужно убраться на кухне, хотя казалось, что легче было бы снести все и отстроить заново.
По итогу он просто насыпал крошки шоколада в форме того, что отдаленно напоминало сердце, если очень тщательно присмотреться. Критически оценив полученное творение, Нил недовольно скривился, но надеялся, что в духовке случится чудо. Он выставил ровно столько градусов, сколько было указано в рецепте, и ответственно засек время, после чего устало вздохнул, осматривая зону боевых действий, где раньше была кухня. Парень принялся за уборку, жутко нервничая, что ничего не успеет.
Время вынимать печенье подошло незаметно, но настолько быстро, что Джостен даже не успел домыть посуду. Едва не обжигаясь, он достал противень, и увиденное опустошило его полностью. То, над чем он так усиленно пыхтел с момента, как Эндрю отъехал по делам, выглядело совсем не так, как на обещанной картинке.
На некоторых печеньках-уродцах шоколад вытек и подгорел, а на тех, где он все-таки соизволил остаться, он выглядел… Ну далеко не как сердце. Точнее как сердце, но с запущенной онкологией. Нил бы даже попытался определить стадию и возможно пристал бы с этим к Аарону, сказав, что это единственный момент, когда тот может воспользоваться своими медицинскими знаниями. Но впервые парень отказался от усложнения жизни Аарону, потому что был слишком близок к отчаянию вкупе с сумасшествием.
Он думал выбросить мутировавшие печенья, но решил подождать, пока те остынут, а потому лишь убрал подальше и накрыл полотенцем, чтобы не видеть собственного позора. С глаз долой, из сердца вон, как говорится.
Вооружившись только что вымытой ложкой, парень экстренно принялся за экстренные оладьи. Это уже изведанная территория, он много раз готовил их для Эндрю, и сейчас все должно получиться по высшему разряду. А вырезать сердце из кружочков не должно быть так сложно. По крайней мере, он пытался себя в этом убедить, пока смешивал молоко с мукой.
***
Гора вычищенной посуды благополучно сушилась возле раковины, а все горизонтальные поверхности скрипели от чистоты. Нил осмотрелся и остался удовлетворенным проделанной работой. Он устало опустился на стул и принялся сверлить взглядом башенку криво-косо нарезанных оладьев. Даже если Эндрю не понравится их форма, сахара там достаточно, чтобы заставить забыть обо всем, кроме наступающего на пятки диабета.
Джостен вспомнил о злосчастных уродцах на противне и встал, чтобы выкинуть их и поскорее забыть, как о страшном сне. Его остановил звук поворота ключа в замочной скважине. Он так и стоял, там же, где и остановился, словно нашкодивший кот, в ожидании нагоняя от хозяина.
Блондин прошел на кухню и, заметив Нила, так же резко остановился. Непонимающий взгляд янтарных глаз просканировал каждый уголок пространства, в конечном итоге останавливаясь на перепачканном в муке, шоколаде и еще бог знает в чем, Джостене.
— Привет, — мягко улыбнулся Нил, страшась чужой реакции. — Я приготовил оладьи.
Эндрю, наконец, отмер и уселся за стол, а парень подал ему мед, шоколадный сироп и джем, глубоко в душе надеясь, что ничего из этого не пригодится, потому что сахара в оладьях было больше чем проблем в его поведении с репортерами (и соответственно седых волос у Ваймака).
— Они в форме сердца, — заключил Миньярд, осматривая оладушек, который он успел стащить еще до того, как перед ним поставили тарелку и вручили вилку.
— Да? — зачем-то спросил Нил, явно нервничая. — Это просто шутка к 14 февраля, ничего особенного.
— Шутка.
— Да, — сказал он, не зная, куда деть собственные руки. — Я не выкидывал обрезки, их тоже можно будет съесть, если что.
— Это новый рецепт? — уточнил парень перед тем как попробовать, хотя по глазам было видно, что слюни уже достигли даже мозга.
— Нет, — прозвучало в ответ. Нил осмотрелся, думая, может, пропустил уголок, пока старательно отмывал все, совсем позабыв о кораблекрушении продуктового судна на своем лице. — Я пробовал новую штуку, но там не получилось, — отмахнулся он.
— Штуку.
— Да.
Блондин принялся за еду, и кухня погрузилась в тишину, прерываемую лишь мимолетным скрежетом вилки о тарелку. Однако молчание оказалось на удивление уютным. Нил забыл обо всех своих переживаниях, видя, что смог угодить. Он знал, что Эндрю нравятся его оладьи. И ему нравилось, что тому нравилось.
Конец трапезы ознаменовал благодарный взгляд Миньярда, после чего он поднялся, чтобы сделать им кофе. Нил же на автомате двинулся к холодильнику, прекрасно зная, что 80% кофе для Эндрю состоит из молока.
— А это что?
Нил, витавший в радостных мыслях, жестко обрушился в реальность, вспоминая об уродцах на противне. Дверца холодильника выскользнула из его замерших пальцев и с хлопком закрылась, дребезжа бутылками и баночками на полках. Парень подорвался к поднятому полотенцу, чтобы не дать Эндрю увидеть его позорную попытку в кондитерство.
— Стой, это я не успел выбросить, не смотри, — говорил он, но не успел выхватить своих уродцев, потому что Миньярд вмиг увернулся с печенькой в руках. И не скажешь, что он именно вратарь. Видел бы его Кевин в этот момент.
Нил лепетал о дурацком рецепте и сетовал на собственную криворукость, пока Эндрю, пользуясь моментом, успел попробовать одну из печенек, на которой шоколад был там, где должен был быть, а не вытек в другой штат.
— Ты это не выкинешь, — отрезал парень и потянулся за второй порцией. Нил пораженно следил за происходящим, не находя нужных слов. — Тут тоже твоя шутка с сердечками? — спросил блондин, наслаждаясь третьей по счету печенькой.
— Должна была быть.
Эндрю дожевал печенье, параллельно включая кофемашину. Он достал две чашки и развернулся к застывшему и ожидающему вердикта парню.
— Да или нет? — только и спросил он.
— Конечно, да, — вздохнул Нил. Эндрю же подошел к нему и положил руку на шею, притягивая ближе, чтобы прошептать прямо в губы:
— Спасибо. Это очень вкусно, — сказал он, заглядывая в небесные глаза. Нил окончательно расслабился в его руках, но лишь на долю секунды, потому что замер вновь, когда Эндрю слизал шоколад с его щеки. — Но это, конечно, вкуснее, — бросил он, как ни в чем не бывало, тут же унося с собой в головокружительный поцелуй, переполненный благодарности и невысказанных чувств. Нил моментально покраснел до самой макушки и вновь едва не сошел с ума, разрываясь между смущением и поцелуями Эндрю.
— Так тебе понравилась шутка? — сбивчиво произнес он, спустя время, пытаясь отдышаться.
— У тебя искаженное представление о юморе, — подытожил Эндрю перед тем, как вернуться к восхитительно вкусным, шоколадным уродцам.