Без неё...

Никто никогда ничего не понимает.

Криста осознала это ещё тогда, когда никто не смог рассмотреть за фальшивой улыбкой слёзы отчаянья. Никто никогда не видел её настоящей. Такой, какой она была на самом деле. И это было даже правильным, потому что, будь всё иначе, сама бы Криста Ленц не смогла бы существовать.

Единственным человеком, видящим её насквозь, оказался кто-то, в ком Криста нуждалась больше всего на свете.

Имир была чем-то большим, чем подруга или сестра. С Имир она порой могла быть самой собой. Немного эгоистичной и грубой, плаксивой и трусливой, пристыженной и огорчённой. Имир не требовала от неё чистоты и каких-то высоких моральных принципов, она не смотрела с обожанием и восхищением, а всегда язвительно опускала, словно напоминая — ты не та, за кого себя выдаёшь.

Порой играть было действительно легко, особенно когда Имир подыгрывала, тогда Хистории и вправду начинало казаться, что она и есть та самая Криста Ленц, с добрым сердцем и вечным желанием всем помочь, а Хистория Рейсс лишь глупый сон, что-то настолько несущественное...

Порой Имир позволяла себе слишком многое, но Криста никогда не могла ей в этом отказать, потому что сама хотела избежать одиночества и тоски.

По понедельникам в казармах все просто валятся с ног и тогда Криста сама приходит в постель к Имир. Ей не страшно, если их по утру застукают вместе — кошмары сняться многим, особенно после того, как на твоих глазах съедают твоих товарищей и друзей. По началу это и вправду был побег от кошмаров, от прошлой жизни, что не отступала ни на шаг. И Имир терпеливо впускала её в свою постель.

Криста помнит как впервые Имир стиснула её в крепких объятиях и, уткнувшись куда-то в ключицу, что-то пробормотала.

Ленц двинулась ближе, потому что в тёплых объятиях Имир был покой.

Когда неуверенно, даже немного робко, Имир стала поглаживать её бедро, задирая сорочку, то Криста даже не испугалась, она только доверительно прикрыла глаза и придвинулась теснее. Даже когда тёплые пальцы переместились на ягодицы, сжимая и поглаживая их, Ленц лишь довольно что-то промычала, что-то в духе «продолжай».

Самым приятным было оказаться под Имир. Вечно спокойная и высокомерная, она была покрасневшая, что отчётливо виднелось в темноте, и возбуждённая.

— Обратно дороги нет, — эти слова отчётливо пропитали сознание Хистории.

— Обратно дороги нет, — согласно вторила ей Криста.

И тогда они впервые поцеловались. Не совсем по-настоящему, ещё немного смущённо и пугливо, часто стукаясь зубами и неловко соприкасаясь губами. Криста до этого ни разу не целовалась, Имир, как казалось, тоже.

Когда ты можешь умереть на следующий день или вовсе до него не дожить, становиться не важно — опытен ты или нет.

И Криста помнила каждый поцелуй на своём теле, оставленный брюнеткой. Шея, ключица, грудь... О, как Имир ласкала её грудь! Хотелось стонать в голос, но Криста прекрасно понимала, что нельзя и лишь только закрывала рот себе рукой, чтобы не издать лишних звуков.

Они только ласкались, потому что толком и не знали, что нужно делать, потому что с такими вопросами к старшим по званию не подойдёшь, а многие твои товарищи такие же неопытные как и ты, у парней спрашивать бесполезно, а мама так и не рассказала, как это делается.

Прошлое Имир для Кристы было тайной, но она и не настаивала на том, чтобы та ей что-то рассказала, потому что своё прошлое скрывала от всех.

С Имир Ленц чувствовала себя поистине живой, на какие-то краткие мгновения. Притворяться было легче, дышать тоже, несмотря на то, в какое время им выдалось жить.

И сейчас, ещё не зная всей правды о подруге, но раскрыв чудовищную тайну о том, что она титан, Хистория сломалась и показала свою душу остальным, ту себя, что так умело помогала спрятать Имир. Ту девочку, которая должна была не родиться...

Но никто так и не понимает... и никогда не узнает, что Имир больше чем кто-то, Имир та, что разделила с Кристой тягостное одиночество.

И холодными одинокими ночами Хистория кутается в одеяло, вспоминая, как с Имир было тепло и уютно.

И как ей не хватает этих ночей...