Они все выжили. Они все сбежали. Все вместе, как и хотела Каеде, самопровозглашённый лидер их всех. Безумная плюшевая игрушка — чёрно-белый медведь Монокума — остался позади. Безумная идея об убийственной игре — осталась позади. И — свобода. Все они, хоть и поклялись быть друзьями, всё же разошлись — каждый своей долгой дорогой.
Одна дорога связала две близкие, заблудшие в этом мире души. Постоянно вдвоём, они идут по бесконечной дороге, из города в город, из страны в страну. Два юноши, что ищут своих близких в этом огромном и жестоком мире.
— Кажется, она где-то здесь, — говорит один из них другому.
Первый юноша с кучей колец на руках держит в руках карту, изучает её салатово-зелёными глазами, иногда почёсывает проколотое пирсингом в нескольких местах ухо или ворошит нежно-зелёные пряди в чёлке. Рядом с ним куда-то вдаль смотрит юноша повыше, более худощавый и лишь из-за длинных и густых иссиня-чёрных волос, собранных в хвост, кажется немного ниже.
Пахнет летом, городской духотой и жаром от автомобилей. Стоят машинный гул и человечьи голоса
— Как же тут жарко, — вздыхает первый и протягивает своему компаньону карту. — Подержи, я сниму кофту.
— Хм?
Парень снимает с себя синий полосатый свитшот и повязывает его за рукава вокруг пояса, закрывая основной частью поясницу.
— Амами-сан, нам бы место для ночлега отыскать, — второй парень возвращает карту. — Ты же не планируешь спать прямо под открытым небом? Я понимаю, это романтика путешествий, и это прекрасно, да, но я смотрел новости, и на ночь передавали дождь. Не думаю, что нам стоит рисковать…
— И-и-и ты снова занудствуешь, — усмехается зелёноволосый парень, положив своему товарищу руку на плечо. — Я и так всё это прекрасно знаю, Киё-кун, я как раз планирую почитать отзывы на хостелы, — тут он замечает небольшой ларёк, где готовят такояки. — Уо-о, ты видишь — там такояки! Перекусим?
— Пожалуй, можно и перекусить.
Так начинаются поиски всех двенадцати младших сестёр Рантаро.
Он и Корекиё, две заблудшие души, но обретшие себя в друг друге, колесят по всей Японии, а затем — и по всему миру. Подработками и деньгами, которые получали девочки от приёмных родителей, когда их забирали для опекунства, и получал сам Рантаро, все вместе накопили на большой уютный дом из дерева где-то в небольшом провинциальном городе. Старшие из сестёр оставались с младшими, молодые люди продолжали искать. Потратив деньги на очередную поездку, удачную или нет, они всегда возвращаются в этот дом.
Как же прекрасно возвращаться сюда! Рантаро счастлив: с каждым днём его мечта — собрать всю свою семью под одной крышей — становится всё ближе, всё реальнее! Почти все сёстры здесь… Здесь, в огромном доме, где они наконец-то заживут все вместе. Пока он с Корекиё не путешествуют в поисках, они живут дома, подрабатывают на новую зарубежную вылазку, а вечерами сидят с девочками. И вот, сегодня они возвращают домой последнюю, двенадцатую сестричку. Все счастливы воссоединению семьи Амами. Наконец-то, Рантаро может облегчённо вздохнуть — сегодня он исполнил свою мечту.
В честь этого единогласно принято решение о приготовлении большого семейного ужина! Путешественник, всё ещё под влиянием восторга, но очень сильно измотанный в пешей прогулке (он терпеть не мог автомобили), шинкует зелень, и только надзор самой старшей после него сестры уберегает от нашинкованных пальцев. Помимо неё, ещё две девочки плывут в энергичном танце между столами, мойкой, холодильником и плитой. Всё кипит, шипит, скворчит — и между ними, как на хирургической операции, лаконично, чётко и ясно слышится: «Соль!» — «Сколько?» — «Три щепотки!» — «Ещё что?» — «Лук готов?» — «Да!». Парень с негой смотрит на них. В других комнатах девочки радостно, с визгами и салочками, украшают весеннюю веранду, ещё две предпочитают уединиться в мире книг возле книжной полки в большой комнате не первом этаже. Самые маленькие — им от силы лет семь! — с мольбами гоняются за фольклористом, которого оставили за главного, наказав через семейный совет за занудство.
— Дятёть, дятёть! — три девочки хвостиком, но осторожно, крадучись, следуют за Корекиё. — Дятёть, расскажи нам сказку! Расскажи, расскажи! Ну пожалуйста, дятёть!
Он необычно, но в своей манере, хихикает, садится на порожки вне дома и, похлопав по порожку рядом с собой, приглашает девочек к себе. Кому-то из них он изящным гребнем расчёсывает вьющиеся, взъерошенные зелёные волосы — удивительно, но почти все сёстры очень похожи на его друга, а параллельно с этим — читает одну из многих сказок, собранных в путешествиях. Само собой, некоторые из них Корекиё подвергает цензуре: в первый раз, когда он рассказал сказку без редакции, девочки были в ужасе, а Рантаро — в бешенстве — уж слишком кровожадной оказалась история! После того случая они достаточно сильно разругались и смогли помириться не без помощи девочек.
— Дятёть! А когда вы с братиком поженитесь? — спрашивает одна из девочек.
Конечно, фольклорист в шоке от такого вопроса. «Поженитесь» — очень странный, но логичный вопрос: они с Рантаро очень близки, как будто родные братья. Нет, нужно отразить эту внезапную атаку.
— Я не могу так, — с напускной печалью и достаточно живо отвечает Корекиё, — моё сердце уже отдано одной прелестнейшей даме!
Но тем, как он отражает атаку, он только навлекает ещё больше вопросов. Кто она? Как её зовут? Как она выглядит? Нравятся ли ей овечки? Любит ли она пускать пузыри, пока пьёт молочный коктейль? Какой у неё любимый цвет? Как они познакомились? Все эти вопросы больше напоминают бомбардировку, но Шингуджи так просто не сдаётся:
— Я не смогу ответить на все ваши вопросы, но расскажу о ней лишь совсем немного. Самое главное, что вам надо знать — это то, что я очень сильно ценю её, сильнее даже, чем свою собственную жизнь. Она прекрасна и внешне, и внутри. У неё восхитительный голос, чудесные волосы, гладкие, как шёлк, да и кожа её была будто бархатная. Она очень умная и начитанная, — он делает паузу, и, немного подумав, договаривает, — прямо как моя старшая сестрица.
— Ого! У тебя и старшая сестра есть?!
На него сыплются те же самые вопросы. И Корекиё снова придумывает, как ему извернуться:
— Моя сестрица очень умная, правда! Думаю, вы могли бы её поблагодарить, ведь, если бы не она, я бы не собирал сейчас все эти сказки и не пел бы вам колыбельные на ночь. Жалко, что болезненная она. Я иногда связываюсь с ней, когда никто не видит. Она скучает. Она там совсем одна…
Но вот, из кухни на веранду расплывается и тает аромат вкуснейших лакомств. Слюни сами текут от симфонии запахов от специй, риса, жареного мяса и запечённых блюд. Путешественник и самые старшие из его младших сестёр ловко сервируют стол, в чём им помогает и фольклорист. Скатерть, тарелка за тарелкой, графины с соком, палочки, салфетки — всё это они несут в руках и раскладывают по своим местам. Управившись с этим, вся семья из тринадцати человек садится за стол и аккуратно, хоть и не без пятен, берут еду из тарелок. Почему-то только Корекиё как-то не осмеливается приступить к трапезе. Это замечает Рантаро только через полчаса:
— А, может, всё же поешь? Ты сегодня весь день был голоден, почти ничего не ел…
— Нет, я в порядке, Амами-сан…
Конечно, чтобы он не беспокоился, длинноволосы берёт пару суши и с трудом кладёт себе в рот.
— Послушай, Амами-сан…
— М? — спрашивает Рантаро с набитым ртом, пытаясь как можно скорее дожевать, чтобы не было неловко отвечать на вопрос.
— У меня к тебе есть вопрос. Ты не против?
— Да, конечно! Что ты хотел спросить?
— Ты бы… — набрав воздуху в грудь, Корекиё продолжает говорить. — Ты бы не хотел, чтобы я познакомил твоих сестричек с моей старшей сестрицей?
Молчит. Смотрит на Рантаро.
— Она одинока, и она была бы рада, если бы я познакомил её с теми, кого я встречаю на своём пути. Ей неприятна мужская компания, так что…
— Даже твоя компания? — перебивает его путешественник.
— Даже моя. Ей этого недостаточно…
Зелёноволосый думает, теребя пирсинг на изящной ракушке своего уха.
— Тогда — конечно! Я думаю, девочкам было бы интересно познакомиться с ней. Ты постоянно говоришь про неё! И про свою девушку тоже, — от неловкости Рантаро тихо смеётся.
— Ох… Спасибо, Амами-сан, — и Корекиё отстраняет от себя и так пустую тарелку. — Пожалуй, я пойду, прилягу. Голова кружится…
— Может, таблетку?..
— Что ты? Нет, я в порядке, мне нужно немного поспать.
И фольклорист исчез в мраке дома, направившись к себе в комнату.
Наступает утро. Ласковое весеннее солнце согревает плодовые деревья в небольшом садике. Радостно, светло щебечут птицы. Всё живёт, всё дышит. Бархатный ветер щекочет лицо и ворошит волосы, играется с ними, как котёнок играет с клубочком шерстяных ниток.
Рантаро собирается в город — завтра день рождения у двух старших после него сестёр. Им должно исполниться тринадцать лет. Он разогревает всем завтрак — остатки после вчерашнего пиршества — и одевается, чтобы поехать в центр их провинциального городка.
— Киё-кун, я могу доверить тебе присмотреть за девочками? Возможно, я задержусь, потому что подбирать подарок будет ну очень сложно. Задержусь часов на пять-семь, где-то так.
— Да, конечно, Амами-сан. Я присмотрю за ними.
Рантаро улыбается и уходит, попрощавшись со всеми. Ему в спину доносится фраза Корекиё: «И сестрица тоже присмотрит». Он покажет свою старшую сестру по видеосвязи? Это было бы здорово! Жалко, что он не будет дома, чтобы познакомиться с этой прекрасной девушкой. Очень жалко!
Спустя семь часов путешественник возвращается домой.
Тихо. Очень тихо для вечера. Обычно девочки шумят, бегают вокруг дома, возятся в их небольшом садике с плодовыми деревьями. Но тут тихо. И здорово было бы, наверное, думает Рантаро, если бы эта тишина дарила успокоение, умиротворение и наслаждение. Чтобы пели птицы, а они всей большой семьёй провожали день и любовались весенним закатом и тем, как огромный красный диск окрашивал небо в апельсиновые тона. Но этого нет. Ничего такого нет. Да, на небе горит тот самый диск, но от него не веет тем теплом, которое ждёт парень. Холодный ветер шелестит в кронах деревьев и пронизывает насквозь, вызывая дрожь. И даже птицы не кричат, не поют весенние вечерние трели, не охотятся вместе за жуками. Смеркается.
Рантаро с опаской движется вперёд, к дому. Забор не взломан. Никто через него не перелезал. Странно.
Тонкая рука открывает дверцу в заборе, и юноша заходит. Он решает зайти в дом через веранду. Под ногами хлюпает земля. А там, на веранде, сидит в кресле одна из его сестёр, которая часть пропадает в библиотеке его друга. Рантаро зовёт её — и она не отвечает. «Уснула, должно быть, » — думает путешественник и тихими шагами поднимается по ступенькам веранды. Всё скрипит под ногами. Рантаро зовёт её ещё раз, приближается к креслу. Он был прав — она уснула. Но она больше не проснётся.
— Ч-чего?! — парень хватает сестричку за плечи и трясёт её.
Только сейчас он присматривается: на чёрном свитере с высоким горлом не было до этого заметно крови. А она есть. Её тут много — но уже засохшей. Её полоснули по горлу острейшим кухонным ножом. Буквально сегодня утром, когда все ножи затупились, Рантаро затачивал их собственными руками. Он хватает себя за голову. На глаза наворачиваются слёзы. Кто? Кто это мог сделать?! Почему этот «кто-то» так жестоко обошёлся с его близким человеком?! Мысль за мыслью наводняют голову путешественника, который падает на колени перед уже бездыханным телом. И только сейчас его озаряет одна ужасная мысль: а что, если она не одна убита? Что, если из его сестёр пострадала кто-то ещё?!
Он срывается с места и осматривает весь дом. Может, они просто прячутся, зная, что здесь ходит убийца? Почему они не связались с ним? Почему это происходит? Почему это происходит с ним? Он в глубине души надеется: «Я верю, я верю, они живы!»
Подвал. Три сестры. Мертвы.
«Нет, быть такого не может!» Всё вокруг их тел в крови. Их убили раньше всех. Явно убили не здесь — видны кровавые следы, видимо, сначала убили, а потом перенесли и перетащили сюда. Одна сестричка лежит верхней частью тела на стиральной машинке, другие две — на полу, растянувшись так, будто просто спали где-то в широком поле с высокой травой. «Они не могли умереть все!»
Кухня. Две сестры. Мертвы.
Рантаро в спешке хлюпает ногами по большим красным лужам. Он смотрит на магнитный держатель ножей возле раковины — там не осталось ни одного лезвия. Совершенно ни одного. Один нож был вонзён в голову девочки. «Нет! Это всё неправда! Это просто кошмарный сон! Ещё немного — и я точно проснусь!»
Гостиная комната. Две сестры. Мертвы.
Изрезан диван, разбита стеклянная крышка журнального столика. Одно тело лежит в этих осколках. Другое полусидит возле книжного шкафа. Книги возле того места промокли от крови. «Как?! Как эта тварь могла поступить так жестоко? К чему так много крови? Зачем столько боли и страданий?! Что он такого плохо сделал?! В чём он виноват?!»
Ванная. Одна сестра. Мертва.
Из темени течёт кровь — ещё свежая, но скоро начнёт сохнут. Ударили об угол ванны со всей силы — и ножом в шею, чтобы наверняка. «Почему это произошло с ними?..»
Коридор на втором этаже. Одна сестра. Мертва.
Он падает на пол и хватается за голову. Из глаз хлещут слёзы и струятся в несколько ручьёв. Весь подбородок мокнет от влаги, нос забит, и теперь ему тяжело дышать. Рантаро не понимает абсолютно ничего. Он думал, что вот оно — счастье! Все его сёстры дома, все они живы, целы и невредимы! Так много времени ушло, чтобы отыскать их, так много сил потрачено, чтобы забрать их с собой и увезти домой.
Почему это произошло с ними?..
Почему это произошло с ним?..
«У меня всего две надежды… Хотя бы две ещё должны быть живы… Да, они живы! Живы! — пытается успокоить себя Рантаро. — Я найду этого живодёра! А девочек… Девочек защитит Шингуджи-сан! Точно! Он же тоже пропал. Наверно, он охраняет их, пока маньяк ходил по дому и вырезал его сестёр…»
Он оборачивается: лестница на чердак открыта. Путешественник тихо, не издавая лишних звуков, лезет наверх. Перед ним, из люка, свисает бледная ручка, покрытая совсем свежей кровью. Зажмурившись, Рантаро двигает хрупкое тельце девочки в сторону, чтобы залезть наверх. Ногой снова становится в кровавую лужу.
Чмавк. Чмавк. Чмавк.
Где-то в углу лежит последняя сестричка Рантаро. Большое чёрное нечто в пыльном чердачном мраке втыкает нож в грудь.
Удар. Удар. Удар.
Парень задерживает дыхание и, стараясь не издавать лишний шум, крадётся гуськом к этому нечто в углу чердака. Хрусть.
Удары прекращаются. Нечто поворачивает свою голову в сторону зелёноволосого. Будто кошачьи, в сумраке сияют яркие жёлтые глаза. Чёрное нечто отодвигает черноту, оказавшуюся занавесом из волос, и обнажает мертвенно бледное лицо. Оно всё в крови. Крови сестёр, которых так хотел защитить Рантаро.
Нет, Рантаро не хочет верить. Сначала сёстры, теперь — его лучший друг, которому он доверял всё… Нет, это кошмарный сон, он не мог перерезать всех его сестёр! Это ложь, это обман, иллюзия, сон, кошмар!
— Шин…гуджи…сан?..
Безумные, горящие жёлтые глаза, как две огромные луны, устремляются в сторону путешественника.
— А-ах, Амами-сан… Это ты?.. Я как раз успел. Она довольна…
— Кто?..
— Она! Моя старшая сестра, — от кровожадного безумия глаза Корекиё впадает в безумие счастливо-одержимое. — Моя старшая сестрица!
— Я… Я не понимаю. Корекиё, о чём ты?! Что за бред ты несёшь?! Ты слишком много говорил о своей сестре, что…
— Но разве я не говорил, что она мертва? — длинноволосый начинает ползти, словно змея, к зелёноволосому. — Я хотел познакомить твоих сестричек со своей! Они все вместе там, на небесах! Они счастливы все вместе! А как иначе я мог бы познакомить их с ней? Людей ведь воскрешать невозможно!
— Да как ты… — Рантаро жмурится и срывается на крик. — Да как ты смеешь так говорить?! Ты был моим другом! Ты был их другом! Ты был другом для нас всех, ты был для нас даже больше, чем друг! Ты нам как брат! С чего ты взял, что у тебя есть право убивать их?!
— Так ты сам разрешил, Амами-сан, — Корекиё хлопает длинными ресницами и смотрит совершенно невинным взглядом, ползя к парню. Фольклорист двигается всё ближе и ближе. Он весь в крови. Руки, ноги, грудь, лицо — всё заляпано липкой тёмно-красной жидкостью. Он доползает вплотную. Вонзает острый, хищнический взгляд в зелёные, шокированные глаза главы истреблённого семейства. Но он ранит не глаза. Он ранит сердце и разум.
— Не вини меня, Амами-сан! Ты сам разрешил!
«Ты сам разрешил». Молчание. Дрожь. Холодный пот по всему телу.
— Помнишь, как я спросил тебя об этом?
Молчит.
— «Ты бы не хотел, чтобы я познакомил твоих сестричек с моей сестрицей?», так? Вроде бы, именно так я спрашивал тебя. Ты согласился, Амами-сан. Разве я могу отказать моей сестрице, если ты дал согласие?
Что он мог ему ответить? Ничего. Совершенно ничего. Он сам виноват в том, что привёл всё к такому исходу. Если бы он знал, если бы он только знал с самого начала!..
В голове Рантаро болезненным, душераздирающим отзвуком звучит весёлое «Дятёть, дятёть! Расскажи нам сказку, дятёть!»