В комнате всюду пахнет розами и лавандой — хорошо подобранные ароматические свечи и палочки благовоний наполняют воздух сладким цветочным ароматом. В небольшой, немного тесной ванне сидят два человека. Единственный свет, который не даёт утонуть им в темноте, исходит от красивой лавовой лампы. Красный и лиловый свет отражается яркими цветными бликами на каплях, бегущих со влажных тел, и на густой ванной пене. Прошло уже полчаса, а вода, благодаря ароматной пене с цветочным саше и морской соли, до сих пор тёплая.
Ванная наполнена умиротворённой тишиной. Иногда её прерывает всплеск воды или довольный вздох.
С подкаченного тела одного из мужчин стекает много воды: он только что, погрузившись по плечи, выныривает оттуда. Пурпурные волосы, обычно торчащие, словно дикобразовые шипы благодаря лаку, теперь закрывают сияющие фиолетовые глаза, а концы под силой гравитации и от воды совсем висят, как сосульки. Убрав чёлку с глаз, парень отстраняется, опираясь локтями позади себя, и смотрит на своего соседа по ванной, кому и принадлежит эта затея с водными процедурами и всей этой обстановкой.
— Неплохо ты с ванной придумал, Киё! Ка-а-айф…
И парень с фиолетовыми волосами скользит немного вниз, не отрывая взгляда. Ему всегда казалось странным, что его бывший одноклассник так сильно смахивает на девушку. Быть может, если бы они не знали друг друга, он бы правда попутал его с девушкой. И немудрено: иссиня-чёрные волосы едва закрывают поясницу, запястья и пальцы невероятно худые, тело весьма хрупкое, но немного широкий торс и острые черты в локтях, коленях и даже скулах с подбородком всё же немного выдавали его истинный пол. Это и был Корекиё, которого окликнул его бывший одноклассник, Кайто.
— О чём задумался? — интересуется он с широкой улыбкой и приближается к Шингуджи, смотря на парня и улыбаясь немного хитро.
— Да так… — женоподобный юноша накручивает мокрую, слегка волнистую прядь на указательный палец. — Я просто думаю, что к нашей годовщине я должен был придумать что-то поинтереснее совместного приёма ванны.
Кайто бросает взгляд на полку с зубными щётками, пастой и полоскателем: рядышком друг к другу лежат два простых, но изящных, металлических кольца с выгравированными на них созвездиями Ориона — у Кайто, и Лебедя — у Корекиё: чуть больше года назад каждый из них выбрал сам своё созвездие. Улыбнувшись, Кайто снова смотрит на Корекиё:
— А мне кажется, что после сегодняшней поездки в обсерваторию, это — лучшее окончание дня!
— Ты правда так думаешь? — с привычным скептицизмом интересуется длинноволосый.
— Ха! Будто у тебя есть идея получ—
Прижавшись к противоположной от Кайто стенке, Корекиё упирается носком правой ноги в грудь астронавта. Тот издаёт тихий вздох и слегка краснеет.
— Есть, — голос фольклориста всё так же холоден, но в нём слышна усмешка.
Ногой он проводит вниз, к диафрагме, но Кайто тут же хватает ножку и оставляет на её тыльной стороне, немного сметая пену с голени рукой, жаркий поцелуй.
— М-Момота! — Корекиё прикрывает рот рукой и вздрагивает от внезапного выпада.
— Погодь, ты забыл?
Кайто снова целует ножку, придерживает за пятку.
— Я же уже ровно год, как перестал быть Момотой.
И щиколотки.
— Ты совсе-ем забыл?
И пальцы.
От каждого поцелуя фольклорист всё сильнее покрывается румянцем. Странно. Обычно то, как он упирается ногой в грудь, водит носком по ключицам и шее, очень сильно возбуждает Кайто, но что случилось сейчас?
— К-к-к, прости, Кайто…
— Может, таки назовёшь меня полным именем, Киё? — ухмыляется астронавт.
— Прости… Шингуджи Кайто, — Корекиё закрывает своё лицо ладонью, оставляя лишь яркие золотистые глаза и хлопая густыми чёрными ресницами. Лица в романтическом полумраке, краснеющего всё сильнее, не видно, но голос фольклориста слегка дрожит от смущения.
— Так-то лучше! — и Кайто целует выпирающую спереди на голени кость, поднимая ногу Корекиё всё выше.
Помолчав немного, фиолетововолосый целует голень всё выше и выше, поднимаясь и лаская шероховатыми губами острое колено, и женоподобный юноша кусает свои губы.
— К-Кайто… что ты… де-делаешь?..
Кайто отрывается и смотрит аметистовыми глазами, будто заглядывая в душу.
— Я хочу сделать приятно моему мужу, конечно же.
Он так искренне, по-ребячески улыбается! Мелкие слезинки на своих глазах Корекиё быстро смахивает пальцами и массирует уголки глаз, улыбается в ответ. «Как он умудряется быть одновременно таким мелким пацанёнком и таким серьёзным мужчиной?..» — фольклорист, так долго изучающий и знающий людей, так легко «читающий» их, до сих пор, ещё со школьных времён, ломает голову над этой загадкой. Да, так странна и оттого прекрасна человеческая сущность!
Подумать только: всего лет пять тому назад Кайто вечно злился на Киё, раздражаясь на то, насколько он походил на женщину, злился на его жеманность, на его грацию в движениях руками, на его волосы, ухоженные ногти, худощавое телосложение — совершенно не мужское тело! Самому Корекиё, конечно, было, по большей части, наплевать, он приучился любить себя и игнорировать такие упрёки. Однако, когда Кайто пытался принять то, что он влюбился именно в этого женоподобного придурка, который ничего не хочет с этим делать, то именно Корекиё был рядом, чтобы помочь принять его ориентацию. Да, это было долго. Да, это было мучительно и часто приводило к ссорам. В конце концов, они оба справились со многими проблемами на их пути.
Что их ждёт теперь? Никто не может знать. А возможно ли узнать хоть что-то на этот счёт?
Щёлк. Щёлк-щёлк-щёлк.
— Хм? — длинноволосый вытягивается, будто по струнке, хватаясь за бортики ванны и отстраняясь от источника щелчков.
— Ты опять замечтался? — Кайто щёлкает пальцами ещё пару раз, после чего Корекиё хватает его кулак обеими руками.
— Ты имеешь что-то против?
— Н-ничего!
— К-к-к, — и Корекиё его отпускает, — так-то лучше.
Почувствовав холодок и мурашки на коже, фольклорист погружается в воду с головой.
— А н-ну!
Кайто ловким движением хватает Корекиё и вытягивает на поверхность. За волосы.
— А-ай! — длинноволосый пытается ослабить хватку на своих мокрых прядях, попутно стараясь глубоко дышать после нырка.
— Сорян! — и астронавт тут же его отпускает.
Оба неловко молчат, пока фольклорист пытается отдышаться. Но он сам решает нарушить эту неловкость…
— М-мне понравилось…
…ещё большей неловкостью.
Настолько сильной, что Кайто сначала аж оторопел, с изумлением пытаясь понять, шутит ли он. Если судить по тому выражению лица, которое появляется у его мужа всегда, когда он возбуждён, то явно не шутит.
Астронавт аккуратно берёт мокрые волосы, похожие на ленты чёрных морских водорослей, и слегка оттягивает набок — Корекиё лишь притворяется, что сопротивляется, но сам краснеет и довольно облизывает губы:
— Продолжа-ай…
Тут же Кайто, прижав Корекиё спиной к ванне, перехватывает волосы, сжимая их у корней возле виска, стиснув в кулак. Рука астронавта задирает голову фольклориста, обнажая нижнюю часть подбородка и шею.
— К-Кайто!.. — он не сопротивляется Кайто; напротив, от такого резкого движения он закатывает глаза и скалится, тихо шипит от удовольствия. — Возь… возьми меня, мо-молю…
Кайто улыбается и проводит другой рукой вниз, от подбородка и шеи, слегка нажимая на кадык Корекиё, по ямке между тонкими ключицами, по груди в пене и вниз, прямо в воду, беря в руку его член. От этого движения фольклорист томно вздыхает, прикрыв глаза.
— Ты в порядке? — не забывает уточнить Кайто прежде, чем продолжать. — Я могу ослабить хватку.
— В-вполне, милый. Всё прекрасно…
Немного поводив рукой по члену Корекиё, Кайто вплотную прижимается к нему и спрашивает, шепча на ухо:
— В какой позе ты бы хотел, чтобы я тебя взял, хм?
В плечо астронавта попадает тяжёлый, возбуждённый выдох. Погладив его кулак, Корекиё выдыхает снова.
— Спиной к тебе…
Кайто удивлённо смотрит, немного ослабив хватку на волосах.
— Чего так? Обычно тебе нравится смотреть на меня в такие минуты, — и оставляет небольшой поцелуй на ушной раковине.
— Ах! — Корекиё чуть отстраняется после поцелуя и немного отталкивается обеими руками, положив ладони фиолетововолосому на плечи. — Обычно я доминирую «в такие минуты», как ты выразился. Поэтому мне и нравится смотреть на тебя.
— А сейча-ас? — Кайто вновь проводит рукой по члену фольклориста.
— С-Сейчас?.. Р-разве я могу тебе сказать об этом?! Это же… — длинноволосый прикрывает лицо обеими руками. —…невозможно.
— Невозможное возможно, знаешь ли.
Не прерывая движений рукой, он целует длинноволосого в ухо снова.
— Я сделаю всё в лучшем виде! — и Кайто целует супруга в скулу. — С твоего разрешения, конечно же.
—…мх.
Тонкие руки опираются о бортик ванны позади, и Корекиё постепенно переворачивается. Он аккуратно, чтобы не повредить свои колени о дно, становится на них и кладёт предплечья на край ванны. На сами руки фольклорист кладёт голову и слегка выгибается в спине.
— Кайто, милый…
— Да? — голос слышится где-то не у уха, а позади, и потому Корекиё вряд ли бы может понять, где конкретно находится Кайто.
Вне тёплой, но уже остывающей ванны оба чувствуют холодок от испаряющейся с их кожи воды. Не совсем приятная прохлада, но так соитие было бы в разы удобнее, чем под водой.
— С-стой! — Корекиё неожиданно подаётся немного вперёд, поднимая голову.
— Что-то не так?
Возле входа фольклорист чувствует пару пальцев Кайто, покрытые чем-то склизким.
— Ч-чем ты их смазал?
— Смазкой, конечно же. Я ж помню, как в прошлый раз мы пробовали с гелем для душа, потом еле всё почистили от пены. Ну и… Я взял смазку перед тем, как мы пошли в ванную.
— К-к-к… Ты рассчитывал на то, чтобы взять меня в ванной, не так ли?
— Н-нет!
— Неужели? — Корекиё с ухмылкой, не поворачивая головы, смотрит на Кайто через плечо.
Фиолетововолосый сглатывает слюну и, нахмурив брови, входит пальцами вовнутрь, нажимая на стенки. Головой Корекиё упирается в свои предплечья, сильно выгибаясь в спине и громко простонав. Он прикусывает нижнюю губу, поняв, насколько громко это было.
— Я смотрю, тебе нравится, — Кайто двигает пальцами, то почти вынимая их, то вдавливая их как можно глубже; другой рукой он нежно водит по бедру.
— Н-н-нгх…
Астронавт не прекращает движений, но в какой-то момент нажимает на что-то внутри фольклориста.
— А-ах! П-прошу, продолжай им-именно так…
— Киё?
Он нажимает на простату снова.
— Д-да, точно так…
Пальцы нажимают снова, и снова, и снова. Громкие стоны перебивают всплески воды и пены, и они становятся всё интенсивнее со всё более быстрым ритмом руки Кайто. Он берёт Корекиё за волосы и немного натягивает на себя.
— Ладно, думаю, ты уже готов. Как ты считаешь?
— Воз… возможно…
Пальцы, как ножницы, немного раскрывают вход, и от этого длинноволосый кусает своё предплечье. Лизнув место укуса, обильно смочив слюной, он чувствует, как что-то другое, помимо пальцев, упирается в него, и оно тоже обильно покрыто смазкой.
— Я могу начать? — Кайто выдыхает, придерживая Корекиё за бедро и направляя свой член в него.
— Ч-чёрт возьми, — Корекиё тихо рычит, нажимая ногтями на свои предплечья, если не до крови, то хотя бы до ярких красных следов, — прошу, войди ты уже…
— Когда это я успел стать чёртом?
Вместе с тихой усмешкой раздаётся очередной громкий, но теперь уже протяжный, стон: астронавт постепенно входит в фольклориста, убирая пальцы. Сначала последний движется немного вперёд, отрывает голову от предплечий, но затем сам постепенно насаживается, цедя воздух сквозь зубы. Кайто медленно толкается, не входя полностью, но и не вынимая.
— Ах… А-а-ах… Н-нгх… — тихие стоны покидают рот Корекиё с каждым толчком.
От приятных ощущений внутри длинноволосый закрывает глаза и иногда всхлипывает и согревает горячим воздухом свои руки.
— Б-быстрее… Прошу тебя, быстрее…
— Быстрее? — крепкая рука проводит по мокрым тёмным волосам, и Кайто берёт их почти у виска и слегка натягивает. — У кого же ты просишь, Киё?
— У т-тебя, конечно! У сво-своего супруг-га-арх!..
— А зовут меня как? — астронавт прекращает двигаться.
— К-Кайто! Я понимаю, т-ты-ы-ы-ы ре-решил применя-а-ать моё оружие… против меня, не… н-не так ли?!
Кайто тянет Корекиё за волосы сильнее, и последний с трудом вцепляется пальцами в бортик ванны, протягивая руку к кулаку, который держит волосы.
— Назови меня полным именем, милый.
«Милый» удивлённо хлопает глазами и сглатывает накопившуюся слюну. Громко выдохнув, он зажмуривается и дрожащим голосом обращается к Кайто:
— Ш-Ши-и-и-и… Ш-Шин… Шин-гу-джи Кай-то… — Корекиё произносит с трудом, краснея от каждого слога.
— Я немного не расслышал, — астронавт хихикает своим звонким смехом и наклоняется к уху. — Можешь сказать чётче?
Кайто едва слышит недовольное ворчание возле себя и «ладно», которое тихо прорычал фольклорист.
— Ш-Шингуджи Кайто, я прошу т-тебя… П-прошу, п-помоги мне, молю, доведи до пика, я не могу больше терпеть…
— Хорошо, милый, — фиолетововолосый целует Корекиё в плечо, отстраняется и, всё ещё немного притягивая его за волосы к себе; Корекиё послушно тянется за ним, выпрямляясь и дрожа от холода. — Ты не против, если мы немного поменяем позу?
— «Поменяем позу?»
Фольклорист не успевает нормально отреагировать, как чувствует, что его тянет назад, и он падает следом за астронавтом в ванну. Почувствовав, как он насаживается во всю длину члена Кайто, Корекиё жмурится и шипит, пытается устроиться в такой позе получше, а сам Кайто недовольно потирает рукой ягодицу.
— Ай!
— Ушиб?
— Возможно. Но не так важно, хех! Хочешь продолжить?
— К-к-к-к-кх… Такую позу мы не пробовали, — усмехается длинноволосый и гладит Кайто по щеке, прижимаясь к его груди спиной, — так что я только «за».
— Отлично! — и астронавт берёт его за бёдра и приподнимает. — Тогда держись крепче!
Когда Корекиё хватается за бортики ванны, крепко вцепляясь в них, Кайто постепенно поднимает и опускает бёдра мужа. Целует плечи, целует спину, целует шею, затылок, вдыхая запах мокрых волос, целует выпирающую на шее сзади косточку. Движется всё интенсивнее, расплескивая воду через край, водит руками, перехватываясь от бёдер за ягодицы и наоборот, крепко сжимая. На промежутке между плечом и шеей Кайто крепко впивается губами в громко стонающего Корекиё и оставляет засосы на влажной, мраморно-белой коже.
— Кха… Кхайто! Прошу! П-помоги мне!
Оторвав одну руку от бедра, астронавт с улыбкой касается члена фольклориста, берёт его в руку. Большой палец немного водит по головке, размазывая по ней предэякулят. Движения и рукой, и бёдрами у Кайто ускоряются, и он прижимается к Корекиё плотнее, стоная ему на ухо, дыша на ушную раковину горячим воздухом.
— Сейчас, подожди, я почти.!
Кайто опускает бёдра Корекиё и садится в ванную, убирает руку с его члена и прижимает к себе, крепко обнимая. Фольклорист очень сильно краснеет: внутри, помимо небольшого количества воды, он чувствует много спермы.
— Ты там как? — Кайто, громко выдохнув несколько раз, кладёт свою широкую ладонь на его грудь и зажимает сосок между указательным и средним пальцами. — Всё ещё нужна моя помощь?
— Д-да, Шингуджи-сан, — с одышкой кивает Корекиё.
— Схватываешь на лету! — пальцы астронавта нежно водят по головке фольклориста.
— А-а-а-ах! — и Корекиё, в последний раз простонав, наблюдает, как Кайто выдавливает из него тонкую, белую струю семени. — Ч-чёрт…
— Как самочувствие?
— Немного вымотан, но в целом неплохо…
Хватка вокруг фольклориста слабеет, и астронавт, приподняв его за бёдра, вынимает свой член.
— Знаешь, Киё… — задумчиво интересуется Кайто.
— Хм? — Корекиё ослабленно откидывается, ложась спиной на него.
— Ты простонал моё имя… — фиолетововолосый, считая это, загибает пальцы так, чтобы фольклорист их видел, — девять раз!
— Т-ты…
— Да, я, а что?
— Н-нгх…
Корекиё слегка приподнимается, отстраняется от Кайто.
— Хей, и куда ты? — в спешке астронавт хватает длинноволосого за запястье, пока он смотрит вниз, на напольную плитку.
Кайто смеётся, но затем замечает на себе суровый взгляд, будто золотистая катана проткнула его вот прямо сейчас.
— Ты видишь, сколько мы тут налили?!
Астронавт осторожно выглядывает через плечо.
— О-оу…
— Конечно, это прекрасно, ведь мы можем в кои-то веки познакомиться с соседями. Однако, если это будут соседи снизу, которых мы затопим, — Корекиё поворачивается и сильно нажимает указательным пальцем на грудину Кайто, — то огребать от них будешь ты.
— Понял, принял!
От умиления астронавт хихикает, приобнимая фольклориста за плечи, и целует в щеку.
— И всё же мы неплохо отпраздновали годовщину. Киё, как думаешь?
— Скорее, проводили. Прекрасно проводили, Кайто. Воистину прекрасно.