«Я тебе устроил сюрприз. Жду дома» — такое сообщение видит на своём телефоне Рантаро, который заворачивает букет с лилиями для богато одетого господина. Назвав цену, Рантаро включает валидатор, клиент оплачивает заказ и уходит.
Время довольно позднее, так что этот мужчина сегодня — последний. Амами пересчитывает деньги в кассе, закрывает их в сейфе, меняет воду у стоявших всё рабочее время цветов.
Наконец, он выходит из магазина, проворачивает ключ в замочной скважине и, облегчённо выдохнув, мешает картонку с надписью «Закрыто».
Рюкзак с личными вещами Рантаро забрасывает на плечо и движется немного тяжёлой от усталости походкой домой. От асфальта валит жар, но в воздухе наконец чувствуется вечерняя прохлада.
Чтобы спастись от жары, Рантаро пропихивается в метро — там час-пик: люди спешат домой с работы. Вагоны забиты, но каким-то чудом Амами занимает свободное место и открывает всплывшее на экране уведомлений сообщение. Но тут же парень блокирует экран, прикрывая раскрасневшееся лицо: чуть ли не на весь экран — фото ног в чёрных копроновых колготках. «Вот же чёрт!» — Рантаро жмурится, стирая пот с лица и шеи и больше не открывает телефон, пока не выходит из вагона метро.
Ещё около четверти часа пешком до дома — и Амами наконец открывает дверь.
Тут темно и слегка прохладно. Апельсиновые острые лучи разрезаны жалюзи, и рыжие короткие полоски стелются по ламинату, шкафам и стенам.
— Ты дома? — Рантаро кладёт рюкзак к стене, снимает синие кеды и осматривается.
В полумраке видны лишь очертания мебели, и глаза парня привыкают к темноте. Под ногами пол немного скрипит. Медленным шагом Амами приближается к спальне и открывает дверь.
— Киё? Хей, ты дома?
— Да.
— Ох ты ж! — путешественник оборачивается и видит Корекиё, держащего в руках пару бокалов, с которых каплет вода, и небольшую бутылку.
— Я как раз почти закончил, — ухмыляется Корекиё и жестом приглашает в спальню.
Амами чешет затылок и заходит, пока Шингуджи закрывает за обоими дверь. В комнате вечерняя заря становится более яркой — незадолго до того, как погаснуть на ночь. Вертикальный вентилятор разгоняет цветочные лепестки, разбросанные по постели лёгкой рукой. Там же стоит небольшой раскладной столик с охлаждёнными фруктами на тарелках.
— Присаживайся, — фольклорист ставит бокалы, бутылку и мягко хлопает рядом с собой.
Путешественник хихикает и садится рядом:
— И что же ты подготовил?
— Ягоды, фрукты, бутылка охлаждённого шампанского. Всё, что пожелаешь.
Корекиё чувственно касается своей ноги и проводит от середины бедра к талии, как раз по колготкам, и поправляет наспех наброшенный шёлковый халат.
— Так вот что за сюрприз, — Рантаро штопором вскрывает бутылку и разливает шампанское по бутылкам. — Но ты же знаешь, что в жару алкоголь очень опасен?
— М-м-м, — Корекиё задумчиво прикрывает глаза, но затем улыбается, — но сейчас уже вечер. Посмотри сам: солнце почти село.
Он кладёт руку на колено себе и делает глоток. Нога за ногу и по-лисьи улыбается.
— Или сюрприз — это фотка с колготками? — Рантаро наклоняется к длинноволосому парню, глядя ему в глаза. — Я от стыда сгорел, когда открыл сообщение.
Амами внимательно всматривается в жёлтые бесстыжие глаза и сжимает колено Шингуджи.
— Есть ли у тебя хоть какое-то оправдание?
— Это не больше, чем фото, — пальцем фольклорист приподнимает подбородок путешественника, — знаешь, пиксели? А то, что ты возбудился с них, — другой рукой он, поставив бокал на раскладной столик, кладёт вишенку в рот Рантаро, — это исключительно твои проблемы.
Путешественник обкусывает ягоду, обсасывает косточку и сплёвывает её себе в руку.
— А разве то, что ты решил мне это отправить, — Амами откладывает косточку в сторону, — не делает извращенцем тебя?
— Хм, — фольклорист берёт виноградинку и разжёвывает её, смакуя ягодный сок, — я же не называл тебя извращенцем. С чего тебе так обзываться?
— Что ж, — одной рукой Рантаро на ощупь ищет пробку и закрывает ею бутылку, — тогда у нас будет другой разговор.
Взяв бутылку, Амами ставит её у ножки кровати. Сосредоточенный зелёный взгляд не сходит с Корекиё, пока Рантаро берёт пару виноградин и протягивает их к его рту.
— Кх-кх-кх-х, и это твой план мести?
— Жуй, — и Шингуджи, сглотнув слюну, берёт ягоды в рот и жуёт их.
Между тем Рантаро валит фольклориста на постель и оттопыривает полы халата, водит рукой по обнажённой груди и шее. Сам Корекиё послушно снимает его, не вставая.
— Разобьёшь тарелки — тебе убирать, — он с трудом делает серьёзное лицо, слегка краснея.
— О, не переживай, — Амами протягивает дольку нарезанного банана, — я знаю, что делать.
— Откормить, чтобы из меня суп сварить? — Шингуджи прикрывает глаза и широко улыбается. — И кем же ты меня видишь: Гензелем или Гретель?
— Не знаю.
— А ещё ты сам ничего не ел из моих штук, — фольклорист на ощупь ворошит по столу рукой и подаёт путешественнику треугольный кусок арбуза. — Обед хоть съел?
— Знаешь, — рука в кольцах приподнимает ногу Шингуджи за стопу, — мне сейчас меньше всего, — Рантаро откладывает кусочек арбуза и другой рукой трогает длинноволосого за щиколотку, поддевая ткань, — хочется думать о еде, — и надрывает колготки ногтем.
— К-колготки!
Амами обнажает клыки и дёсны в оскале и, взяв Шингуджи за лодыжку, делает ещё дырку в колготках.
— Т-Таро!
— Ты против?
— Конечно, против! — возмущается Корекиё.
— Тогда я что-нибудь с этим придумаю.
Рантаро встаёт с кровати и, немного порыскав в шкафу, достаёт верёвки и небольшой шест. Парень возвращается и привязывает каждую ногу Корекиё к концам шеста.
— Что ты задумал?
— Потерпи немного, Киё. Ты же терпеливый мальчик?
Шингуджи сглатывает слюну и заправляет волосы за ухо. Амами же привязывает к одному концу шеста ещё одну верёвку и, встав ногами на кровать, перекидывает верёвку через крюк, садится вниз, поднимает обе ноги Корекиё в воздух и закрепляет верёвку на другом конце шеста.
— Зачем ты?..
— И всё же ты нетерпеливый, Киё.
Рантаро щиплет Корекиё за голень и, разорвав на месте щипка колготки, делает стрелку от дыры к щиколотке.
— Ты мне так все колготки испортишь! — приподнявшись на предплечьях и сжав простынь в кулаки, шипит Шингуджи.
— Я тебе новые куплю, — успокаивает его Амами и, прижимаясь пахом к поднятым ягодицам возлюбленного, нежно гладит его бёдра, — не переживай.
Путешественник через ткань целует икры и голени и немного нагибается, оставляет поцелуи и на внутренней стороне бёдер. Но он перестаёт касаться губами ног и вместо этого сжимает между пальцами один из сосков фольклориста. Тот жмурится и жарко выдыхает, не поднимая голоса.
— И кто ещё из нас возбуждён? — спрашивает Рантаро и немного оттягивает сосок.
В ответ на это Корекиё лишь невнятно что-то мычит, ложась на спину и закрывая рот рукой.
— Чего бы тебе хотелось, милый?
— Чтобы ты уже наконец разделся, на тебя одетого смотреть невыносимо, — пытается посмеяться Корекиё, закрывая вместо рта глаза. — А ещё чтобы ты уже наконец что-то сделал, помимо разрывания колготок.
Рантаро снимает с себя майку и колье с прямоугольной металлической пластинкой, аккуратно складывает вещи и откладывает их в сторону. Обеими руками он расстёгивает кожаный ремень на светлых просторных джинсах, искоса поглядывая на Корекиё. Он в нетерпении дёргает ногами и снова глотает слюну, увидев обнажённый торс Амами, с которого стекают небольшие капельки пота. Шингуджи закрывает глаза и с дрожью выдыхает вверх.
— Как самочувствие? — Рантаро отодвигает руку с глаз и смотрит на парня в ожидании.
— Всё в порядке, продолжай.
Рантаро передвигается и садится сбоку Корекиё, наклоняясь к его лицу:
— Ты напряжён. Что-то не так?
Открыв глаза, Шингуджи отводит взгляд в сторону:
— Просто устал от работы, да и жарко было. Голова совсем забита всем, чем ни попадя.
— Я могу помочь расслабиться, — Амами опускается и целует фольклориста в губы, проводя руками по волосам. — Если смогу, конечно.
Он целует его ещё раз и слегка ворошит длинные чёрные волосы у корней. Приподнимается и возвращается к паху Корекиё, садясь напротив него, проводит по выпирающему бугру и рвёт колготки на этом месте. Путешественник гладит член фольклориста через нижнее бельё и слегка сжимает. Рантаро оставляет небольшие поцелуи на внутренней стороне бёдер, прижимаясь лицом к ляжкам.
— Так получше?
Корекиё кивает и пробует расслабиться.
— Не напрягайся и просто получай удовольствие.
— Но разве ты не устал? — он приподнимает глаза и смотрит на Рантаро.
— Я думаю, что отдохну, сделав тебе приятно.
— Таро…
Шингуджи снова закрывает глаза и тихо вздыхает.
— Да и, к тому же, у тебя этот месяц сумасшедший выдался. Практики, зачёты, экзамены принимать у студентов, да ещё и в такую жарищу. Рассла-абься.
Поцелуем Амами снова касается бедра, а пальцем делает стрелку.
— Тебе идут такие стрелки.
— Я бы поспорил, кхах.
Наконец, Рантаро отодвигает нижнее бельё Корекиё и нажимает на вход, слегка массируя.
— Погоди немного.
Увидев кивок, Амами встаёт с кровати, достаёт небольшую пластмассовую бутыль из тумбочки и садится сбоку от Шингуджи.
— Ты как? Готов продолжить?
— Да, всё хорошо, Таро, — улыбается Корекиё.
Рантаро целует в скулу, садится напротив паха Корекиё и, отодвинув нижнее бельё, выливает из бутыли немного смазки на пальцы, смачивая вход и медленно проникая двумя пальцами. Двигается с небольшим темпом, понемногу ускоряется — в ответ на это Шингуджи выгибается в груди и слегка повышает голос, переходит от громкого шепчущего стона к тихим всхлипам и дрожи.
— Таро, м-мх… Прошу, возьми меня, уже не могу ждать…
— Как скажешь, — убрав пальцы, Рантаро расстёгивает чистой рукой ширинку, достаёт из боксеров свой член и покрывает его смазкой. — И давно ты так возбудился, если не секрет?
Корекиё вздрагивает и жмурится, чувствуя, как Рантаро входит в него.
— Н-нгх! Когда мы начали есть ягоды…
— Или когда ты решил подразнить меня? — Амами делает резкий толчок.
— Ах! — Шингуджи шипит, сжимает простынь и выгибается.
— Ну же, Киё, — путешественник скалится, набирая темп, и делает ещё одну стрелку, но на другом бедре, — будь честен со мной: ты возбудился ещё тогда?
— Д-да-а! В-возм-можн-но, я н-не уверен!
Рантаро держит бёдра Корекиё и толкается всё быстрее и быстрее. Толкается глубже и сам громко стонет, иногда перебивает тихие стоны и рычание со всхлипами полукриком.
— Т-Таро! Таро, пр-рошу! Б-быстрее, я н-не могу так!
Ещё быстрее. Амами наклоняется, почти касаясь лбом шеста, и сжимает бёдра, впивается пальцами. Чувствуя, что Шингуджи сжимается вокруг него, Рантаро не выдерживает и, пытаясь подавить крик, прикусывает губу и заканчивает вовнутрь.
— Хах! — Рантаро не торопится вытащить свой член, стараясь отдышаться. — П-прости, я не выдержал…
— Мгхм, — руки Корекиё дрожат, но тянутся к паху. — П-помоги мне…
Амами аккуратно сжимает член Шингуджи и двигает рукой по нему через одежду. Затем, найдя на ощупь головку, массирует её, выдавливая семя из неё. Корекиё сжимается ещё чаще и стонет, но, почувствовав, как он заканчивает в нижнее бельё, дышит тяжелее.
— М-м-мх! К-кажется, я совсем… обмяк.
Рантаро медленно вынимает член и, встав на кровать, снимает верёвку с крюка на потолке, а затем развязывает узлы на ногах, растирая следы.
— Надеюсь, я не переборщил.
— Н-ну…
Корекиё с трудом касается ягодицы и немного раздвигает её, чувствуя вытекающую из него сперму.
— К-как ты себя чувствуешь, Киё? — Амами снимает порванные во всех местах колготки и аккуратно их складывает, а затем — и штаны с себя.
Он ложится рядом с Шингуджи и целует его в щеку.
— Прекрасно, — Корекиё поворачивается набок и берёт в руку зелёную прядь, играется с ней, — но с тебя новые колготки.
— Хех, — Рантаро мягко целует в губы и шлёпает по бедру, — договорились!