Его душа

Соулмейт Юджи часто ранится. Ушибы, разбитые костяшки, переломы — Юджи читает чужую историю по цветам гибискуса на своей коже и старается быть осторожным. Его душе и так достаётся.

Чем страшнее травма, тем ярче нарисованные растения. У Юджи вечный цветочный венок на голове, словно корона, и ладони в перчатках соцветий. У Юджи периодически на боках распускаются целые кусты, яркие-яркие, красочные, почти прорастающие наружу, и Юджи каждый раз боится, что они обретут форму, и гладит алые лепестки, надеясь, что соулмейт почувствует его поддержку.

Юджи ненавидит тех, кто заставляет его родственную душу страдать. Тренирует разные приёмы, извиняясь перед ещё незнакомым, но уже дорогим человеком за контуры стеблей лаванды на коже — мелкие синяки, бегает по утрам, отбрыкивается от всех спортивных клубов — не до вас, не нужны, у меня другая цель, избегает случайных травм по неосторожности и думает, думает, думает. У Юджи в голове тысяча и один план, как найти свою душу, и тысяч пять — как забрать её (или его; Юджи это не важно, он будет любить — уже любит — свою душу любой).

Ни один не пригождается. Соулмейт находит его сам.

Просто старшая школа, просто оккультный клуб, просто настоящие монстры. Жжение от распускающихся на голове цветов, когда новый знакомый, оказавшийся настоящим шаманом-магом-чародеем, отлетает в стену. Рёв проклятия, стремящегося сожрать артефакт.

У Фушигуро на лице кровь, а у Юджи — печати лепестков. И больше его ничто не волнует: ни тварь, ни съеденный мерзкий палец, ни собственная вероятная казнь. Юджи просто рад. Он успел.

Его соулмейта зовут Мегуми, и он, кажется, немного стесняется своего имени. Юджи не согласен: оно чудесное, и он готов вознести молитвы всем богам за правильный выбор родителей Фушигуро, потому что он действительно благословённый и благословение. Юджи несёт всякие глупости, вертится вокруг, словно щенок, и нечаянно врезается в дверные косяки. Мегуми мягко улыбается краешком губ, поглаживая лаванду на локте — и Юджи застывает, как заворожённый, не успев даже извиниться.

— Твои цветы очень красивые, — признаётся Мегуми, — Я рад, что они есть. Что ты есть. Прости, что тебе постоянно приходилось терпеть мои растения. Проблемно было, да?

Не было. И не будет. Гибискус Мегуми — доказательство того, что он жив, и Юджи рассказывает ему об этом, утянув сидеть на диване и долго-долго обниматься. Говорит, как боялся не успеть. Как хочет защищать. Как хорошо, что они встретились.

Мегуми потрясающий. Юджи думает, что даже если бы Фушигуро Мегуми не был его родственной душой, Юджи всё равно восхищался бы им. Потому что это правда. И — что черта с два Мегуми теперь будет получать столько травм. И что хорошо, что Юджи когда-то ходил в клуб домоводства: Мегуми готовит не очень, зато делает вкусные напитки, а сам Юджи — наоборот, и то, что они подходят друг другу даже в такой мелочи, просто восхищает. Они ещё не всё знают друг о друге, раскрываются постепенно, как бутоны цветов, но...

Юджи думает: «ради него я смогу воскреснуть».

У Мегуми в глазах — «если ты хочешь этот мир, он станет твоим, обещаю», нежность и безграничная вера.

И Сукуна может подавиться собственными пальцами, а начальство шаманов — приказами. У Юджи всё получится.

Его душа рядом. Остальное не имеет значения.