За Рокудо Мукуро давали награду в тринадцать тысяч криг. За такие деньги можно было купить дом в состоятельной колонии, небольшой межзвёздный крейсер… ну или в кои-то веки починить третий двигатель однопилотника.
Хибари Кёя — третий из лучших охотников за головами по версии журнала «Melfiore» — делить шкуру непойманного медведя не любил, а потому пристально наблюдал за пойманным пиратом, пока корабль на автопилоте плыл к ближайшей полицейской базе. Рокудо Мукуро — третий из худших пиратов по версии журнала «Melfiore» — не без ухмылки смотрел на Хибари в ответ. Руки Мукуро были скованы наручниками, что не давали ему возможности применить какие-либо иллюзии, а прутья железной клетки не мог сломать даже сильнейший из преступников. Впрочем, Кёя был прекрасно осведомлён, что Туманникам доверять не стоит, даже если они в таком положении, а потому спускать глаз с заключённого не собирался.
— Ну, и что теперь, Хибари Кея? — лишь спустя час полёта задал вопрос Мукуро и тут же затих в ожидании ответа. Кея не пошевелился, облизнул пересохшие губы и, пристально вглядываясь в глаза преступнику, ответил:
— Я получу деньги, ты сядешь в тюрьму. Всё предельно просто, — услышав это, Мукуро обиженно скривился и откинулся на стену клетки.
— Да ладно, и это всё? — протянул он, не разрывая зрительного контакта с Хибари. — Ты официально стал скучнейшим охотником за головами в моём списке, мсье Кёя.
— Не удивлён, — Хибари промотал в голове всю информацию, что успел нарыть на пирата. Несмотря на своё звание одного из сильнейших, Мукуро нередко попадался как полиции, так и охотникам за головами, хотя Кёя был уверен, что как минимум девяносто девять процентов этих случаев были спланированы самим Мукуро. Как ещё объяснить его последующие побеги, кражу важных документов и объяснительные полицейских, что их соблазнил злобный Туманник? «Разве что в их снах», — думал Кёя, зная, какие достоверные иллюзии умела создавать эта раса. Мукуро же хоть, на вкус Хибари, и был похож на шлюху, ею на вряд ли являлся, учитывая то, как он пытался последний час воспользоваться способностями сквозь наручники.
— И ты совершенно ничего от меня не хочешь? — приподнял брови Мукуро. — Знаешь, слыша, о чём просят меня временами другие… м-м-м… охотники за головами, я не уверен, что у тебя нет никаких планов на меня.
Кёя позволил себе усмехнуться уголками губ, прокрутил в голове план действий и кивнул, скорее себе, чем пленнику.
— Подойди, — сказал он, поднимаясь на ноги и делая несколько шагов в сторону клетки. Мукуро, в предвкушении, сделал то же самое, не обращая внимания на цепь, что приковывала его к стене и натягивалась с каждым шагом. В тот момент, когда Хибари от Мукуро отделяли лишь металлические прутья двери, Кёя схватил пирата за ворот порванной и окровавленной рубашки, притягивая к себе и практически невесомо целуя в губы.
А потом Мукуро согнулся в три погибели от сильного удара в живот.
— Тебя, травоядное, я хочу забить до смерти, — глядя на то, как Мукуро корчится от боли, — но, увы, за живого тебя платят больше.
— Ку-фу-фу, — впервые за их диалог рассмеялся Мукуро. — Ты жестокий, Кёя. Я ведь по-хорошему… Что ж, думаю, это повод считать, что ты мне сказал «до следующего раза».
— У нас не будет «следующего раза», травоядное, — впервые за всё время Кёя позволил себе отвернуться и выйти из тюремного отсека своего однопилотника.
Спустя три часа, когда небольшой корабль летел прочь от полицейской базы, Рокудо Мукуро томился в камере, а на карточку Хибари Кёи было начислено ровно тринадцать тысяч криг.
На следующий день новость о том, что третий по опасности пират был пойман третьим по мастерству охотником уже весела на первой полосе «Криминального чтива» журнала «Melfiore». Ещё спустя неделю все газеты кричали о том, что Рокудо Мукуро совершил простой, но при этом ошеломляющий побег.
***
Жизнь редко преподносила Хибари Кёе сюрпризы. У него всё и всегда было распланировано: начиная с того, какого преступника он будет ловить в ближайшую неделю, и заканчивая всеми возможными встречами на пути в ближайший магазин.
Но на этот раз мироздание, видимо, решило, что Кёе в последнее время живётся слишком скучно, а потому решило подкинуть ему подарочек. «Подарочек» имел странный смех, синие волосы и, судя по содержимому его бокала, любовь к грандифлорскому вину. А ещё боевой трезубец, которым умело парировал любые атаки Кёи.
— Какая неожиданная встреча, Хибари Кёя, — в голосе Рокудо Мукуро не было ни капли серьёзности. Он, словно бы не сражаясь с одним из охотников за головами, отразил очередную атаку Кёи и даже не подумал встать в защитную стойку, а за те две минуты, за которые пират и охотник успели разогреться, зал бара, в котором они находились, опустел наполовину.
— Ну не на людях же, — протянул Мукуро, оставаясь всё таким же расслабленным, словно не чувствуя никакой опасности от Хибари. За что и поплатился: не настроенный на разговоры Кёя без особого труда отбросил Туманника к стене. Следующий удар, от которого Мукуро уже успешно увернулся, разнёс эту самую стену по кирпичикам.
— А я уж думал, что наш следующий раз будет более романтичным! — всё не унимался Мукуро, выскочив на неоживлённую улицу. Хибари выбежал следом, пытаясь догнать Рокудо, но тот и не убегал. В один момент он сделал выпад, отражённый тонфами охотника, и выдохнул Кёе в лицо:
— Хотя знаешь, лично для тебя у меня припасено кое-что особенное…
***
История под заголовком «Медные охотник и пират разнесли бар на Небуле» легла на стол директору журнала «Melfiore» как раз в тот момент, когда он выбирал между «Ограблением центрального банка Земли» и «Погоней за Нептуниайцами-подростками». Лишь взглянув на статью, Бьякуран Джессо твёрдо сказал: «Это — на первую полосу, всё остальное — в последнюю очередь. Ну, или в топку».
***
— У меня устойчивость к вашим иллюзиям, — медленно и устало проговорил Кёя, пока Мукуро завязывал свои длинные волосы в относительно аккуратный хвост. — Значит, это были не они.
Хибари лежал на спине, подложив левую руку под голову и глядя в потолок. Его тело было расслаблено, мышцы приятно ныли после весьма грубого секса, а самого Кёю одолевала истома, и он не был уверен, приложил ли к этому руку Туманник. Номер в отеле был заранее проплачен на два дня, на двери висела табличка «не беспокоить», а в воздухе приятно пахло розовым маслом.
— Ку-фу-фу, конечно нет, — тихо рассмеялся Мукуро, стараясь не портить мягкую и тягучую атмосферу. — Знаешь, ты можешь серьёзно обидеть Туманника, сказав, что ни на что, кроме создания иллюзий он не способен.
— И на что же ты способен? — Хибари повернул голову, наблюдая за тем, как Мукуро надевает на себя белую рубашку и неряшливо завязывает галстук. — Гипноз?
— Это было бы низко даже для Ллевирианца, а они в этом искусны, — Мукуро позволил себе повернуться, но желание дотронуться до Кёи всё же преодолел. — О, нет, я всего лишь вытащил на поверхность одно из твоих желаний, Кёя…
— Я не желал тебя, травоядное, — Хибари прикрыл глаза. — Разве что…
— Забить до смерти, да, я слышал. И нет, ты желал меня. Как и все остальные, хотя, отдам тебе должное, ты никогда об этом не думал. Лишь где-то глубоко в подсознании ты хотел зажать меня в грязном переулке и отыметь до потери сознания.
— Тогда я вполне оправданно могу назвать тебя ужасным Сантой, — буркнул Кёя. — Не было ни переулка, ни меня имеющего тебя, ни… хотя ладно, вырубились мы оба, так что это я засчитаю.
— Ку-фу-фу, — найдя свой плащ на газетном столике, Мукуро вернулся к кровати и навис над Кёей, после чего мягко поцеловал, несмотря на слабое сопротивление. — В следующий раз я обязательно это устрою…
— В следующий раз, травоядное, — так, чтобы его было слышно, произнёс охотник, наблюдая за уходящим пиратом. — Я забью тебя до смерти.
***
В новом выпуске журнала «Melfiore» первый столбец «Криминального чтива» занимала нехилая ода-статья Хибари Кёе, который, хорошо отделав Рокудо Мукуро, вновь приволок пирата в тюремную камеру. От том, что Мукуро сбежал на следующий день, история умалчивала.
***
Желание Кёи Мукуро всё же исполнил: пачкая недешёвые кожаные штаны в грязи, он стоял перед ним на коленях в переулке, изнемождённый после тяжёлой драки, и отсасывал, делая это, на удивление Кёи, умело. Спрашивать, где Мукуро этому научился, Хибари не считал нужным, а потому попросту наслаждался моментом.
— Что, снова сдашь меня полиции, господин охотник? — на секунду оторвался от минета Мукуро, из-за чего Кёя сжал в руках волосы пирата и заставил вернуться того к более приятному занятию, чем разговоры. Было приятно, и, если забыть о том, что у ног Хибари сейчас стоял один из опаснейших пиратов и номер два в списке самых назойливых противников, то Кёя мог признаться, что он получал удовольствие от процесса.
— У меня сегодня другие планы, — ответил он на вопрос лишь тогда, когда они покинули переулок и вышли на плохо освещённую безлюдную улицу. — Я через пять часов должен быть в другом рукаве…
— То есть ты меняешь очередной повод поймать меня на какое-то дело из другого рукава? — изумлённо спросил Мукуро, отряхивая штаны. — Я не ослышался?
— Нет, — Хибари проверил, на месте ли ключи от однопилотника. — Поэтому я даю тебе час форы. После этого тебя по всей системе будут искать низкосортные искатели приключений.
— Серьёзно, Кёя? — Мукуро было потянулся за поцелуем, но был отстранён с тихо сказанным: «Почисти сначала зубы». — Ты оставляешь меня на растерзание каким-то щенкам?
— Серьёзно, — подтвердил Хибари. — Тогда я буду знать, что при нашей следующей встрече я смогу забить тебя до смерти.
— Ойя, то есть ты не отрицаешь, что у нас будет следующий раз?
— Время пошло, травоядное.
***
— Нет. Определённо нет, — если у Бьякурана когда-либо и просыпалась интуиция, то это был как раз тот момент. И сейчас эта интуиция тенором выла, призывая своего хозяина не выкладывать на первую полосу криминала статью с названием «Занзас заставил Мукуро пасть на колени». — Подождите несколько дней, потом я дам точный ответ по поводу этой статьи.
— Но журнал уходит в печать через неделю… — пытался возразить редактор раздела «Криминальное чтиво» Ирие Шоичи, но, увы, его уже никто не слушал.
***
Мукуро был рад видеть Хибари ровно пять секунд, прежде чем вспомнил, что только полчаса назад покинул очередную второсортную тюрьму. Судя по выражению лица, Кёя пришёл затащить его отнюдь не в постель, что подтверждал космический лайнер, парящий в нескольких десятках метров над землёй.
Долго сопротивляться Кёе Мукуро не смог: сказалась драка с отрядом охотников Варии, силы после которой так и не восстановились, а те, что сделали это, были потрачены на как обычно простой, но всё же отбирающий энергию побег. Поэтому уже спустя двадцать минут Кёя за воротник плаща тащил слабо сопротивляющегося Мукуро по коридору базы. На пути им никто не попадался, а несколько рядовых «Организации», выглянувшие из приоткрытых дверей, спешили спрятаться от разъярённого Хибари как можно быстрее.
Наконец Кёя открыл с ноги одну из многочисленных дверей лайнера и отнюдь не мягко швырнул Мукуро на широкую жёсткую кровать. В следующий момент щёлкнули наручники, один — на запястье пирата, второй — на спинке кровати.
— Не думал, что ты любитель БДСМ, Кёя… — попытался съязвить Мукуро, но, взглянув в глаза охотника Туманник потерял не только всякое желание ёрничать, но и дар речи.
— Ты проиграл Занзасу, травоядное, — если бы Кёя мог замораживать взглядом, то Мукуро и всё в радиусе пяти метров от него уже давно достигло бы температуры абсолютного нуля.
— А ты ревнуешь? — всё же вырвалось изо рта Мукуро, но прикусить язык он не спешил, насмешливо глядя на разъярённого Кёю. Ответ не завтавил себя долго ждать: пальцы сжали горло пирата, слишком сильно, чтобы это не не доставляло неудобств, но слабее, чем нужно для того, чтобы задушить.
— Только я имею право забивать тебя до смерти, травоядное, — прошипел Хибари, наматывая на свободный кулак галстук Туманника. Шестым чувством Мукуро осознавал, что легко не отделается, и это его одновременно и пугало, и возбуждало. Он глубоко вздохнул, чувствуя, как пальцы охотника сильнее сжимают шею, облизнул пересохшие губы и прикрыл глаза, надеясь, что это отвлечёт Хибари.
Увы, отвлёк Кёю стук в дверь. Хибари негромко позвали, но войти в комнату так и не решились. Потому охотник всё же отпустил Мукуро, отчего тот облегчённо и немного разочарованно выдохнул, и, поправив пиджак, медленной поступью покинул комнату. Мукуро недовольно откинулся на подушки. Корабль едва заметно гудел — они куда-то летели, но пират не мог пока даже предположить куда. Ему было скучно, в комнате смотреть было не на что, наручники явно блокировали его способности иллюзиониста, а в самом помещении не лежало ничего, что могло бы сойти за отмычку.
Мукуро в принципе нравились отношения с Кёей, даже учитывая то, что во время своих встреч они занимались одним из двух: либо дрались как дикие животные (и чаще всего эта драка заканчивалась недолгим тюремным заключением, в которое Мукуро шёл почти добровольно), либо как дикие животные трахались. Иногда было всё вместе, но чаще всего пирату удавалось слинять после секса. Что произойдёт на этот раз, оставалось для Мукуро тайной, но, судя по тому, что Кёя не отправил его обратно в камеру сразу после встречи и потащил явно не на ближайшую планету, было странным.
Кёя вернулся, когда Мукуро со скуки начал дремать. Он уже успел снять пиджак, который положил на стул, верхние пуговицы его рубашки были расстёгнуты, да и сам Хибари находился в куда более хорошем расположении духа.
Мукуро ухмыльнулся, чувствуя, как пальцы охотника развязывают галстук. Он откинулся на спину, позволяя Кёе нависнуть над ним, и прикрыл разноцветные глаза: ближайшие три часа обещали быть восхитительными.
***
— Значит так, — Бьякуран строго посмотрел на Шоичи и положил перед ним две статьи: — Ты берёшь вот это, — он показал на текст, название которого было набрано жирным шрифтом: «„Вария“ во главе с Занзасом побеждает Рокудо Мукуро», — и комбинируешь её вот с этим, — он кивнул на заголовок «Хибари Кёя и „Вария“ схлестнулись на Фирелине-457». — Готовую статью мне к концу смены. Понятно, Шо-тян?
Ирие Шоичи оставалось лишь кивнуть. Он прекрасно понимал, что спорить с главой журнала бесполезно, даже если дело касается адекватности нового выпуска.
***
— У тебя шило в одном месте, — спросил Хибари во время очередной встречи, — или тебе просто нравится сбегать из тюрем, в которые я тебя запихиваю? — он впервые за полгода с Мукуро задал этот вопрос.
Они сидели в небольшом малоизвестном, но от этого отнюдь не плохом, ресторанчике, на Римане — маленькой планете на самом краю рукава Щита-Центавра. Такая отдалённость от центра сказывалась на населении: жили тут в основном Риманцы — коренная раса, процентов шестьдесят своей жизни проводящая в состоянии, похожем на сон, а потому не слишком развитая. Туристы забредали сюда не так часто, как на другие планеты, а предприниматели, не надеющиеся на большую прибыль, пользовались отсутствием конкурентов и открывали здесь такие небольшие заведения.
Кёе эта планета нравилась потому, что тут не было такого скопления травоядных, а значит здесь были для него условия, близкие к идеальным. Мукуро эта планета не нравилась, но на ней, по понятным причинам, было меньше всего копов в радиусе влияния той тюрьмы, в которую его отправил Кея и из которой он, в очередной раз, сбежал. О том, что он специально пробил по базе полиции, где должен находиться Хибари в это время, Мукуро решил умолчать.
— М-м-м, — Мукуро, ковыряя ложкой шоколадный десерт, сделал вид, что задумался. — Я думаю, что всё же последнее.
— Разве? — Кёя, так и не притронувшись к еде, смотрел прямо на пирата. — А мне вот кажется, что дольше недели ты за решёткой не протянешь…
— Это не интересно, — вполне обоснованно ответил на это Мукуро. — Сидеть в камере три на три метра, с синтезированной едой вместо нормальной и прогулкой на этот раз по площадке пять на пять — поверь, там загнёшься даже ты.
— И почему же ты каждый раз добровольно туда идёшь? — Кёя и раньше задавался этим вопросом, но озвучил его только сейчас. Мукуро усмехнулся:
— Поиск информации. В основном. Заключённые и охрана временами знает много интересных вещей, что уж говорить о базах данных. Ещё вербовка, на случай, если кто-то с первого раза догадается, что я Туманник — пока это удавалось только тебе. Ну ещё временный отдых от сирен полиции и твоих побоев, — закончил Мукуро и поддался немного вперёд: — Мог бы быть и помягче.
— То есть дольше недели ты за решёткой провести не можешь? — губы Кёи искривила странная ухмылка. Мукуро ненадолго задумался, размазывая по тарелке десерт и глядя прямо на Хибари, после чего медленно произнёс:
— Что-то мне подсказывает, что ты пытаешься подтолкнуть меня к спору, — его выражение лица стало более весёлым. — Что ж, я жду условий…
— Ты сидишь в тюрьме, куда я тебя сейчас отправлю, два месяца, — сразу перешёл к делу Кёя и для убедительности достал тонфа. — Без попыток бегства, как честный, осознавший все свои ошибки пират.
— О, и что будет, если я продержусь? — в глазах Мукуро плясали нехорошие искорки, но Кёя впервые не обратил на них никакого внимания:
— Скажем, любые желания, кроме тех, что совсем уж переступают черту, — Мукуро изумлённо открыл рот: Кёя сильно рисковал, учитывая то, что пират мог действительно придумать что-то, за что охотник его в последствии убил бы. Но, чувствуя подвох, Мукуро решил не перегибать палку:
— Например, поехать со мной на Нивайз? — с тех самых пор, как Туманник узнал, что Кёя держится на расстоянии лазерного выстрела от этой планеты, он всячески пытался затащить на неё охотника. Но, впервые услышав это название, Кёя даже не дрогнул, словно бы уверенный в своей победе, и Мукуро вновь почувствовал, что что-то тут не так. Чтобы развеять это, он вновь натянул на губы улыбку:
— Ладно, а если я проиграю?
Кёя в ответ облизнул губы.
***
— Мукуро не сбегает уже месяц? — директор «Melfiore» с удивлением посмотрел на доклад в своих руках.
— Ну, судя по последним новостям, да… — неуверенно произнёс Шоичи, получив в ответ град вопросов:
— Он болен? У него разбились все корабли? Он развёлся с Хибари Кёей?
— Он не был в браке с Хибари… — попытался возразить Ирие, но его уже никто не слушал.
***
— Ты проиграл, — не без оттенка удовольствия произнёс Кёя, наблюдая за тем, как в окно его гостиничного номера залезает промокший под тяжёлым дождём Мукуро. Пират недовольно посмотрел на охотника, признавая своё поражение, но не отчаиваясь.
— Ты смухлевал, — спокойно сказал он, снимая промокший насквозь плащ, к которому липли длинные волосы, и кладя его на подоконник, следом закрывая окно. — Отправлять меня в одну из худших тюрем прямо у центра галактики — верх твоего мастерства в нечестной игре. С первого дня было понятно, что я смогу пробыть в ней достаточно долго только при условии, что меня свяжут, усыпят и запрут в банке с формалином. И то не факт, что это меня удержит.
Вслед за плащом на подоконник полетел галстук, а за ним — белая рубашка, с которой капала вода. Полупрозрачное оконное стекло пропускало слегка искажённые лучи заходящего белого гиганта, и этот свет своеобразным ореолом окружал фигуру Мукуро. Кёя откинулся на спинку кресла, на котором сидел, и, прищурив глаза, позволил себе насладиться видом пирата, пятернёй расчёсывающего волосы и старающегося не смотреть на охотника.
— Что ж, травоядное, — ухмыльнувшись, произнёс Кёя, дотрагиваясь до стены и активируя светильники. В комнате стало заметно светлее, но этот свет не резал глаза, а его источник был фактически незаметен. — Я надеюсь, что ты выполнишь свою часть спора.
Мукуро, поджав губы, всё же удостоил Кёю взглядом, пытаясь понять, насколько серьёзен охотник, но тот был абсолютно спокоен. Поколебавшись некоторое время, он всё же приподнял левую руку, медленно снимая наложенную на самого себя иллюзию.
С фиолетовым туманом исчезала бледная кожа, становясь чёрной; не коричнево-чёрной, как у негроидной расы, не иссиня-чёрной, она не имела никакого оттенка, лишь кромешная, поглощающая весь свет темнота; чернее были лишь белки глаз, на которых фиолетовая и красная радужки выделялись особенно сильно, сияя в полумраке, и волосы, не изменившие своей причёски. Ногти на руках стали длиннее, приняв форму когтей, а когда Мукуро облегчённо выдохнул, то в его рту промелькнули острые клыки. Он никак не изменился физически, но, стоило признать, от иллюзии человеческого облика не осталось и следа.
— И зачем это было скрывать? — Кёя медленно поднялся с кресла, подходя к Мукуро, который явно чувствовал себя неуютно.
— Глупый вопрос, — пират был напряжён и охотник не спешил лишний раз давать ему повод в эту же секунду испариться в иллюзии. — Вы, люди, можете сколько угодно твердить про равенство и братство, но не смей отрицать, что в душе вы все немножко расисты. Вы так или иначе будете с подозрением относиться к любому, кто хоть немного, но выглядит иначе, чем вы сами, — на этот раз Мукуро сам сделал шаг вперёд. — Ну думаю, что в тебе бы появилась та самая искорка желания, если бы при нашей первой встрече я бы сбросил иллюзию или её смогли бы блокировать наручники.
Вновь заклубился туман: Мукуро возвращал иллюзию человеческого облика, когда Кёя схватил его за руку и прервал процесс. Пират было дёрнулся, но охотник держал крепко, но не болезненно; кожа Туманника на ощупь была в прямом смысле как бархат, хотя на ней не было ни единого волоска, и Кёя не смог сдержать желания провести по ней рукой.
— Подожди, — тихо выдохнул он, и Мукуро замер, позволяя охотнику дотронуться губами до своей ключицы и провести чуть выше, оставляя на шее лёгкий поцелуй. Кёя потянул Туманника на себя, делая несколько шагов назад и садясь на роскошную двуспальную кровать.
— Никаких иллюзий сегодня, травоядное, — Кёя откинулся на простыни, наблюдая за тем, как на лице приходящего в себя Мукуро появляется хищный оскал — с острыми зубами подобную ухмылку по другому назвать было нельзя. — А потом, так уж и быть, дам тебе неделю форы.
Несмотря на эти слова, Кёя всё же был удивлён утром видеть рядом с собой успевшего наложить иллюзию Мукуро. Глубоко вздохнув и спрятав лицо в ладонях, Кёя попытался вспомнить, в какой момент его жизнь повернула в явно не том направлении. Впрочем, сказать, что это направление ему не нравилось, Хибари так и не смог.
***
— Нашему журналу срочно нужно обновление, — заявил директор «Melfiore» Бьякуран Джессо на одном из совещаний. — Что-то не слишком большое, чтобы не маяться с изменениями, но и недостаточно маленькое, чтобы быть проигнорированным читателем.
— Может, изменить шрифт заголовка? — тут же предложил Кикё — главный дизайнер.
— Сделать несколько страниц из ллюмирикановой бумаги? — отозвалась с другого конца стола Блюбелл, не отрываясь от просмотра новых фотографий.
— А может перенесём статьи о Рокудо Мукуро и Хибари Кёе из раздела криминала в раздел парочек? — сказал было Шоичи, но, заметив угнетающие взгляды Бьякурана и Юни, поспешил оправдаться: — Это только предложение, забудьте, что я вообще об этом говорил.
***
Гокудера Хаято совершенно не понимал, что он делает в этом дурдоме. Нет, преданность Тсуне и верность Вонголе у него были в избытке, но это не меняло того, что свободная организация всё же была тем ещё цирком.
— То есть вы хотите сказать, что вы — второй и третий по силе охотники на пиратов и глава сильнейшей независимой организации Вонгола (простите, Джудайме) упустили трёх сильнейших пиратов даже не смотря на то, что у нас было явное численное и силовое превосходство?
— Извини, Гокудера, — Тсуна виновато посмотрел на своего первого помощника. — Но у них было улучшенное оружие, доводы в свою защиту непричастности к последним терактам и… аргументы в пользу того, чтобы ещё немного погулять на воле…
Гокудера глубоко вздохнул, наблюдая за тем, как Тсуна пытается шарфом прикрыть следы от «улучшенного оружия» сильнейшего пирата — Реборна. Джотто — когда-то глава Вонголы, а теперь второй по силе охотник на пиратов — поправлял воротник плаща, который, тем не менее, плохо скрывал «доводы» второго по опасности пирата — Деймона Спейда. Хибари же даже не пытался спрятать «аргументы» Рокудо Мукуро, прожигая взглядом каждого, кто пытался об этом заикнуться.
— Это, конечно, всё прекрасно, — глубоко вздохнул Гокудера, потирая глаза, — но это все эти «аргументы» и «доводы» не дадут нам финансирования от межзвёздного правительства… — он не успел договорить, когда передатчик на столе Тсуны уведомил своего хозяина о входящем вызове.
Разговор был недолгим, но за несколько его секунд лицо Савады успело передать весь спектр эмоций отчаяния, начиная с удивления и заканчивая ужасом. Уже под конец все понимали, что что-то грядёт и, хотят они того или нет, вмешаться придётся.
Но никто из присутствующих не мог догадаться, что же сулил им завтрашний день.
***
Ирие Шоичи никогда не думал, что будет скучать по тому, как его босс назойливо выискивал информацию про Хибари Кёю и Рокудо Мукуро, пытаясь связать любое их действие и сделать из него сенсацию, а не склонялся над горой ежедневных газетёнок, параллельно вслушиваясь в репортажи с десятка экранов. Он не думал, что захочет продолжения попыток Юни предсказать, когда третий по силе охотник вновь сразится с третьим по силе пиратом, но сейчас главный редактор журнаал «Melfiore» не отрывалась от подсчётов в попытке сказать, смогут ли враги приблизиться к их базе. Он мечтал, чтобы Кикё вновь подкалывал Закуро, а не игнорировал, уставившись в экран компьютера, чтобы Блюбелл разносила по офису конфеты, а не счета, чтобы Гамма вновь тайком сматывался играть в бильярд, а не в попытке присоединиться к армии защиты. Он мечтал…
Он мечтал, чтобы пришедшие из другой галактики Вендиче никогда не нападали на его дом.
***
В любое другое время Кёя сказал бы, что объединиться с пиратами — это верх безумия. Поставить охотников Занзаса на пик атаки? Поставить Спейда (пусть и вместе с Джотто) оборонять Внешний рукав? Дать Реборну половину власти над Вонголой, оставляя в подчинении Тсунаёши лишь шестерых сильнейших бойцов?
Раньше Кёя за подобные указания забил бы Тсунаёши до смерти, но сейчас… ситуация была настолько плохой, что на подобное даже существа вроде Занзаса соглашались, не выдвигая дополнительных условий, кроме взаимной неприкосновенности на время войны.
Противник действительно был ужасен. Прилетев с другой галактики, Вендичи, как ни странно, не были более развиты, не имели каких-либо особых ракет или лазерных пушек, но первые ряды галактических войск рухнули в первые дни ведения войны. Кёя тогда не понимал, как эти травоядные, превосходя противника числом и вооружением, умудряются отступать в открытом космосе, и в сухую проигрывать при сражении на планетах. Пока не столкнулся с ними лицом к лицу.
Кёя даже не понял, когда его подбили. Панель управления уведомляла об отключении первого двигателя и повреждении второго. В иллюминаторе взрывались однопилотники Организации и пиратов Мукуро. Корабля самого Рокудо нигде не было видно, и Кёя заметил его на радаре лишь после того, как попытался сделать манёвр и прилуниться на один из множества спутников гиганта Эвирона. За ним последовало ещё несколько кораблей в надежде, что за капитаном их ждёт спасение. Увы, они ошиблись.
На луне их уже ждали. Стоило только Кёе и Мукуро покинуть свои корабли, предварительно надев кислородные маски, как их тут же передёрнуло. Вендиче были мало похожи на людей — скорее полуразложившиеся трупы, обмотанные бинтами. И, видимо, именно это и играло главную роль в их победе: Вендиче были бессмертными мертвецами.
Первыми были убиты все рядовые. Те, кто не успел вновь поднять свои корабли в воздух, теперь устилали своими телами каменистую землю. Первая помощница Мукуро — Хроме — смогла вырваться из окружения и, получив короткий приказ вызвать подмогу, улетела на едва дышащем однопилотнике.
Теперь Кёя мог сказать, что он с Мукуро были вдвоём против всех. Но на то они и одни из сильнейших бойцов в галактике.
Кёя не знал, сколько длился бой. Может, они дрались всего час, а, может, прошёл уже день. Он успел положить четверых, разрубив их на мелкие кусочки, Мукуро же сжёг пятерых, но противников меньше не становилось. От постоянных ударов болели руки, правый бок прострелили, а из царапины на лбу лилась кровь, периодически мешавшая обзору — это было только то, на что Кёя, в силу своего высокого болевого порога и выносливости не обращал внимания. Но стоило бросить всего один взгляд на Мукуро, как становилось понятно, кто здесь сильнее пострадал: нога Туманника была полностью покрыта кровью, сочащейся из бедра, из которого выдрали кусок мяса; левая рука висела вдоль тела и невозможно было понять, что с ней; сам Мукуро почти полностью перенёс вес своего тела на трезубец, тяжело дыша — его маска треснула и кислород помалу улетучивался.
— Знаешь, — в моменты, когда даже мертвецам было необходимо сделать передышку, они становились спиной к спине, прикрывая друг друга от неожиданной атаки, и Мукуро первым начинал разговор, — Если мы выберемся отсюда хотя бы полуживыми, я тебе кое в чём признаюсь.
— О, — хмыкал Кёя, наблюдая за тем, как неподвижно стояли Вендиче, готовясь атаковать. Он хотел бы напасть сейчас, но чувствовал, что без передышки он не пройдёт и метра, — я лишь надеюсь, что это не будет сопливое признание в стиле влюблённых травоядных.
— Ку-фу-фу, — в ответ на это Мукуро рассмеялся. — Я не настолько размяк. Нет, для начала я бы признал, что ты охрененен. Потом — что ты единственный, кому я бы позволил оттрахать меня. И уже в последнюю очередь я бы сказал, что ты самый интересный охотник, который мне встречался, — повисло молчание, нарушаемое лишь шуршанием Вендиче. Кёя прервал его нескоро:
— Знаешь, если мы выберемся отсюда, — произнёс он задумчиво, — то я отымею тебя до потери сознания. Опять, — он ненадолго задумался и добавил: — а потом затащу в загс. Чтобы точно не сбежал.
Больше они не сказали ни слова, сдерживая атакующую волну противника.
***
— Мы разоримся. Вот как чувствую, разоримся, — Бьякуран зарылся руками в свои растрёпанные волосы и уронил голову на стол.
Шоичи был категорически с ним не согласен. Да, за последние полгода, с самого конца нашествия Вендиче, продажи журнала «Melfiore» упали на пять процентов, а акции — на четыре. Впрочем, не видел в этом связи с тем, что Рокудо Мукуро и Хибари Кёя сразу после войны исчезли со всех радаров, как полиции, так и журналистов.
Вначале журнал «Melfiore» пытался жить за счёт слухов, но неожиданно протрезвевшая Юни быстро расправилась с жёлтой прессой и, хорошенько дав по голове Бьякурану увесистой папкой, сама занялась отбором материала для выпусков.
Тем не менее Шоичи понимал, что если не о местонахождение Хибари Кёи и Рокудо Мукуро, то хотя бы достоверное свидетельство о их смерти ему нужно. Иначе «Melfiore» недолго и босса лишиться.
***
Кёя считал, что у него есть полное право называть Землю самой консервативной планетой в галактике. Когда все переходили на синтезированную, но полностью идентичную натуральной, еду, земляне продолжали выращивать животных и растения; когда даже на кораблях пилотированием по большей части занимался искусственный интеллект, на Земле машиной до сих пор должен был управлять человек. Список можно было читать до бесконечности, но сейчас Кёя был вполне доволен.
Никто и никогда не скажет, что он выбил этот «отпуск» (на самом деле Кёя мог отдыхать когда угодно, другое дело, что это не всем нравилось) незаслуженно. Когда его и Мукуро нашли, окружённых трупами Вендиче, оба практически не дышали и были изранены так, что в их жизнеспособность верилось с трудом. Но выкарабкались оба: Кёя — благодаря силе воли, Мукуро, как подозревал охотник, — благодаря природной живучести.
Выбравшись из больничной койки, Кёя, прихватив за шкирку Мукуро, предстал перед Тсуной, которого поставил перед фактом (просьбой назвать это было очень трудно): ему даётся год («шесть месяцев!» — тут же урезал Савада) «отпуска», в которые никто не посягает на его время, он получает жилплощадь от Вонголы, о которой никто не знает (апартаменты на Земле всё равно не были заняты), а Рокудо Мукуро получает полную неприкосновенность на это время (почти полную, учитывая то, что в свободное плавание Хибари его так и не отпустил). И последующие полгода Кёя мог бы назвать лучшими в своей жизни.
Хибари понимал, что родись они лет на пятьсот раньше, до освоения галактики человечеством, и будь Мукуро человеческой расы — они бы стали почти что идеальной семейной парой. Их история определённо началась бы с драки. Их отношения строились бы на фундаменте взаимной ненависти. Они, возможно, не сыграли бы пышную свадьбу, не усыновили бы ребёнка, не встречали бы друг друга с самой обычной работы… да, это не отличалось бы от их повседневной жизни, но зато было бы больше таких моментов, как этот.
Когда утром, на освещённой лишь лучами солнца кухне Мукуро, потирая механическим протезом, что заменял левую руку, глаза, готовил омлет, а Кёя, сидя за обеденным столом, наблюдал за этим, лишь для вида сжимая в руках новый выпуск журнала «Melfiore». Охотник чувствовал, как его всё ещё живое сердце билось об искусственные рёбра, выращенные вместо раздробленных в порошок старых, смотрел, как переливаются на свету распущенные волосы Мукуро, и понимал что, в принципе, сложилось всё не так уж и плохо. Разве что, живи они действительно лет пятьсот назад, то Хибари не приходилось бы задумываться о том, что случится, когда этот отпуск закончится.
— Что-то не так? — перед носом задумавшегося Хибари поставили тарелку. Мукуро, зевая в механическую руку, сел напротив. Кёя поднял взгляд на пирата:
— Ты помнишь, что я пообещал тебе во время драки с Вендиче? — спросил он. Мукуро сделал вид что задумался:
— Что отымеешь меня до потери сознания. Кстати, это обещание ты выполнил. Раз пять за последние три месяца, — тон Мукуро был более чем довольным, но что-то в ставшем коварным взгляде Кёи ему не понравилось. Охотник ухмыльнулся, отодвинул от себя тарелку и поднялся с места:
— Собирайся, нам предстоит недолгий перелёт…
Когда в новостях всплыло, что Рокудо Мукуро и Хибари Кёя появились на Намимори как замужняя пара, «Melfiore», скрепя сердце, всё же перенесли эту новость из «Криминального чтива» в «Светские хроники».