Имя, вбитое под кожу на запястье, — одна из немногих вещей, заставляющих глэйдеров не унывать. Да, сплочённость и трудолюбие тоже помогают выжить в Лабиринте, но когда понимаешь, что есть человек, которому ты точно не безразличен, жить становится проще. Ньют и Алби это прекрасно осознают, а потому ничего не говорят, когда остальные глэйдеры за ужином обсуждают очередного новенького и его счастливчика-соулмэйта.

У Алби на руке выбито «Фрэд». Имя первого лидера никогда не упоминается, по крайней мере, при самом Алби. Ньют помнит Фрэда как превосходного бегуна, отличного собеседника и умного лидера. Он прекрасно совмещал должность куратора бегунов и вождя глэйдеров, и Ньют до сих пор помнит, как Фрэд его тренировал, разрешая временами обгонять. Ньют понимал, что без форы он никогда не смог бы догнать Фрэда. А гривер смог. Вот только почему Фрэд отказался от метаморфозы, Ньют так и не понял.

Минхо среди глэйдеров либо самый везучий, либо полный неудачник. На его запястье красуется «Тереза», и он единственный среди глэйдеров обладатель девушки-соулмэйта. «Хрена с два к нам отправят девчонку, — временами фыркает Галли. — Так что, боюсь, что ты до старости девственником пробудешь». Минхо на эти слова лишь показывает язык и поднимает вверх средний палец, скрываясь в Лабиринте.

Но Ньюту больше всего жаль Чака. У мальчишки рядом с ладонью мелким шрифтом выведено «Роб». Чак постоянно бросает взгляд на запястье, трёт его и первым мчится к лифту, когда он поднимается. Ньют его вроде как понимает: Чака в Глэйде видят как парня на побегушках, или же не замечают вовсе, и парнишка хочет, чтобы хоть кто-то смотрел на него как на друга. Когда он говорит об этом Ньюту, тот треплет его по волосам и говорит, что Роб обязательно объявится. Он молчит о том, что Роб был из тех отчаянных не-бегунов, которые сунулись в Лабиринт и погибли, даже не вернувшись к закату. Он не говорит о том, что имя Роба специально скололи со стены, чтобы не травмировать мальчика.

У Ньюта запястье перечёркивает аккуратное «Томас». Он ещё ни разу не видел своего соулмэйта.

***

Новенький успевает выбесить Алби в первые минуты своего пребывания, и Ньют считает это рекордом. Ему самому Шнурок нравится: он смотрит на всё испуганными глазами, но при этом задаёт много вопросов. Ньюта не удивляет, что многим хочется его прикончить.

Ньют не спрашивает его имени: вначале этого не даёт сделать сам новичок, а потом Ньюту становится не до этого: Бен под метаморфозой, Галли наглеет, у Фрайпана проблемы с продуктами. Ах, ну да, ещё девчонка со странной запиской. Как будто до этого проблем не было. Чак что-то постоянно хочет сказать, но Ньют ссылается на занятость и спешит по делам.

Он уже привык не думать о родственных душах. Но то, что эта девчонка последняя, тихо грызёт его изнутри.

***

Все раскрывается неожиданно. Ньют будит Шнурка, рассказывает о работе на грядках и в какой-то момент ловит на себе недовольный сонный взгляд.

 — Может, хватит меня так называть? — хмурится новичок и Ньют усмехается:

 — Как? Несчастным поросёнком? — на поросёнка в Глэйде больше всего похож Чак, но Ньют специально об этом не говорит. Брюнет в ответ лишь хмыкает:

 — Нет, Шнурком. Я больше не самый, что называется, новый новичок, разве не так? После меня прибыла ещё девчонка. Вот её и называй «Шнурком», а меня зовут Томас.

Ньют открывает рот, чтобы съязвить, но тут до него доходит. Он несколько секунд так и сидит, переваривая слова парня, а потом громко смеётся, чем пугает новенького и нескольких проходящих мимо глэйдеров.

Томас минут пять не хочет показывать руки и Ньюту приходится первым обнажить запястье. Томас касается пальцами татуировки и непонимающе косится на Ньюта. Как оказывается, новичок ни слухом ни духом о значении имён.

Полчаса уходит на то, чтобы объяснить суть соулмэйтов в Глэйде. Томас впервые слушает не перебивая, и Ньюту кажется, что тот ему не слишком верит. Но когда после долгой речи Ньют прерывается на передышку, Томас неожиданно поддаётся вперёд и целует. Ньют застывает. Такая решительность Томаса обескураживает, но Ньют не скрывает, что ему нравится.

 — Давно хотел это сделать, — Томас ухмыляется, отпрянув, — но теперь я знаю, что ты не можешь быть против.

Ньют облизывает губы и кивает. Кажется, период ухаживаний можно пропустить.

Зарт, к которому они таки опоздали, отчитывает Томаса за медленность и ворчит на Ньюта, мол, тот своими лучами счастья спалит весь урожай кукурузы.

***

Татуировки исчезают в день нападения шизов, а вместо них появляются другие метки на затылке, и Ньюту они жутко не нравятся. Он не спускает с Томаса глаз и жмётся к нему в пустыне, где ночью ужасно холодно. Ньют пробегает взглядом по трясущимся глэйдерам и замечает одно.

Им не нужны имена на запястье, чтобы держаться вместе. Они и так одна команда.