Изуку смотрит в потолок, лицо стягивает от высушенных слёз.
Ему никак.
А рубцы на руках болят и горят, прожигая до костей. Лишь бы снова не стали кровоточить...
Мидория ещё не привык. Не привык к палате, в которой находится неделю, не привык к боли, что разъедает плоть и ранит душу, не привык к такому себе. Он больше не чувствует себя собой... он какой-то другой, уже не такой и даже не помнит, каким был.
Перед глазами мелькают лица родных людей, одноклассников, но внутри гадко и страшно. Изуку не хочет разделять свой внутренний мир с другим человеком, с тем, кто травит его мысли, губит его чувства, убивает его полностью, подавляя. Он оказался морально слабее.
Руки, обтянутые белыми бинтами, слегка пропитались кровью, раны снова открываются и начинают кровоточить. Он слабо шевелит пальцами, открывает сухие, потрескавшиеся до крови губы и хрипло выдыхает.
Связь губит его.
Быть соулмейтом Шигараки. Казалось, что может быть хуже? У него нет красивых меток в виде необычных узоров или типичных инициалов. У него кровавые шрамы на руках, рубцы на сердце. Потому что он отказывается принимать Томуру. И не будет. Но и собой он тоже уже быть не сможет...
Мидория слышит, как открывается дверь, но не смотрит на вошедшего. Внутри пусто и холодно. Ему страшно и больно... Каким он был раньше?
Вошедший гость не спрашивает ни о самочувствии, ни о состоянии. Ему достаточно и простого взгляда на бледное лицо Мидории, на его пустые глаза. Такой Изуку пугает. Нет его вечной улыбки, звонкого голоса, прежней уверенности. Увидит ли он его таким, каким он остался у него в памяти?
Гость входит неспешно, слегка замявшись в дверях, но молча переступает порог. Принесённые яблоки остаются на прикроватной тумбочке.
Взгляд Изуку перемещается с потолка на гостя и губы его дёргаются как бы в слабой улыбке, но застывают в какой-то болезненной гримасе и тёплый слабый огонёк, возникший в груди тухнет, сменяясь тревогой и болью.
Токоями молча наблюдает за сменой выражения его лица и лишь хмурится.
Каково это, больше не быть самим собой, а быть частью с другим человеком? Фумикаге никогда не задумывался над этим вопросом, он никогда особо не задумывался о соулмейтах. А сейчас эти мысли терзают его. Потому что Изуку больше не Изуку, он часть Шигараки.
— Выздоравливай, — Токоями не знает, что ещё сказать, ведь он знает, что Мидория не выздоровеет. Он теперь всегда будет болен.
Фумикаге разворачивается, собираясь уйти, но чувствует, как рука Изуку, крепко перемотанная испачканными в крови бинтами, хватается за его запястье отчаянно.
Он застывает, оборачиваясь через плечо и смотря в широко распахнутые глаза Мидории.
— Не уходи, — хрипло просит Изуку, раны его открываются, начиная кровоточить сильнее.
Токоями молча кивает, садясь на край кровати и крепко сжимая в руке кровоточащие руки одноклассника, чувствуя влажную липкую кровь под пальцами, но не смея отойти, чтобы позвать медсестру. Изуку среагировал, впервые с того момента, как оказался в больнице. И это казалось важнее.
— Не уходи, — тихо шепчет Мидория, по его щекам текут слёзы и он сворачивается, прижимая свободную руку к груди и хрипло дышит. Больно, пусто, страшно... Стоит закрыть глаза и он проваливается в темноту.
Изуку не замечает, как засыпает, всего лишь на пару часов. Это впервые, когда ему не снятся кошмары, когда сон пустой и ничего, кроме успокоения, в себе не содержит.
Просыпается Мидория нехотя, понимая, что лежать как-то тесно и неудобно, стоит ему открыть глаза и он замечает перед своим лицом птичий клюв. Он непонимающе моргает, пока до него не доходит, что это Токоями. Его пальцы тесно и крепко переплетены с пальцами Фумикаге, и от этого немного легче. Как-то легче, да. Впервые так легче дышать...
Изуку протягивает свободную руку вперёд, всё ещё обмотанную бинтами, с засохшими пятнами крови и робко скользит пальцами по ровному и гладкому клюву.
Токоями тут же открывает глаза, пристально смотря на Мидорию.
Изуку улыбается робко, в этот раз это больше похоже на улыбку. Мидория просто утыкается лицом ему в грудь, дышит прерывисто и быстро. Он не хочет, чтобы Фумикаге уходил.
Впервые давление эмоций и чувств Шигараки отступает и раны не открываются, не кровоточат. Раньше, когда Изуку пытался сопротивляться связи с Томурой, его влиянию и воздействию на себя через связь, то на его руках появлялись глубокие раны, которые долго могли кровоточить. Сейчас Мидория этого не чувствовал и у него возникла слабая надежда...
— Я не уйду, — обещает Токоями.
И Изуку непонимающе на него смотрит, отстранившись. Точно, он ведь сам просил его не уходить...
Он ничего не говорит, вновь прижимаясь к Фумикаге и сжимает его пальцы крепче. Может, ему удастся жить с этой связью дальше? Может, если Токоями будет рядом, Изуку удастся её перебороть и... он вновь станет самим собой?
Фумикаге закрывает глаза, слушая, как выравнивается дыхание Мидории. Он пробудет в палате до тех пор, пока его не выставят медсёстры. И будет приходить сюда каждый день. Ведь он увидел в глазах Изуку искру надежды.
И надежда впервые поселилась в нём самом.