В синеве тонули сонные глаза Рэна. Он снова чувствовал на ногах кандалы и наручники — на покрасневших от постоянного ношения кистях. Немного штормило и подташнивало от резкой смены густого мрака бессознательного сна на полосы синего света. Лучи проникали сквозь прутья двери тюремной камеры.
— Ты снова здесь, Заключённый? — резкий удар дубиной по прутьям отозвался головной болью.
— Он только приходит в себя, Коралина, — Джастина перехватила планшет другой рукой и посмотрела на Рэна. — Заключённый, ты очнулся?
Амамия кивнул и поднял серые глаза на Игоря. Тот непринуждённо сидел за рабочим столом напротив камеры.
— Мне нужно усовершенствовать найденные Персоны, — в руках Рэна появилась одна из масок, добытых в Мементосе.
— Конечно, проходи, — Игорь подал знак, и Коралина отперла решётку.
Эти процедуры для Джокера были делом привычным: выбрать из добытых персон лучшие, казнить их, чтобы объединить в нечто большее, научить их новым навыкам после небольшой беседы. Рэн привык к работе в наручниках, но для работы с чужими личностями Игорь разрешал Джастине снимать их.
Но сегодня владелец Бархатной комнаты завязал странный разговор.
— Трикстер, знаком ли ты с какими-нибудь экстрасенсами?
— Хм? — Амамия отвлёкся, подняв голову на собеседника.
— Ясновидящими, гадалками?..
— Да, — ответил Рэн, — есть знакомая. А вам зачем?
— Не смей задавать глупые вопросы! — над ухом послышался замах дубинкой, и Рэн вжал голову в плечи. — Раз он спрашивает, значит, так надо!
— Спокойно, я не с упрёком же спрашиваю, — Игорь улыбнулся шире. — Я хотел предложить погадать тебе на будущее, если тебе это интересно.
Рэн нахмурился.
— Знал я одну хорошую гадалку — мадам Созострис. Картами пользоваться не умела, но гадания, что удивительно, всегда у неё были точны.
Можно ли было поверить, что такой человек — если это человек — может предложить погадать? К тому же, говоря о какой-то странной женщине, о которой ты впервые слышишь?
— Я хочу погадать тебе по её методике. Что скажешь?
Но ведь можно же согласиться из интереса?..
Рэн задумался и молча посмотрел в стол перед собой.
— Давайте, раз уж на то пошло.
— Отлично! — воскликнул Игорь, и в воздухе между его ладонями образовалась колода карт. — Тогда приступим.
Он достал странную колоду карт.
— Вытяни 7 карт.
Рэн протянул руку и достал несколько карт, надёргав из разных концов колоды.
— Отлично.
Игорь положил вытянутые карты на стол и стал открывать одну за другой:
— Вижу я двух королей: вокруг них нет пажей, здесь лишь они одни — грозят друг другу поражением.
Рэн бросил взгляд на то, куда указывал Игорь — оказалось, Амамия случайно вытащил две карты короля: червонного и пикового.
— Вот утопленник — посмотри на эти жемчуга в его глазах!
— Но разве эти карты есть в таро? Ни червей и пик, ни тем более утопленника.
— Я думаю, мадам Созострис лучше знала, как ей гадать. Но посмотрим дальше, Трикстер, — костлявый палец показал карту колесницы. — Колесница пойдёт следом за утопленником, но, раз она из дерева, то ей всплыть суждено: ей помогло колесо фортуны.
Рэн вжал шею в плечи, не сводя глаз с карт.
— Передо мной теперь — карточный дом, — он протянул карту, похожую на Башню, но на нём нарисован дом из игральных карт, — и он рушится от безразличия слепой толпы.
Что-то дрогнуло внутри.
— Вижу я толпы в тюрьмах железных. Толпы безмолвны, ибо желания их станут едиными.
На последней карте ухмылка пропала с лица Игоря. Моргнув пару раз, Рэн выдохнул, наконец отводя глаза от карт.
— Как-то не похоже, что вы действительно понимаете в гаданиях.
— Ну уж прости, Трикстер, — хмыкнул Игорь, — я начинающий предсказатель.
Владелец Бархатной комнаты сделал паузу.
— Но кто сказал, что моё предсказание не окажется правдой?
***
14 декабря.
День идёт к концу. Уже давно висит зимняя мгла, сквозь которую жёлтые лучи фонарей и фар режут себе дорогу.
В мансарде кафе «Леблан» стоит тишина. Где-то за окном, быть может, не так громко слышен гул автомобилей или шум человеческих голосов, но чем ближе к ночи, тем звуки становятся тише.
Рэн сидит, склонившись над столом, полусонный, измотанный. Подпирая кулаками широкий лоб, он пытался удержать будто наполненную свинцом голову.
— Джокер… — Моргана мягко толкает его кошачьей лапкой.
Но Джокер хранит молчание. Губы слиплись, как будто сшиты невидимыми нитями, но в горле стоит комок.
Рэн отклоняется на стуле и смотрит на одну из полок: там стоит коробка с шахматами, сверху неё — белый и чёрный короли. Он берёт обе фигуры в руку и теребит большим пальцем корону одной из них.
Что-то тяжёлое, но приятное, приходит Амамии в голову.
***
И его мозг воссоздал кофейный аромат. Приятная терпкость с ванильным вкусом таяла на его языке, который нежно отцокивал четыре слога:
— Акечи-кун.
С последним звуком язык прижимался к нёбу, вернувшись в исходное состояние, но дразня его остатками ванильного сахара с языка.
В двери появилась знакомая ему фигура. Да, это действительно был Горо — и одет так же привычно: тёплое пальто кирпичного цвета, кремовые штаны и белый шарф.
— А, Амамия-кун, — на его лице образовалась привычная добродушная ухмылка, — сегодня снова охраняешь «Леблан» в одиночку?
— Я думаю, что справился бы и без твоей помощи, — съязвил Рэн в ответ.
Они вместе посмеялись.
Горо огляделся вокруг: кроме него и бариста, в кафе никого не было.
— Мы скоро закрываемся, — вытирая очередную чашку, заметил Рэн.
Амамия снова нахмурился и стал вытирать чашку до скрипа. Его руки слабели от усталости.
— Тогда не откажешь в чашке кофе?
— Уже вечер, — Рэн кивнул на окно, где уже темнело. — Кофе будет мешать сну.
— Это неважно, — Акечи сел на стул у барной стойки и посмотрел на Амамию. — Сакура-сан ведь всегда работает до последнего клиента. И ты, вроде как, тоже.
— Если точнее, — подчеркнул бариста, — он работает до времени закрытия. Я не собираюсь задерживаться, Акечи-кун.
— Хорошо, — светло-карие глаза Горо пытались прочесть выражение лица Рэна, но безуспешно. — А если ты обслужишь меня не как клиента, но своего боевого товарища?
Амамия тяжело выдохнул, помолчал и ответил:
— Только если ты задержишься на небольшой срок, — закончив вытирать чашки, Джокер взял одну из кружек и подставил под кофемашину. — Тебе как обычно?
— Рад, что мы нашли общий язык, — тихо посмеялся Акечи. — Да, конечно.
Через пару минут и несколько простых манипуляций, Рэн поставил чашку кофе. «Чёрный, как твоя душа, » — мысленно добавил юноша.
Горо отхлебнул совсем небольшой глоток, чтобы промочить горло, чуть скривился от горькости, но улыбнулся.
— Тебя ведь что-то тревожит, не так ли?
Внутри Рэна что-то втрепенулось. Превосходный принц-детектив, не иначе, оправдывает своё прозвище, прочитав волнение и усталость в одних только сонных глазах и вялых руках.
— Нет, ничего…
— Я знаю, как тебя взбодрить, — Горо ухмыльнулся и приподнялся, чтобы посмотреть в глаза Рэна.
Это прозвучало, как угроза.
Рэн уже знал, кем Горо являлся для него и Фантомных воров.
Предателем.
Он прекрасно знал о существовании Мементоса задолго до присоединения к ним. Мало ли, что он мог выкинуть теперь?
— У тебя здесь есть шахматы? — хитрый полуоскал Горо так резко сменился по-детски искренней улыбкой, что Рэн не мог не захлопать удивлёнными глазами и потерять дар речи.
— Ам… Эм…
— Ты чего? — хихикнул детектив. — Кошка язык проглотила? Не переживай, это же просто небольшая шахматная партия.
Сглотнув комок, Амамия выдохнул и уголками рта состроил нечто наподобие слабой, неуверенной улыбки. Акечи с лёгкостью мог использовать шахматную партию под предлогом анализа его поведения. Скорее всего, так он и задумал. Но если он отказался бы, он бы вызвал подозрения.
— Одну партию, — Джокер показал указательным пальцем их количество.
— Превосходно! Где сыграем?
— Да хоть здесь, — ответил Рэн и, выйдя из-за стойки, направился на второй этаж. — Сейчас, я за доской и фигурами.
Спустя несколько минут бариста вернулся с коробкой шахмат и открыл её на четырёхместном столе. Горо сел напротив Рэна и, порывшись в кармане пальто, достал монетку.
— Орёл — белые, решка — чёрные?
Амамия кивнул, взял монетку из рук, подкинул в воздух.
— Значит, чёрные, — констатировал Акечи и начал расставлять свои, белые, фигуры. — Тоже неплохо.
Джокер кивнул ему и повторил за ним.
Первый шаг сделал Горо.
Затем Рэн.
Пешка за пешкой, конь за конём, ладья за ладьёй, слон за слоном.
Фигур становилось всё меньше, и преимущество приобретал то Ворон, то Джокер: то один разит коня, то другой, пожертвовав конём, разит ладью. Каждый старался думать хотя бы на три-четыре шага вперёд.
Через полчаса, когда вечерний сумрак уже полностью лёг на улицы Токио, и в «Леблане» пришлось включать свет, партия близилась к концу. За это время их никто не потревожил, и в кафе, кроме них, никто не объявился.
— И как это вышло? — озадаченно спросил Горо, глядя на доску.
В партии остались лишь два короля. И никаких сторонних фигур.
— Я слышал, — стал отвечать ему Рэн, — что у непрофессиональных шахматистов такой исход бывает часто.
— И что же ты предлагаешь?
— Ничью, — Амамия поправил очки на переносице.
— Или, быть может, ещё партию? — Акечи ловко взял своего короля за голову и придвинул к фигуре Джокера.
— Мы договаривались на одну партию, Акечи-кун, — Рэн начал собирать шахматы в коробку. — По правилам, если остаются два короля, то объявляется ничья.
— Тогда, — Акечи подошёл ближе, поставил руку на стол возле рук Амамии, приблизился лицом почти вплотную к носу оппонента, — я требую ревашн при следующей нашей встрече.
Карие глаза Горо были напротив глаз Рэна. Но почему-то они сверкали, как самые лучшие жемчужины.
Что ему делать? Соглашаться ли? Есть ли в этом смысл?
— При следующей возможности, — помолчав, обещал ему Амамия.
Кто знает, будет ли эта возможность?
***
Кажется, это воспоминание лишь приснилось.
Рэн открывает отяжелевшие веки и смотрит на календарь.
Всё ещё 14 декабря, хотя уже далеко за полночь.
Новый день для Амамии не спешит наступать.
— Это был просто тяжёлый день, — Моргана пытается успокоить лидера. — По крайней мере, Сакамото жив.
Он прав: Рюджи выжил, он смог выбраться с корабля, где был дворец Шидо. Это правда радует.
Рюджи жив.
Но жив ли Горо?
Рэн бросает взгляд в окно. В полусонном бреду он слышит шёпот снежного дождя. Капли его стучат по крыше гипнотическим ритмом, усыпляя юношу.
«Горо остался там, » — эта мысль не хочет покидать его голову.
Если бы он и смог убить когнитивного себя, созданного владельцем дворца — и, к сожалению, его отцом, — то мог ли он сбежать с горящего и тонущего корабля?
Горо — не Рюджи, в его Колеснице не было Колеса Фортуны.
Рэн садится у окна и смотрит сквозь стёкла и рамы, сквозь здания и людей.
В его глазах — тот корабль.
В его глазах — тот утопленник из предсказания Игоря.
«"Я думаю, мадам Созострис лучше знала, как ей гадать," — говорил он, » — проклинает Рэн его про себя.
— Джокер… — Моргана присаживается на его колени и начинает мурчать. — Мне жаль, что с ним так вышло… Возможно, он жив, и мы ещё его найдём.
Рэн с трудом держит глаза открытыми, но сказать что-либо он не может. Так много слов — но ни одно не может он выразить, высказать.
Юноша встаёт с кровати и, тяжело выдохнув, срывает с календаря лист прошедшего дня.