Безупречный вкус

Кавех закрыл дверь за однокурсником и резко развернулся к Аль-Хайтаму.

– Ты ведешь себя грубо.

– Нет, я всего лишь объективен, – спокойно возразил тот, продолжая читать книгу, будто ничего не произошло. – Исследование и так продвигается тяжело, мне не нужен дополнительный балласт.

– Может, ты хотел сказать «нам»?

– Нет, – ответил парень. – Судя по тому, как ты с ним нянчишься, тебе он как раз таки нужен.

– Я не нянчусь! – возмутился Кавех. – Это нормально – помогать коллегам в совместном проекте! Хотя кому я это объясняю, чертов ты единоличник, – едко закончил архитектор.

Хайтам закатил глаза.

– Одно дело помогать, а другое тащить тех, кто даже не прилагает никаких усилий.

– Да откуда ты знаешь, кто и сколько усилий прилагает! – Кавех уже перешел на крик. – Ты обо всех так говоришь! Из-за твоего отношения все и ушли! Мы теперь, блять, одни!

– Они все лентяи и попусту тратили бюджет проекта, – все так же спокойно отвечал Хайтам, не отрываясь от книги, – не вижу проблемы. Мы легко наберем желающих.

Кавех быстрым шагом преодолел комнату, вырвал книгу из рук друга и бросил на стол. Хайтам лишь недовольно поджал губы.

– «Мы» ничего не будем делать, – злобно прошипел парень в паре сантиметров от лица Аль-Хайтама. – Мне все это надоело, я ухожу, а «ты» можешь делать, что хочешь.

– И что же именно тебе надоело? Что я освобождаю твое время и не даю тратить его на идиотов?

– Это не твое дело, на что я трачу свое время!

Злобная усмешка исказила лицо Аль-Хайтама.

– О, как раз таки это мое дело. Мне не нравится, когда мой коллега вместо компиляции данных занимается искуплением мнимой вины через жертвование времени лентяям.

Парень отстранился в возмущении и оперся рукой на стол позади себя.

– О чем, Селестия тебя раздери, ты говоришь? – непонимающе спросил Кавех.

– О том, что научная деятельность – это не благотворительность. Здесь каждый за себя. А ты, по черт знает какой причине, считаешь своей обязанностью тянуть всех и каждого.

Хайтам встал с дивана.

– Если тебе так нравится помогать и объяснять, стоило остаться преподавать, а не предлагать мне этот проект, – парень медленно подошел к столу и взял книгу, что лежала позади Кавеха, но так и остался стоять вплотную, прямо глядя в лицо.

Кавех сглотнул.

– Твой идеализм – лишь способ бегства от реальности, Кави, – жестко припечатал Аль-Хайтам. – Твой альтруизм вызван лишь виной перед всеми и каждым. Если ты не разберешься с этим, однажды это тебя и погубит.

Это было обидно. Пожалуй, потому что это было слишком точно. Но Кавех поймет это намного позже. Сейчас же он был зол.

А еще он жутко устал. Устал выгораживать Аль-Хайтама перед другими студентами. Устал быть социальным мостом между ними. Устал сглаживать углы и оправдывать его поведение и в своих глазах тоже.

Кавех знал, что Хайтам может быть вежливым, но, по какой-то причине, он этого не делал. Раньше Кавех думал, что Хайтам считает подобную вежливость лживой. Или, может быть, не понимает важность эмоциональной стороны взаимоотношений. Сейчас же Кавех ясно понял – Хайтам просто не хотел.

И, видят Архонты, это бесило сильнее всего.

– Какой ты у нас умный, Аль-Хайтам, – едко ответил Кавех. – Жаль, что ум не является единственно главным качеством, которое ценят другие. Эмпатия куда важнее, и однажды ты это поймешь. Главное, чтобы не было слишком поздно. Для меня же уже поздно стало – мне жаль, что мне хватило наивности посчитать своим другом того, кто не способен считаться с чувствами других.

С этими словами он взял накидку со стула и вышел.

***

– Мастер Тигнари, к вам из Академии! – звонкий голос Коллеи раздался по ту сторону двери.

– Минутку! – откликнулся Тигнари, заканчивая с приготовлением мази.

Захватив бутылек, фенек вышел на крыльцо и отдал его в руки стоящей тут же ученице.

– Отнеси пока что это ребятам из отряда, зоны увядания в последнее время разрастаются все быстрее. Мазь поможет при первой помощи.

Коллеи кивнула и тут же побежала в другой конец деревни, а Тигнари двинулся в сторону гостевого домика. Он был наслышан, что проект Кавеха пошел по швам, потому появление архитектора было достаточно предсказуемо.

Но увидеть Аль-Хайтама он был определенно не готов.

– Та-а-ак, – удивленно протянул Тигнари, – и какими судьбами?

Аль-Хайтам оторвался от книги – «Когда он только успел ее открыть, я же недолго шел?» – и, поджав губы, ответил:

– Тигнари, я думаю ты в курсе, что наше общение с Кавехом прервалось, и, смею предположить, уже не возобновится. Кажется, с тобой мы неплохо общались.

Отчасти, это было правдой. Вернее сказать, это Тигнари и Кавех хорошо общались, обсуждая по большей части эстетику и растения разных стран, а Аль-Хайтам был его невидимой тенью. Долгое время Тигнари не понимал, почему этот тихий парень вообще общается с Кавехом, но со временем усмотрел некоторый баланс в их отношениях: Кавех был способен расшевелить излишне инертного студента Хараватата, а тот, в свою очередь, мог сдержать будущего архитектора от необдуманных поступков. Такая дружба была полезна для обоих, и потому Тигнари принял присутствие Аль-Хайтама как данность. К тому же, иногда тот даже принимал участие в обсуждениях.

– Допустим, – кивнул Тигнари, – но я не очень понимаю, к чему ты ведешь.

– У меня есть к тебе небольшая просьба.

– Если ты хочешь, чтобы я помог вам помириться с Кавехом…

– Нет, – прервал его парень, – в силу некоторых обстоятельств, полагаю, это невозможно в ближайшее время. Я бы хотел попросить тебя об одолжении: позволь мне иногда проводить у тебя время, – спокойно продолжил Аль-Хайтам. – Не пойми неправильно. Я чувствую необходимость находится в присутствии людей, но заводить новые социальные связи – не мой формат. Раньше был Кавех, но теперь… Я не буду мешать и отвлекать, меня вполне устроит просто читать где-то на фоне.

Тигнари склонил голову к правому плечу и сощурил глаза. Он не был силен в диагностике психологических отклонений, но опыт воспитания Коллеи кое-чему его научил. С учетом предыдущего общения с Хайтамом, у стража были определенные догадки, и проверить их казалось достаточно интересным.

– Позволь уточнить, – начал фенек, – тебе нужно что-то вроде фонового человеческого шума для концентрации, не так ли? Так почему бы тебе просто не побыть дома с родными, кажется, у тебя была бабушка?

– Она умерла в прошлом году, – спокойно ответил Хайтам и добавил: – Не люблю находится в пустом доме.

– Ох, прими мои соболезнования, – извинился Тигнари.

Страж вздохнул и продолжил:

– И все же, я не понимаю, почему ты обратился ко мне. Ты мог бы заниматься в библиотеке Академии.

– Я пробовал, но, как оказалось, мне легче, если людей рядом не слишком много, и они так же вовлечены в свою работу. К примеру, было идеально, когда Кавех увлекался проектом и мог часами корпеть над чертежами.

– Хорошо, допустим, – Тигнари отмахнулся, понимая, что чистое зерно логики он не найдет. – Тогда у меня другой вопрос: что я с этого получу? Не пойми неправильно, все-таки мы не совсем друзья, да и общение с Кавехом мне, честно говоря, увлекательнее, чем с тобой, потому я бы хотел что-то с этого поиметь.

Аль-Хайтам задумался. Было видно, что эту сторону вопроса он не обдумывал.

– Я мог бы приносить тебе необходимые книги из Академии?

– У меня достаточно помощников для такого, – ответил фенек и легко ухмыльнулся. – Как насчет следующего: так как я практически ничего о тебе не знаю, мы могли бы, предположим, одну из трех встреч тратить на обсуждение какой-нибудь темы. Разумеется, о предмете разговора мы можем договориться заранее.

– Хорошо, – согласился студент, – но лучше одну из пяти.

– Торгуешься, значит, – хмыкнул Тигнари. – Одну из четырех?

Недолго поразмыслив, Хайтам кивнул:

– Идет.

***

Примерно так и пролетели следующие несколько лет для Аль-Хайтама. Он продолжал встречаться с Тигнари раз в неделю, заранее обговаривая дату, дабы никому не было неудобно.

Первое время Хайтам, придерживаясь своего обещания, просто сидел в глубине домика Тигнари с книгой, пока фенек намешивал различные растворы и мази. Тигнари же пользовался их договором, и постепенно вытягивал информацию из Хайтама, узнавая того все лучше. По истечению нескольких месяцев, они и сами не заметили, как перебрасываться небольшой беседой стало естественным каждую встречу.

Тигнари было приятно общение с теперь уже секретарем, так как тот всегда был пусть и неразговорчивым, но зато четко и кратко излагал мысли и стремился к новым знаниям. Несколько раз Хайтам даже помогал подтягивать знания Коллеи, за что получил уважение последней.

Ни Тигнари, ни Аль-Хайтам не держали свои встречи в каком-либо секрете, но и не видели повода о них распространяться. Сайно узнал об этом лишь только спустя два года и страшно ревновал.

– Не понимаю я, как ты с ним общаешься, – насупился в очередной раз генерал махаматра. – Его же вся Академия терпеть не может.

– Его терпеть не могут за то, что он требует мудрецов соблюдать устав, который создали они же. Ах, как он жесток, – саркастично ответил лесной страж, снимая с огня жареные грибы.

– И все же, он мог бы быть более вежливым. Доброе слово и вьючному яку приятно, знаешь ли, – пробурчал Сайно. – Почему он такой?

Тигнари закончил сервировку блюда и сел за стол к мужу.

– Если ты правда хочешь знать, то я могу ответить на этот вопрос, – ответил фенек и наложил себе порцию. – Но это лишь моя догадка.

Сайно заинтересованно посмотрел на Тигнари. Тот вздохнул, мысленно сожалея, что из-за этого разговора он рискует остаться без теплого ужина.

– Знаешь, дорогой, - начал Тигнари, - я не думаю, что ты бы вел себя лучше, если бы мы вдруг поссорились и я сказал, что жалею, что встретил тебя.

– Думаю, я бы вел себя хуже Аль-Хайтама.

– Я думаю, что среди матр началась бы жуткая текучка.

Сайно задумался, а Тигнари закинул несколько грибов себе в рот и довольно зажмурился.

– Ты же понимаешь, – начал махаматра, – что я не могу не спросить, кто стал спусковым крючком для головной боли всея Академии?

– Понимаю, – кивнул Тигнари, – а ты должен понимать, что, если вдруг это куда-то просочится, я буду все отрицать.

Сайно кивнул, и Тигнари ответил:

– Кавех. Но только наш секретарь сам этого не понял.

– Это в каком смысле?

– Ну, я думаю, что Хайтаму в детстве не особо прояснили что такое влюбленность и как она работает. Потому он искренне уверен, что без Кавеха он ощущает пустоту исключительно потому, что привык к его фоновому шуму.

Сайно удивленно посмотрел на мужа. Тот хихикнул и закинул в рот еще порцию.

– Так, но почему ты думаешь, что это именно влюбленность? – сомневаясь, спросил Сайно. – Зная Хайтама, я уверен, что Кавех был его первым и последним другом.

– Ага, так и есть. Но знаешь, я не интересуюсь о своих друзьях, пользуясь своим высоким положением в Академии и выпытывая информацию у их друзей.

– Чего? – Сайно свел брови.

– Он как-то пришел с подозрительно большой папкой. Я думал, что он работу с собой взял, ну и глянул через плечо сзади, – немного смущенно признался Тигнари. – А там досье на Кавеха, причем такое приличное.

Сайно подпер рукой подбородок, прикрывая рот в шоке и призывая мужа продолжать.

– В общем-то я собирался устроить ему взбучку, потому что лезть в личное дело используя ресурсы Академии как минимум противозаконно, а такое поведение по отношению к бывшему другу вообще переходит все границы.

– И как он оправдался?

– Сказал «я просто боюсь, что он скоро во что-то влезет», – устало ответил Тигнари. – И знаешь, я ему почему-то верю. Я таким грустным его не видел с того момента, как он в первый раз ко мне пришел.

– Понимаю, Нари, – Сайно мягко взял погрустневшего фенька за руку. – К тому же, из того, что я знаю по рассказам от тебя о Кавехе, он ведет себя слишком тихо.

– Это и есть самое страшное, Сайно. Думаю, скоро может что-то произойти.

***

– Аль-Хайтам!

Генерал махаматра влетел в кабинет к секретарю и просто молился, что тот будет у себя. Благо, удача сегодня была на его стороне.

– Если вы планировали конвоировать меня для расследования, то своими выкриками вы потеряли элемент неожиданности. Если же вы по делу, то крики тем более неуместны, – сухо заметил Хайтам, не меняя положения за столом и продолжая листать какую-то книгу. – В любом случае, предписанного эффекта вы не достигли, а значит я вынуж-

– Дом Кавеха выкупила Академия, – перебил его Сайно, прерывая поток очередной высокоинтеллектуальной желчи.

– Что? – Хайтам сразу же отложил книгу в сторону. – Его же буквально позавчера продали торговцу из Ли Юэ?

– Да, а сегодня он перепродал дом Академии за экстерн-курсы для своего сына. Академия же, кажется, с тобой не рассчиталась за проект? Думаю, ты можешь выторговать у них дом, пусть и с небольшой доплатой.

Аль-Хайтам задумался.

– Минутку, – Хайтам нахмурился, – а ты откуда знаешь, что эта информация мне интересна? Откуда ты знаешь про проект?

– Про проект не слышал только глухой. А про дом – Тигнари говорил, что ты пытался перекупить его раньше, но не успел, – врать времени не было, да и Сайно не видел смысла. – Сейчас важно, чтобы ты успел перехватить инициативу.

– Да, – кивнул Хайтам и тут же вскочил.

Он быстрым шагом прошел к выходу, обходя уставшего махаматру, но перед самой дверью обернулся.

– Спасибо.

– Сочтемся, – отмахнулся Сайно. – А сейчас иди, желающих на жилье в центре Сумеру куча.

Аль-Хайтам кивнул и двинулся на поиски куратора.

***

– Черт, Аль-Хайтам был прав.

Кавех грустно ухмыльнулся, сидя за стойкой бара и потягивая четвертый бокал вина.

Алькасар-сарай был потрясающим. Это был его магнум опус, его гордость. Он был точно таким, как в его мечтах, от фундамента и до верхушки крыши повторяя его идею. Только его.

И он же станет причиной его голодной смерти.

– Надеюсь, на моем могильном камне выбьют «умер за мечту», звучит романтично, – пробормотал в бокал мужчина.

– И глупо, – раздалось за правым плечом.

Кавех рассеянно обернулся, уже приготовив дежурную улыбку, ожидая увидеть очередного студента из его даршана. Но его взгляд вперился в Аль-Хайтама.

После той ссоры они перестали разговаривать. Нет, им приходилось видится в Академии, все-таки Аль-Хайтам теперь занимал пост секретаря, но они так и не поговорили. Кавех был слишком зол, а Аль-Хайтам даже не пытался. Кажется, он не считал себя виноватым в том, что их проект развалился из-за его грубого отношения.

– А, здравствуй, решил заглянуть за бокальчиком вина после тяжелого рабочего дня? Не ожидал тебя тут встретить. – «И где-нибудь еще.» – А я тут тоже расслабляюсь.

– Не ври, ты живешь здесь третью неделю, – сухо отметил Аль-Хайтам.

Улыбка Кавеха застыла искусственной гримасой.

– Ты что, шпионишь за мной? Какое тебе дело? – возмутился архитектор.

– Мне не за чем шпионить, эта таверна располагается по пути в Академию. А еще некая госпожа Сангема-бай прислала письмо с просьбой предоставления справки о твоих доходах для планирования рассрочки твоего долга.

По мере выслушивания информации лицо Кавеха тускнело все больше. В конце он тихо взвыл и уткнулся лицом в собственные ладони.

– Ну, и зачем ты пришел? – устало выдохнул парень. – Поиздеваться?

– Нет, лишь узнать, был ли я прав.

Кавех в неверии посмотрел на Аль-Хайтама, надеясь, что тот шутит. Но он был абсолютно серьезен.

Это было даже хуже, чем насмехаться. Кажется, архитектор был готов его убить.

И Кавех взорвался.

***

Кавех тяжело дышал, сжимая кулаки. Он, честно говоря, не помнил, как они вышли из таверны, потому что был очень увлечен, пересказывая сколько всего произошло, а этот идиот пришел со своим старым спором в такое время его жизни. Выговаривал, насколько Аль-Хайтам бестактен, груб, мелочен, и…

Кавех заткнулся, потому что увидел дом. Свой дом, который продал за долги. Свой дом, в котором был счастлив с родителями до того, как все пошло не так. Свой пустой дом, в котором не хотелось оставаться, потому что лучше без него, чем в нем и с кучей воспоминаний, осыпавшихся прахом.

Слезы навернулись сами собой, и он просто пытался сдержать их. Кажется, на это пришлось пустить все силы, потому что даже идти вслед за Аль-Хайтамом, чтобы продолжить кричать на него, не получилось, и Кавех замер столбом.

Аль-Хайтам обернулся и подошел к застывшему архитектору, но продолжал молчать, как и все время до этого. Пожалуй, сейчас Кавех был ему благодарен.

Через некоторое время, Кавех сглотнул ком и тихо пробормотал:

– Этот дом...

– Твой дом, я знаю, – перебил его Аль-Хайтам. – К этому мы вернемся позже. Сейчас мне важно услышать от тебя ответ на один единственный вопрос, и нет, я не издеваюсь. Ты готов?

Кавех рассеянно кивнул, не отрывая взгляда от когда-то родного дома.

– Отлично. Тогда ответь мне, пожалуйста, Кавех: тебе удалось воплотить в жизнь свои идеалы?

Кавех понимал, к чему он клонит.

– Я не считаю, что мои идеалы ошибочны…

– Я задал не такой вопрос, Кавех.

Кавех сглотнул.

– В некоторой степени.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Аль-Хайтам. – Тогда я задам еще один вопрос: доволен ли ты конечным итогом?

– Нет, – уверенно ответил Кавех и посмотрел в лицо секретарю. – Но я не откажусь от того, что считал правильным.

Аль-Хайтам снова удовлетворительно кивнул, развернулся и пошел по направлению к старому дому Кавеха, приглашая жестом следовать за ним.

– Почему мы пришли сюда? – непонимающе спросил архитектор, когда Аль-Хайтам остановился перед дверью.

– Потому что я здесь живу, – ответил Аль-Хайтам, отпирая дверь ключами и жестом приглашая Кавеха внутрь. – И, если тебе не надоело торчать в таверне и продолжать скатываться в непозволительный для архитектора алкоголизм, ты уже тоже.

Кавех глупо уставился на бывшего друга. На языке вертелся единственный вопрос.

– Почему?

– Возможно, мои взгляды касательно эмоциональной части социальных взаимодействий потерпели некоторые изменения и мне необходима модификация с целью их оптимизации.

– Чего? – недоуменно переспросил архитектор.

Аль-Хайтам закатил глаза.

– Считай, что я пытаюсь исправится. Это мое извинение. Ты идешь?

Кавех отрывисто кивнул и прошел внутрь.

***

– Ну, и как он? – поинтересовался Тигнари.

– Слишком тихий, мне не нравится, – недовольно ответил Аль-Хайтам, придирчиво разглядывая только что розданную руку карт. – Не нужно было тебя слушать и ждать столько времени, может быть его бы так не ударило.

– Ага, и тогда бы он ничему не научился, – возразил Тигнари. – А так есть шансы, что его чрезмерный юношеский идеализм немножко поутих.

– Ты плохо знаешь Кавеха, – возразил секретарь, – скорее Селестия падет, чем он сдаст позиции. Упертость – его дар и проклятие.

Они молча перекидывались картами некоторое время, пока Тигнари не спросил:

– И насколько все плохо?

– Он на меня косится, когда думает, что я не вижу. При этом не шумит, не критикует дизайн дома и моет за собой посуду.

– Черт, если бы мы не были уверены, что это Кавех, я бы сказал, что его заменили очень послушным клоном, – фенек устало покачал головой. – Но это только третий день, возможно, позже он адаптируется?

– Я третий день готовлю креветки в соусе карри с дополнительным перцем, – недовольно ответил Хайтам. – И вместо того, чтобы использовать это как предлог поссориться и высказаться о моих кулинарных талантах, он продолжает их есть и нахваливать.

– Беда, – констатировал Тигнари. – Похоже, его всепоглощающая вина только прогрессировала. Такими темпами вместо пьющего архитектора у нас будет депрессирующий пьющий архитектор.

– И что нам с ним делать?

– Это достаточно очевидно – будем его тормошить. Сайно привез недавно отличный подарок из Мондштадта, – здесь улыбка Тигнари стала по настоящему лисьей. – Думаю, я наконец знаю, как его использовать.

***

Кавех вернулся домой только под вечер. В этот раз клиент был особенно упертым, и единственное, что хотелось архитектору – это уснуть. Желательно быстро и безболезненно.

Мысли текли плавно ровно до того момента, пока он не увидел прямо по центру комнаты вазу. Нет, не так.

Вазу.

Кавех понимал, что был в этом доме гостем. Понимал, что не стоит критиковать вкус хозяина дома, тем более, когда тот тебя кормит, поит и денег не требует. Тем более, дизайн дома был не так уж плох, но эта ваза была просто ужасна. Она была мифически кошмарна. Казалось, будто гончар красил ее в припадке эпилепсии под руководством слепого.

– Что. Это. Такое. – В тихом шоке проговорил Кавех сидящему тут же Аль-Хайтаму.

– Ваза.

– Ну это я вижу, – убежденно ответил мужчина.

– Подумал, что дому недостает украшения.

– Ага, – механически кивнул Кавех, – и из всех возможных вариантов ты выбрал это?

– Мне кажется, она отлично вписывается в общий антураж. Вообще, я думал, что ты в благодарность хотя бы займешься обстановкой дома, – как бы между прочим отметил Хайтам, не меняя интонации голоса, – но, похоже, тебе все равно, так что я решил взять что-то, что тебе точно понравится.

Кавех молча перевел взгляд на Аль-Хайтама, затем на вазу, а потом снова на Аль-Хайтама.

– И в каком месте это похоже на мой вкус?

Секретарь пожал плечами.

– Мне показалось, что это похоже на твои проекты, – немного мечтательно заметил Хайтам, и, если бы Кавех не завелся так быстро, мог бы уловить смешок в голосе. – Ну знаешь, такая же нелепо пестрая, разве нет?

– ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ, ТЫ ЖЕ, ХМЫРЬ, СОВЕРШЕННО НЕ РАЗБИРАЕШЬСЯ В ДИЗАЙНЕ!

– Ну, возможно, но зато я однозначно справился лучше тебя – со своим творением я хотя бы не влез по итогу в долги.

Кавех захлебывался своей яростью. Кажется, если бы он мог пускать пар из ушей, то это бы уже произошло.

– Но если ты все-таки не пропил последний талант, то ты, конечно, можешь выбрать что-то лучше, – все так же продолжал секретарь, слегка прикрываясь книгой от бушующего Кавеха, – в чем я сомневаюсь. Все же, ваза просто потрясающая и дизайн отличный.

– Пропил талант? Потрясающая ваза? Да я тебе покажу, что такое потрясающая ваза, малокультурный ты троглодит! – злобно прошипел архитектор и вылетел из дома, продолжая шипеть себе под нос. – Невежа, хавающий любую цветастую безвкусицу и ни капли не сведущий в эстетике! И это он мне что-то говорит о дизайне!

Пока мысли Кавеха занимала лишь ругань и беспокойство, что он рискует не успеть в лавку с домашним декором и сосуществовать с «цветастым убожеством» до завтра, двери дома надежно скрывали смех Аль-Хайтама, мысленно рассыпавшегося в благодарностях генералу махаматре за безупречный вкус.

***

– Ты!

Кавех влетел в кабинет Хайтама, напрочь игнорируя присутствие других людей.

– Я знал, что ты что-то задумал! Я был прав! – торжествующе крикнул Кавех.

– Кави, – спокойно начал Аль-Хайтам, – я понимаю, что скорость твоих сомнительных умозаключений стабильно перегоняет скорость твоего речевого аппарата, но не мог бы ты яснее излагать суть своих претензий?

Кажется, действующий великий мудрец сохранял абсолютное спокойствие.

– Вчера я встретил Фарузан, и она рассказала мне, что ты выжидал, пока Академия купит мой дом, чтобы потребовать его себе за проект!

– Мне кажется, что вы с мадам Фарузан друг друга недопоняли, – сухо отметил Хайтам.

– Она рассказала, что ты буквально годами не интересовался своей оплатой, а когда купили мой дом, вышиб дверь в ее кураторскую, припоминая список своих достижений! А мне сказал, что этот дом тебе выделила Академия!

– Чисто технически, я тебе нигде не соврал, – заметил мужчина. – Желающих на недвижимость в центре Сумеру достаточно много, потому мне нужно было быть достаточно расторопным.

– Но ведь это совсем другое! – возмутился Кавех.

– Не согласен. Я сказал тебе, что дом мне выделила Академия, но речи о финансо-

– Сегодня я все утро провел у Тигнари и Сайно, – резко прервал Хайтама Кавех, – и последний жаловался на то, что никто не понимает его прекрасного вкуса. Когда я спросил, в чем же дело, он мне рассказал, что привез любимому мужу вазу, а тот, не оценив прекрасного, сплавил ее тебе, Хайтам. И знаешь, – подозрительно сощурив глаза, продолжил архитектор, – единственная ваза, которую я помню и которую наш уважаемый генерал махаматра мог бы назвать «прекрасной», была тем калейдоскопом кошмара, которую ты притащил!

Аль-Хайтам подался вперед и оперся головой на руки.

– И что же здесь не так?

– Ты сказал, что ты купил ее!

– Я сказал, что взял ее, – спокойно ответил действующий мудрец, глядя на красного от гнева Кавеха. – Речи о покупке не шло.

– Ты сказал, что она похожа на мои проекты и мой вкус!

– Ну, ежедневный образ одежды в некотором смысле можно считать личным проектом каждого, – примирительно заметил Аль-Хайтам. – А ты ведь и правда любишь одеваться в пестрое.

– Хорошо! Допустим! – Кавех уже не мог сдерживать свою ярость ни в каком виде, хотя и не стремился с самого начала. – Тигнари проболтался мне, что это ты был тем, кто назначил меня на проект на целый месяц в пустыню, пока вы тут играли в революцию!

– Я не назначал, лишь порекомендовал твою кандидатуру, – уклончиво ответил мужчина.

– Ты предъявил мне, что я шатался черт знает где, когда, я цитирую, Сумеру нуждалось во мне, когда как сам приложил руку, чтобы спихнуть меня куда подальше! – архитектор откровенно перешел на крик.

Аль-Хайтам устало вздохнул.

– Ладно, тут я согласен, что мое замечание было неуместно. Но так как на тот момент ты не знал, что за этим стою я, тактичность была бы излишне подозрительной, – рассуждал вслух мужчина. – И все же ты прав, я приношу свои извинения.

– Да к черту твои извинения! – Кавех подошел к столу и встал напротив сидящего Хайтама. – Ты мне скажи, зачем ты все это сделал? Зачем ты постоянно меня выводишь?

– Ты касательно нашего общения целиком или отдельно в этих трех случаях?

– Да хотя бы отдельно в этих трех!

Аль-Хайтам размял шею и снял с головы заглушающие наушники.

– Если разбирать по существу, искренне тебя вывести я пытался только в одном из трех раз – с вазой, и то по совету твоего друга.

– Да какой такой дру-

– Дослушай, пожалуйста, – мужчина спокойно прервал закипающего Кавеха и продолжил: – В тот момент ты был крайне подавлен, и Тигнари мне сказал, что лучший способ растормошить тебя наименее болезненным способом – это ранить твое чувство прекрасного. А так как вкусы с Тигнари у вас похожи, и как раз была ужасная ваза, и я всегда спокойно воспринимал твой гнев, я решил взять эту роль на себя.

Кавех задумчиво свел брови.

– А что насчет дома?

– Я правда искал способ выкупить твой дом. Я знаю, что он много для тебя значил. Учитывая, что ты упоминал его часто, но предпочитал ночевать в общежитие, значил не только хорошее. Потому я выкупил его, как только подвернулась возможность, и позволил себе изменить обстановку. Прости, если сделал что-то не так.

Кавех удивленно смотрел на спокойно отчитывающегося перед ним Аль-Хайтама. Кавех совершенно не понимал, почему тот так поступил, ведь это было совершенно не в его духе. Это было странно.

– А насчет поездки в пустыню… Скажем так, я знал, что в ближайший месяц в Сумеру будет неспокойно. Я не знал, что все закончится революцией, но хотел, чтобы ты был в безопасности. Я доплатил Дори за найм пустынников для твоей сохранности, потому максимум, который бы тебе там грозил – это переутомление и солнечный удар. Надеюсь, теперь мы все прояснили?

Кавех открыл рот и снова закрыл. Он набрал воздуха, словно собираясь что-то сказать, а потом выдохнул. Аль-Хайтам молча ждал, догадываясь, какой будет следующий вопрос.

Кавех все-таки собрался и тихо спросил:

– Но зачем?

– Знаешь, – легкая улыбка тронула губы Аль-Хайтама, – для светоча Кшахревара и просто гениальнейшего архитектора Сумеру, ты на удивление плохо компилируешь все имеющиеся факты…

– Да ты можешь сказать нормально?!

– Я люблю тебя.

Кавех шумно вдохнул, сжал челюсть и немного отступил назад от стола.

Аль-Хайтам продолжал сидеть за столом и говорить, глядя в глаза архитектору:

– По крайней мере, я так думаю. Уверен процентов на 87. Сила эмоций пока плохо мне поддается в плане классификации, но из того, что мы обсуждали с Тигнари, я все же склоняюсь, что это скорее любовь, чем влюбленность.

Кавех нервно сглотнул.

– И как давно?

– Ты про то, как давно понял или как давно само чувство? – спокойно спросил Аль-Хайтам, и, получив неопределенный кивок, решил ответить на оба вопроса: – Понял где-то года два назад, а само чувство, наверное, с самого начала. Честно говоря, по моему мнению, трудно судить о чувствах на дистанции более одного месяца, потому не берусь гарантировать. Что-нибудь еще?

– Я… А… Нужно ли…

– О, да, я забыл уточнить. Извини, я еще пока обучаюсь, – мягко прервал Кавеха мужчина. – Я в общем-то ничего от тебя не жду, и признание моих ощущений было скорее ответом на твой вопрос, нежели самопрезентацией. Так что действуй, как посчитаешь нужным.

Кавех механически кивнул и сделал еще шаг назад.

– Да, конечно… Я, пожалуй, пойду… Мне надо… – архитектор развернулся и немного заторможено прошел к двери. – Прости за беспокойство.

– Не страшно, я не особо был занят, – учтиво кивнул Аль-Хайтам, и после этого Кавех удалился за дверь.

А следом последовал стук упавшей чашки.

– Эм, Аль-Хайтам, – неловко начала Люмин, пока Паймон гипнотизировала шокированным взглядом собственную чашку на полу, – нам, наверное, стоит извиниться….

– За что? – не понял действующий мудрец.

– Ну, – Люмин отвела глаза в сторону, – за то, что мы стали свидетелем вашего с Кавехом личного разговора. Вероятно, тебе сейчас неловко и хотелось бы побыть одному, так как он прошел не очень удачно…

Аль-Хайтам склонил голову к правому плечу.

– Почему ты так считаешь?

– Ну не знаю, – сказала Паймон, – может потому, что после твоего признания Кавех буквально сбежал?

Аль-Хайтам равнодушно пожал плечами.

– Это его право. Я ведь сказал, что это не было признанием как таковым, это был лишь ответ на интересующий его вопрос. Так что, – заключил Хайтам, – все более чем в порядке.

– Да ты, блять, шутишь… – прошептала высоким голосом летающая девочка.

– Ага, – задумчиво кивнула путешественница, прикрывая ладошкой рот летающей подруге, которая, похоже, волновалась за отношения этих двоих больше, чем сами участники событий. – Тогда, продолжаем пить чай?

Аль-Хайтам кивнул и вернулся к теме легализации театральных искусств, с проектом которой к нему недавно пришли Нилу и Зубаир.

***

– Тигнари, какого черта?

Фенек подскочил от резкого звука и выронил ступку с ингредиентами, которые тут же рассыпались по полу.

– Кави, – терпеливо начал страж, – я, безусловно, рад тебя видеть, но ты не мог бы не врываться так резко? Я не хочу, чтобы в следующий раз твое появление сопровождалось моими ожогами от какой-нибудь кислоты.

– Да так тебе и надо, – обиженно ответил архитектор, продолжая гнуть свою линию. – Какого черта ты мне не рассказал, что ты все это время общался с Аль-Хайтамом?

Тигнари подошел к шкафу рядом с Кавехом, достал оттуда совок с метлой и принялся убирать мусор с пола.

– Ты не спрашивал.

– Да о таком не предполагается спрашивать! Ты мог сказать это хоть в виде новости!

– Ну хорошо, – вымученно кивнул фенек, – как ты себе это представляешь? «Привет, Кавех. У меня на этой неделе было двое лесных стражей, которых еле вытащили с того света после встречи с ришаболдом, потом Аль-Хайтам два часа молча сидел у меня в комнате, пока я мешал настои для тех самых несчастных, а потом Сайно притащил двух исследователей грибных культур, исследование которых закончилось рвотой, видениями и отравлением», – саркастично закончил Тигнари. – Так, что ли?

– Да хотя бы так!

– Ну извини, как-то все не к месту было! – огрызнулся Тигнари, наконец закончив с уборкой. – Ты же сам сказал, что слышать о нем ничего не желаешь!

Кавех надулся.

– Об этом все же можно было сказать.

Тигнари закатил глаза.

– В таком случае составь список того, что тебе можно сообщать о Аль-Хайтаме, а что нет. Ну так, на будущее, мало ли… – едко резюмировал фенек, а потом поинтересовался. – Ты, кстати, чего приперся? Мы же только сегодня утром в городе виделись. Или вы уже с Хайтамом опять поссориться успели?

Кавех замялся.

– Да. То есть, нет. Не совсем, – архитектор сложил руки на груди, покраснел, а затем признался: – Он сказал, что меня любит. Ну, когда я спросил про вазу и эту ссылку в пустыню на месяц.

Фенек дернул ушами.

– Твою мать, – злобно ругнулся Тигнари, и под обеспокоенный взгляд Кавеха пояснил: – Я должен Сайно кучу моры.

– Чего? Вы там пари заключили?

– Типа того, – честно ответил страж. – Я думал, что Аль-Хайтам не дурак и догадается поюлить еще хотя бы месяц, а Сайно сказал, что «наш мудрец в таких делах туп как вьючный як и прям как палка», – передразнил голос Сайно Тигнари. – Ну, теперь ясно, кто был прав.

Фенек посмотрел на Кавеха, который подозрительно замолк.

– Ну, так чего делать собираешься? – миролюбиво поинтересовался Тигнари.

– Пока не знаю, – честно и немного грустно ответил архитектор. – Можно я у тебя до завтра останусь?

Тигнари кивнул.

– Если только до завтра. Но если надумаешь прятаться от Хайтама всю жизнь, тебе лучше в пустыню – сюда он ходит каждую неделю, – пошутил страж и пригласил жестом следовать за ним.

Кавех слабо улыбнулся шутке друга, и они двинулись в сторону гостевого домика.

***

Аль-Хайтам не особо удивился отсутствию Кавеха дома. Учитывая опыт их общения, секретарь предполагал, что тот будет отсутствовать еще несколько дней, и если по истечению срока не явится, тогда уже можно будет что-то делать.

Так он думал. На деле же его спокойствие было обосновано тем, что как только путешественница и ее шумная компаньонка покинули кабинет, действующий мудрец пошел к Сайно. По стечению обстоятельств, Дэхья и Нилу были там же.

– В честь чего сбор? Да еще и в рабочее время? – сухо поинтересовался Аль-Хайтам вместо приветствия.

– Сказал тот, кого днем с огнем не сыщешь, – фыркнул в ответ Сайно.

– Мы в целом зашли поздороваться, – приветливо отозвалась Нилу.

– А я за наградой, – отозвалась Дэхья.

– Это еще по какому поводу?

– Ну, я слышала, – задумчиво почесала подбородок наемница, – что государственный переворот – дело прибыльное. Вроде бы мне полагается поощрение.

Аль-Хайтам тяжело вздохнул.

– И что же ты хочешь?

– Она хочет наладить обмен кадрами между деревней Аару и Сумеру, – встрял в разговор Сайно. – Что в целом реально, но нужно обсудить детали и найти тех, кто захочет поучаствовать в этой инициативе. Ты-то что хотел, о великий мудрец?

Хайтам пропустил сарказм мимо ушей.

– Нужно отследить перемещения одного человека на ближайшие несколько дней. Кавеха, если точнее.

– Это как-то связано с тем, что мы видели его буквально полчаса назад, и он клял на чем свет Академию и тебя лично? – едко полюбопытствовала Дэхья.

Действующий мудрец поджал губы, а генерал махаматра настороженно спросил:

– Ты же не наговорил ему глупостей как в тот раз, правда?

– Ты и это знаешь?

Сайно пожал плечами.

– Мы столько лет в браке, нам же нужно что-то обсуждать. Ну, так что?

Аль-Хайтам скривился.

– Смотря что в твоей системе ценностей классифицируется как «глупость», – уклончиво ответил Аль-Хайтам. – Я лишь ответил на его вопрос.

Сайно нахмурился.

– Вчера мадам Фарузан рассказала ему про дом, – нехотя пояснил Аль-Хайтам, – а утром вы двое добавили. Он спросил, зачем я все это сделал.

– И ты ответил…

– Правду.

Сайно медленно выдохнул, а Нилу и Дэхья продолжали смотреть на двух академиков с полным непониманием происходящего.

– О чем вы говорите? – осторожно поинтересовалась танцовщица.

– Ммм, неважно, – отмахнулся от вопроса Сайно и обратился к Аль-Хайтаму: – Он точно направился в Гандхарву. Когда он отправится дальше и, если вдруг отправится он не в Сумеру, я тебе сообщу.

– Спасибо, – кивнул Аль-Хайтам и вышел из кабинета.

Дэхья посмотрела ему вслед, а затем обратилась к Сайно:

– Так что происходит?

Сайно устало пробормотал:

– Надеюсь, что что-то хорошее. Если бы я знал наверняка, я бы уже пошел трясти мору из Тигнари.

***

Аль-Хайтам проснулся от недовольных возгласов из зала. Быстро одевшись, он спустился на первый этаж.

– О, Селестия тебя подери, куда же тебя поставить? – сокрушался Кавех, пытаясь вписать в окружающее пространство ту самую вазу.

Она была слишком большой и совершенно аляпистой, и чувство прекрасного у Кавеха страдало и молило о пощаде, но Кавех предпочитал его не слушать. Он успокаивал себя тем, что это достойный вызов его дизайнерскому мастерству.

Понаблюдав некоторое время за мучениями соседа, Аль-Хайтам кашлянул и поинтересовался:

– Что ты делаешь?

Кавех обернулся с улыбкой:

– О, ты проснулся, надеюсь, я тебя не разбудил!

– Разбудил.

– А я пытаюсь поставить это чудовище, – продолжил архитектор, игнорируя ответ Аль-Хайтама, – но, как видишь, пока без особых успехов.

– Зачем? Ты ведь говорил, что она кошмарна.

– Это правда, – кивнул Кавех, – но, когда речь идет об исторической ценности, эстетической можно и пренебречь.

Аль-Хайтам хмыкнул.

– И в чем же ее историческая ценность?

– Ну, – замялся Кавех и немного покраснел, – ты ведь принес ее для меня… в каком-то смысле.

Аль-Хайтам усмехнулся и кивнул:

– Да, для тебя.

***

– Фуууух, – выдохнул архитектор, глядя на вазу, что теперь стояла на углу коридора и зала с пышным букетом из падисар и плюща.

По мнению Кавеха, ваза не сочеталась с букетом и окружением настолько сильно, что в этом можно было усмотреть стиль, чего на данном этапе хватало.

– В целом, достойно вышло. Что думаешь? Тебе нравится?

Аль-Хайтам пожал плечами, продолжая готовить кофе.

– Мне ты нравишься, – здесь Кавех подавился воздухом, а Аль-Хайтам все так же продолжил: – А ваза выглядит неплохо. Определенно лучше, чем было.

На некоторое время повисло молчание, нарушало которое лишь бурление турки.

– Хайтам, – смущенно обратился мужчина и секретарь обернулся. – Я тебе тогда так ничего и не ответил.

– Я не требовал от тебя ответа.

– Да, знаю. Но я думаю, – Кавех медленно направился в сторону собеседника, – что на твоем месте я бы хотел его услышать.

Хайтам задумчиво наклонил голову к правому плечу, продолжая смотреть на турку.

– А он у тебя есть, Кави?

– Да, – торопливо ответил мужчина. – То есть, не совсем. Черт, Хайтам, да оторвись ты от плиты и посмотри на меня!

Аль-Хайтам послушно повернулся к Кавеху и поднял голову. Увидев плотно поджатые губы и напряженные челюсти, он понял, что тот тоже волновался, хотя и пытался изо всех сил не подавать виду.

– И какой же ответ?

Голос был ровным, но было видно, что в глазах Хайтама теплится надежда. Кавех громко выдохнул.

– Ты просто до безобразия занудный и грубый. Но я и в жизни не подумаю ответить тебе нет. Честно говоря, – смущенно продолжил архитектор, – я скучал по тебе. Но это не отменяет того факта, что ты невыносим!

Аль-Хайтам замер в замешательстве.

– Я не очень понимаю, что…

– Я, наверное, тоже тебя люблю, но мне нужно время, чтобы принять это, – торопливо прояснил мужчина, пока щеки стремительно заливались румянцем.

Аль-Хайтам мягко улыбнулся.

– Хорошо.

Кавех же насупился.

– Здесь тебе полагается меня обнять, – надувшись прояснил он, и Аль-Хайтам легко преодолел несколько шагов, притягивая Кавеха в объятья.

Они стояли так некоторое время, пока Аль-Хайтам не протянул задумчиво:

– Знаешь, а ведь Тигнари терпеть не мог эту вазу. А вкусы у вас довольно похожи.

– И?

– Мне кажется, если он ее увидит, то это будет большой урон по чувству солидарности.

Кавех усмехнулся в плечо Аль-Хайтаму.

– Зато представь, как будет рад Сайно.

***

– По-моему, кофе безбожно сгорел, – скептично отозвался Кавех, поднимая чашку правой рукой, при этом не выпуская из левой руки ладонь Аль-Хайтама.

– Нет, – уверенно возразил Аль-Хайтам и пояснил: – Вкус такой на самом деле от способа обжарки.

– Вкус ужасный.

– А мне нравится.

– Тогда у тебя вкус ужасный, - игриво поддразнил Кавех. - Неудивительно, ведь ты выбрал эту вазу.

Аль-Хайтам улыбался.

– Неправда. У меня безупречный вкус.

Скептичный взгляд архитектора переместился с чашки на собеседника.

– Ты должен признать, основываясь на данных того, что я выбрал, – хитро продолжил секретарь.

Кавех сузил глаза в сомнении.

– Это о чем ты?

– Помимо этого кофе, я выбрал эту вазу, которую ты все-таки оставил, – он кивнул на вазу в коридоре, и, только Кавех успел набрать воздуха, чтобы возразить, – и тебя.

Кавех смущенно хмыкнул.

– Ладно, – все так же смущенно улыбаясь, согласился мужчина, – вкус у тебя и правда безупречный.

А ваза – ну, в каждом же правиле есть исключения, не так ли?