Не все сказки правдивы - Серёжа

Серёжа

— Даже не знаю, с чего начать, — Серёжа повел плечом, которое раздражали неправильно уложенные перья.

Где-то под горлом билось сердце, пока Серёжа изо всех сил боролся с желанием сжать куртку Игоря на спине. Когти еще не очень острые, но испортить одежду совершенно не хотелось.

Он так до конца не мог поверить, что Игорь все еще тут, обнимал за талию и не пытался сбежать. Любой бы уже наверняка дал деру, или все-таки довел начатое до конца, когда схватился за нож. Но Игорь, видимо, слишком хороший. Уже в который раз Серёжа в этом убедился. Если все полицейские такие хорошие, может, ему стоило рискнуть и обратиться к ним за помощью? Но нет, скорее всего, это просто он один такой.

Серёжа прикусил губу и кое-как заставил себя отстраниться от Игоря. Он бы с удовольствием провел остаток своей никчемной жизни в этих объятиях, но, увы, нужно поделиться историей. Хоть какой-то ее частью, а потом наконец-то уговорить Игоря уйти. Иначе будет очень нехорошо, если на дом наткнутся. Он поднял взгляд на Игоря, но тут же отвернулся, вспоминая, что даже глаза сейчас другого цвета, не как вчера. Хотя, наверняка Игорь и так уже заметил желтые птичьи глаза…

— Серёж, — щеки ласково коснулись и ужасно захотелось податься навстречу прикосновению, — просто начни так, как хочешь. Хоть со вчерашнего вечера. Ты ведь вчера был… ну, обычным.

— Ага, был, — Серёжа развернулся к Игорю спиной и схватился за свитер на груди, ощущая как пульс с каждой секундой только ускорялся. — Если я начну говорить про вчера, то… не захочу переходить к самой нелюбимой части.

— Я не давлю. Просто… хочу узнать причину и как-то помочь. Если могу. Ты родился таким?

Пришлось до боли закусить губу, чтобы привести себя в чувства и не расплакаться в очередной раз. Обычно Серёжа плакал редко, не позволял слабости взять над собой верх. Знал, что если чересчур расслабится, то просто сойдет здесь с ума, так и не решившись самостоятельно покончить со всем этим.

— Я родился… обычным. Даже, вроде, был желанным ребенком, — голос предательски дрожал, из-за чего пришлось взять паузу и сглотнуть ненавистный корм в горле. — Родители целый день любовались мной, а потом в полночь я покрылся перьями.

Серёже стоило огромных усилий удержать руку на месте, чтобы выдернуть на кисти оттопыривающееся перо. Иногда так и хотелось их все выдернуть, одно за одним, но это слишком больно. Еще и следы ужасные оставались, потому что перья в этом месте больше не росли. У Серёжи есть такой шрам на груди в форме креста. Будучи подростком сорвался. Поставил, так сказать, крест на себе и на нормальной жизни. Теперь мало того, что он урод из-за перьев, так этот шрам оставался даже в день рождения уродливым красным пятном с кучей маленьких выемок от корней перьев.

— И родители тебя… бросили? — осторожный голос Игоря зазвучал за спиной.

— Нет, конечно, нет. Они забрали меня домой и спрятали ото всех. Растили как могли и любили…

В голове эхом зазвучала какая-то давно забытая мелодия, колыбельная. Нежным женским голосом. Наверное, из-за воспоминаний вырывалось наружу то, что казалось уже давно утерянным. Детские воспоминания, мамин голос и, кажется, смех отца? Нет, это явно из-за стресса бушевала фантазия, Серёжа просто не мог все это помнить.

— Но маленького ребенка скрыть можно, а когда я стал старше… Ребенку ведь не объяснишь, что он какой-то не такой и его могут обидеть. И гулять хочется, мир познавать. Одного дня в году слишком мало, чтобы сделать все. Вчера я в этом окончательно убедился.

Игорь за время рассказа успел снова сесть на кровать, и Серёжа поспешил последовать его примеру. Только в итоге не вынес такого положения и, кивнув Игорю со словами: «Можно?», положил голову ему на колено неповрежденной ноги.

Серёжа знал, что обычно люди себя так не ведут, держат свои желания до последнего внутри, пока те либо не выплескиваются в самый неподходящий момент, либо сгорают. Но у Серёжи не было времени и желания все делать как нормальные люди. Да и его самого нельзя считать нормальным. И Игорю он почему-то слишком доверял, хотя, может, и не стоило. Но пока Серёжа об этом нисколько не жалел. Кроме того случая с ножом, но и это Игорю можно простить.

— Все хорошо? — спросил Игорь, и Серёжа почувствовал его пальцы в волосах. От удовольствия он даже закрыл глаза и просто закивал в ответ. Надо было бы заканчивать со всем и наконец-то вывести Игоря к дороге в город. Но так не хотелось. Да и рассказано пока слишком мало.

— Когда родители поняли, что уже просто не выходит скрывать меня, то мы переехали сюда. Здесь редко встретишь людей, даже в сезон охоты, поэтому для такого ур… для меня это самое безопасное место. Они брали меня с собой в город только на день рождения, который я ждал, наверное, в разы больше, чем обычный ребенок.

— Вчера серьезно был твой день рождения? — Серёжа видел, как Игорь вскинул в удивлении брови. — И ты потратил его… на меня?

— Это неважно. В любом случае это лучше моего обычного времяпрепровождения. Ну, не сходил я в город, не купил на остатки денег круп всяких… Ничего, мне хватит до лета других запасов. Да и зайца здесь легко в силки поймать, — Серёжа усмехнулся, действительно не видя в этом никакой проблемы. С голоду не помрет, это уж точно. Не в первый раз так.

— Я тебе принесу… — начал было Игорь, но Серёжа твердо перебил:

— Нет. Не принесешь.

Серёжа не хотел даже думать, что Игорь снова придет к нему. Хотел, чтобы он пришел, но и не хотел одновременно. Потому что тогда появится надежда и постоянное ожидание встречи. А ведь Игорь однажды может не сдержать обещание… или просто что-то случится. И он не придет. А Серёжа будет ждать. И снова сходить с ума. Это будет… слишком больно. Нет, еще раз через это он не готов проходить.

Пришлось сильно зажмуриться в попытках привести себя в чувства.

— Кстати, пора бы выдвигаться. Я… немного тебя провожу, раз уж ты про меня знаешь. А заодно и дальше свою историю расскажу.

Серёжа сел, поправил волосы и перья и тяжело вздохнул. Вставать совершенно не хотелось, с Игорем было слишком тепло и приятно вот так находиться рядом. С ним даже молчать приятно. Но они действительно засиделись, стоило уже выводить Грома в город и прощаться.

За все годы, что Серёжа жил в лесу, выучил его как следует. Знал короткие пути к дороге в город, знал, где лучше не идти, чтобы не свалиться в яму или не увязнуть в болоте. И сейчас он выбирал такую дорогу, чтобы Игорю не было сложно перебираться с поврежденной ногой через валежники или камни.

Они шли медленно, Серёжа придерживал Игоря в неустойчивых местах, пока продолжал свой рассказ.

— Родители у меня чудесные. Не бросили, хотя могли бы… Они научили меня выживать в лесу: папа рассказал как ставить силки и отпугивать опасных зверей, а мама научила отличать ядовитые грибы и растения от съедобных. Если бы не они, я бы не выжил здесь.

— Но сами они тут не жили…

— Жили. Просто со временем стали оставлять меня одного. Приучали быть самостоятельным, пока сами искали способы как меня сделать нормальным…

— А они знали, почему ты такой?

— Предполагали, что это заклятие, которое наложили на мамин род много лет назад. Вроде, у какой-то из пра-пра-прабабок был сын, который оскорбил, или предал, не помню точно, какую-то цыганку. Она и прокляла его потомков по мужской линии. А, по словам мамы, до меня очень долгое время рождались лишь девочки. И только потом… я. Вот, видимо, проклятие на меня и пало.

Серёжа замолчал и остановился прислушиваясь. Ему показалось, что где-то вдалеке были голоса. Видимо, они к дороге ближе, чем он думал. Или за Игорем уже отправили поисковую группу. Еще бы, на полутора суток пропал! Но это хорошо. Значит о Игоре будет кому позаботиться. И о его ноге, пускай он и делал вид, что почти ничего не болит. Да и в принципе хорошо, когда о тебе беспокоятся. Значит кто-то тебя любит… Серёжа мысленно усмехнулся, понимая, что у него такого нет. И, видимо, никогда не будет.

— А как снять проклятие? Ты знаешь? — Серёжа почувствовал сильную хватку на плече, когда Игорь перешагивал через поваленное засохшее дерево.

— Увы, — он покачал головой, — но нет. Родители пытались выяснить. Но не удалось. Я боюсь… боюсь, что из-за этого они и пропали. Пытались что-то узнать и попали в беду. Из-за меня.

А вот и самая нелюбимая часть истории. Обычно Серёжа старался об этом не думать, жить, запихнув самые болезненные воспоминания глубоко внутрь души. Ему и так хватало причин ненависти к себе. И к Птицу, о котором в то время и начали слагать легенды в окрестностях Питера.

— Серёж… Что случилось с родителями? — Игорь остановился и придержал Серёжу за запястье. Пришлось через силу поднять на него глаза, которые блестели из-за сдерживаемых слез.

— Не знаю… Я не знаю. Мне было семнадцать, когда они, как обычно, ушли в город. Говорили, что на несколько дней, потому что решили съездить в Москву. Кого-то они там нашли, кто мог бы помочь с моим… уродством. Но я их больше не видел.

У Серёжи задрожала нижняя губа, и он по старой привычке обнял себя руками в попытках успокоиться. За столько лет должен был уже привыкнуть, но все равно глубоко внутри сидела мысль, что так и не дождался. И никогда не дождется.

Игорь явно попытался что-то сказать, медленно касаясь плеч Серёжи, но тот уже продолжил:

— Их не было две недели. Я начал волноваться и решил наплевать на запрет. Надел отцовское пальто с капюшоном и вышел под вечер из леса. Я не знаю, на что надеялся, потому что плохо знал тогда округу. Но не мог сидеть просто сложа руки, хотел хотя бы попробовать найти их следы… Сейчас понимаю, как это было глупо, ведь я совершенно не знал, где начинать поиски. Но мне было слишком страшно, я паниковал. И тогда у заброшки (ты ее, наверное, видел, когда шел в лес) наткнулся на компанию… Они сидели у костра, громко разговаривали и явно много пили. Один из них заметил меня и схватил под руку, хотел, чтобы я присоединился к ним. От него еще пахло так мерзко… — Серёжа поморщился, словно вновь ощутил этот запах: смесь чего-то гнилого с чем-то сладким. — Я упирался, а потом он увидел мои глаза. Заорал как ненормальный и отшатнулся в сторону. К нему подбежали другие из компании и кто-то потряс меня за плечо, от чего упал капюшон. Ну а ты видел мое мерзкое лицо… все эти перья. Они испугались, заорали как ненормальные и отшатнулись от меня. Я не знал, что делать, поэтому просто… побежал обратно. Они, вроде, гнались за мной, но я-то этот лес лучше знаю, поэтому смог спрятаться за валуном. Просидел там почти до самого утра, пытаясь успокоиться. И только потом… вернулся домой.

Серёжа сделал паузу, переводя дыхание. Вроде бы, ничего страшного с ним та компания не сделала, но воспоминания все равно причиняли боль. Потому что повел себя как трус и сбежал, вместо того что бы пойти дальше и попытаться выйти хоть на какой-то след родителей. Вдруг они нуждались в его помощи, а он…

Прежде чем Игорь успел вставить хоть слово — а он собирался, судя по разомкнувшимся губам и вдоху через рот, — Серёжа продолжил путь и свой рассказ.

— Родителей я больше не видел. В день рождения, когда я стал нормальным, уже ничего узнать не удалось. С тех пор я и живу один, общаясь раз в год с той женщиной, которая покупала у меня грибы и ягоды.

Они почти вышли к дороге, Серёжа это знал. И голос (теперь ясно, что это один голос) уже слышался более отчетливо. Пришло время расходиться. Внутри снова образовалась пустота размером с черную дыру. Серёже хотелось вцепиться в руки Игоря, прижаться к теплому боку и просто так стоять, пока их время не закончится.

Но Серёжа ничего из этого не сделал, просто опустил глаза в землю и сделал шаг навстречу Игорю, который, видимо, чувствуя его нужду в объятиях, раскинул руки и позволил вновь к себе прижаться еще ненадолго. У Серёжи вырвался непроизвольный вздох облегчения, когда ладони Игоря легли на лопатки.

— Сколько лет тебе вчера исполнилось?

— Двадцать три.

— Больше пяти лет ты живешь… так. Совсем один.

Из уст Игоря эта цифра звучала страшнее, чем когда Серёжа об этом думал сам. И от этого его желание не отпускать Грома росло просто с геометрической прогрессией. Он снова останется один. В облике Птица, но с воспоминаниями о человеке, который подарил ему такие приятные крохи тепла.

— Какая у тебя фамилия? Я ведь в полиции работаю, вдруг что смогу узнать.

— Разумовский, — Серёжа зажмурился, стараясь не строить иллюзий на тему того, что Игорь что-то узнает. Слишком мала вероятность. — Но… вряд ли что узнаешь. Про меня там точно данных нет. Родители даже свидетельство о рождении мне сделать не успели.

— Я постараюсь выяснить хоть что-то. База большая. Да и в роддоме наверняка сохранились хоть какие-то данные. Узнаю и приду к тебе. Обещаю.

Хотелось ответить, попросить не давать ложных надежд. Ему уже обещали близкие люди, но так и не вернулись. Потому что Игорь не обязан искать его родителей, не обязан приходить к Серёже. Ведь они друг другу никто, их жизни в принципе не должны были пересекаться. Просто стечение обстоятельств, ничего больше.

Серёжа вздрогнул, когда услышал собачий лай. Совсем близко, всего в нескольких метрах от них, вместе с шагами людей. Вот с кем разговаривал человек. С трудом он заставил себя оторваться от Игоря и попятился в сторону леса, натягивая на голову капюшон плаща.

— Серёж…

— Я должен идти, Игорь, — испуганные желтые глаза встретились с серыми. Сердце билось где-то под горлом от страха, что сейчас на него выскачет собака или, еще хуже, человек. — Спасибо за… за себя. Выздоравливай.

— Подожди… — только и услышал он вслед, но не остановился.

Нужно было где-то спрятаться, проследить, что с Игорем всё нормально, что это хороший человек его нашел. К счастью, за поваленным старым деревом можно было сесть и с тёмным капюшоном его никто даже не заметит.

Пульс так и продолжал бить по барабанным перепонкам, от чего подкрадывалась тошнота. Серёжа до боли впился когтями в колени и стал ждать.

Человек с собакой появились совсем скоро. Это был мужчина где-то с Серёжу ростом, но светловолосый и в очках. Выражение его лица было не разглядеть, но судя по тому как он бросился обнимать Игоря, это оказался тот самый Димка-напарник. Собака тоже начала кружить вокруг него, требуя внимания. Серёжа видел, как Игорь опустил руку, чтобы потрепать животное за ухо.

Серёжа поджал губы. Это хорошо, что об Игоре есть кому позаботиться. Правильно это. Этот Димка наверняка хороший парень, вон как Игоря обнимал и что-то ему говорил — наверняка нравоучал, что нельзя одному в лес ходить. Да, он точно об Игоре позаботится гораздо лучше Серёжи.

Игорь оглянулся, словно чувствуя взгляд Серёжи, который тут же нырнул за бревно. Нет, всё, пора идти. Их мини-история завершена, Серёжа теперь просто будет лелеять эти тёплые воспоминания холодными одинокими днями.

И, сильно зажмурив глаза, Серёжа побежал в лес, в надежде, что его никто не увидит. Даже Игорь, чей ласковый голос все еще эхом отдавался в голове и в сердце.

Жизнь, или лучше назвать это жалким существованием, Серёжи шла привычным чередом. Он готовился к зиме, которая в этом году грозила наступить раньше. Всё чаще по ночам стоял мороз, а вода в ведрах покрывалась ледяной коркой.

Поэтому Серёжа старательно готовился к её приходу. Пора грибов и ягод уже прошла, поэтому стоило запастись хотя бы мясом, а то волки зимой злее обычного, не хотелось бы с ними за зайца драться. Ставил силки, ходил к реке, надеясь что-то поймать. В общем, занимался всем, чтобы пережить эту зиму, а заодно отвлекало от мыслей про Игоря. Но, увы, удавалось это с большим трудом.

Иногда Серёжа думал, что никакого Игоря здесь и не было никогда. Просто больное воображение от одиночества создало такой натуральный образ человека, который хоть на сутки спас от одиночества. Но потом вспоминал все ласковые прикосновения к волосам, теплые объятия, биение сердца в чужой груди — и понимал, что это не выдумка. Игорь был и где-то до сих пор есть. Но в Питере, где о нем заботятся.

В первую ночь после ухода Игоря кто-то словно привязал гирю к сердцу Серёжи, которая тянула вниз, заставляя задыхаться. Хотелось почувствовать на плече тяжесть чужой руки, услышать рассказы про работу или простое дыхание. Но Серёжа чувствовал лишь холод собственной постели и слышал завывание ветра за окном.

Дальше было легче, но Серёжа все чаще прижимал к груди скомканное старое одеяло, словно оно хоть немного могло походить на фигуру сильного и стройного Игоря. Но так засыпалось проще, можно было бы хоть сквозь сон представить, что это он.

Серёжа не надеялся на возвращение Игоря. Вряд ли Игорю все еще есть хоть какое-то дело до уродливого пернатого парня, что в одиночестве живет в лесной глуши. Наверняка он уже и думать о нем забыл. И правильно. Так лучше. Пусть Игорь живет свою не совсем спокойную, но нормальную жизнь, не отвлекаясь на Серёжу.

Теперь записи в тетради, которую Серёжа использовал в качестве дневника, часто посвящались Игорю.

«Интересно, как он там? Надеюсь, рана зажила…»

«Игорь, наверное, уже даже к работе приступил после больничного…»

«Вот бы еще раз полежать с ним вместе…»

Мысли и записи на тему «А что, если…» Серёжа старательно избегал, но иногда, слишком сильно открывшись потрепанной тетради, не мог остановиться и писал, писал, писал… Фантазировал, а смогли бы они с Игорем быть друзьями? Прошли бы мимо друг друга, если бы Серёжа был нормальным и жил в городе? Если бы Игорь тогда все-таки пронзил его ножом, сожалел бы хоть немного? Слишком много сумбурных, не связанных между собой мыслей и вариантов событий проносилось в голове Серёжи. Но больше всего он писал на память истории Игоря или описывал его самого.

Серёжа уже сбился со счета, так много раз он описывал руки Игоря, длинные пальцы с красивой ногтевой пластиной и шрамами на тыльной стороне. Слишком много раз пытался описать звучание его голоса, но все равно в голове его удавалось лучше воспроизвести, чем на листе.

Он даже пытался несколько раз Игоря нарисовать простым карандашом. Были бы цветные, получилось бы лучше передать цвет волос и глаз, показать губы и оттенить их как следует. Но, увы, карандаш передавал все лишь в общих чертах, но Серёжа даже в них узнавал того мужчину, который подарил ему самые лучшие мгновения за последние годы.

Серёжа, словно маленький ребенок, у которого сбылась мечта, постоянно только и делал, что неосознанно возвращался в свой двадцать третий день рождения. Пытался восстановить самую мельчайшую деталь, связанную с контактом с Игорем. Даже обработка раны, или помощь с передвижением по дому, чтобы дойти до биотуалета, или совместная готовка — все эти воспоминания для Серёжи были значимы и дороги.

Но с каждым днем незначительные для мозга детали ускользали, и оставалось лишь самое главное.

С момента как Игорь ушел, прошло почти две недели. Уже выпал первый снег, который почти моментально растаял, превращая все в лесу в грязную сырость. Серёжа до ужаса не любил эту пору, когда уже, вроде, не осень, но еще и не полноценная зима. Все серо, тускло, еще и вечная темнота, которая вгоняла в еще большую тоску и мысли про одинокую смерть в доме.

Иногда Серёжа на автомате выглядывал в окно и смотрел в лес — вдруг появится чья-то фигура. Раньше он так ждал родителей, но с временем эта привычка сошла на нет. И сейчас ведь не было никаких причин для ее появления. Игорь говорил, конечно, что обязательно придет, но Серёжа запрещал себе это обещание лелеять. Только, видимо, сердце, которое так истосковалось по людскому общению, истосковалось по заботе, ни в какую не желало слушать разум. И каждый день, стоило только немного проясниться небу, Серёжу словно магнитом тянуло к окну.

Но каждый раз, как и всегда, за окном был лес. Никакого проблеска или непривычного движения.

«Игорь не придет», — убеждал себя Серёжа.

«Но он обещал!» — говорило глупое сердце.

«Мама с папой тоже обещали», — аргументировал он, и сердце на время затыкалось.

И этот диалог с самим собой повторялся снова и снова. Серёжа даже жалел, что в доме не осталось зеркал — все выбросил после того выхода к людям. Так он бы мог посмотреть в отражение и в очередной раз убедиться в своем уродстве. Может, Игорь просто был в шоковом состоянии, когда говорил, что вернется. А спустя время, отдохнув, понял, что к чудищу, про которое рассказывали сказки, идти явно не стоит.

Вот Игорь и не приходил.

За домом у Серёжи стоял дровяник, который он еще летом заполнил доверху. Сейчас, когда стоял холод, он только к нему и выбирался за охапкой поленьев.

Вот и во второй половине ноября, почти через три недели после встречи с Игорем, Серёжа пошел за дом. Заодно хотел проверить силки, которые поставил неподалеку на всякий случай. Это уже стало до того привычной рутиной за все годы, что он делал все на автомате, а голова отключалась.

Обычно проверка силков занимала не слишком много времени, но тут пришлось задержаться — заяц, что попался, оказался слишком проворным и, видно, очень хотел жить. Веревка была так сильно перекручена и закручена даже на лапах, что Серёже пришлось очень постараться, чтобы его выпутать, не порвав ее.

По возвращении он положил тушу поверх охапки дров и осторожно, стараясь ничего не уронить, понес все в дом. На крытой веранде, где обычно сидел и писал в свою тетрадь-дневник, он оставил дрова и взялся за зайца, планируя сразу его освежевать.

Уже сжимая в руке нож, Серёжа услышал из комнаты посторонние звуки, которых просто не могло там быть. Он слишком хорошо знал свой дом и знал, как он ведет себя, когда никого нет. Но сейчас… Кто-то был в доме, помимо Серёжи, и это напрягало.

В кровь сразу выбросился адреналин. Он замер, прислушиваясь. Да, точно кто-то был в комнате. Какое-то животное пробралось? Но как оно смогло открыть и закрыть двери?

Или какой-то человек заблудился и пришел сюда? Серёжа очень хотел верить, что это животное… Даже встреча с медведем будет лучше, чем с человеком.

Собрав всю силу и смелость в кулак, Серёжа отложил нож, надеясь добежать, если все-таки будет угроза жизни, и открыл дверь, что разделяла кухню и спальню.

У стола он заметил фигуру мужчины в головном уборе и теплой кожаной куртке. Он что-то доставал из большого рюкзака и мычал себе под нос.

В глазах противно защипало, а нижняя губа задрожала, когда к Серёже пришло осознание, кто этот человек.

— И-игорь? — неловко позвал он.

Мужчина остановился и обернулся. Вокруг серых глаз, которые Серёжа вспоминал несколько одиноких ночей, собрались лучики морщинок, когда он улыбнулся и поднял руки, словно защищаясь.

— Нож не взял? А то вдруг решил отомстить за прошлый раз, — засмеялся Игорь, а Серёжа, уже не выдержав, быстро сократил расстояние и прижался к нему.

Сердце бешено колотилось в груди, пока приходило осознание: Игорь здесь. Он сдержал обещание.

— Пришел… — тихо произнес он, чувствуя, как его обнимают в ответ.

— Я же обещал. Задержался, правда, прости…

— Ничего. Я готов был ждать сколько угодно.

Серёжа уткнулся Игорю в плечо, вдыхая легкий запах незнакомого одеколона, к которому добавился привычный лесной. Отстраняться совершенно не хотелось, прям как тогда в лесу. Но сейчас бежать никуда не надо, потому что Игорь, добрый и славный Игорь, сам к нему пришел.

— Я принес торт. Давай поставим греться воду на чай.

— Торт?

— Ага. С опозданием, но отметим твой день рождения.