Он разучился понимать собственные чувства.

Собственное сердце, что сейчас в своих метаниях грозилось раздробить к херам его грудную клетку. Он задыхался, но в последнее время получал от этого чувства нездоровый кайф.

Собственный мозг, который обострял желания, и без того напоминающие тысячи одновременно вонзающихся лезвий. Всё его восприятие стало ярче, и даже любимый нож, взаимодействуя с кожей, не помогал притупить этот бешеный спектр.

Только бы она не поняла, какую власть постепенно приобретала над ним. Пусть и впредь держится подальше, косится, как на ебанутого, и не лезет.

Больше не лезет в его грёбаную душу.

Он прислонился лбом к прохладному кафелю в ванной, шумно втянув воздух через стиснутые зубы. Почему всё так неожиданно начало меняться? Где он совершил ошибку, за которую приходится расплачиваться собственным рассудком? В своей жизни он испытывал нечто подобное однажды и едва не превратился в жалкую тень, неспособную и бесполезную. Едва не сдался под натиском пресса, именуемого большинством…

Влюблённостью.

Смешно и мерзко. Хочется выбить это слово из своей головы, расхерачить лобную кость об уродливую бежевую плитку, но выбить. Изгнать из памяти вместе с идеальным дурацким смуглым лицом и охуительным раздражающим голосом. Оттолкнуть, как он отталкивал её, намеренно оставляя синяки на руках и причиняя боль до слёз.

Чтобы поняла своей птичьей извилиной, что будет её ждать, если ещё раз полезет с намёками. Если добьётся того, о чём осмелилась мечтать.

Если вздумает полюбить.