Он больше не мог её видеть. Физически не мог смириться с тем, что у неё было всё, ради чего он так усердно работал.

Дина опешила от его заявления, растерянно моргнув и инстинктивно отступив на шаг. Под каблуком хрустнули осколки стекла. И все её надежды хрустнули так же, раскрошившись на сотни частиц, более не имевших значения в этом до отвращения несправедливом мире.

— Что значит «избавиться»? Почему? — вопросы были глупыми, поскольку в глубине души она лучше всех знала на них ответы.

Опять ревность.

— Я смирился с тем, что ты что-то значишь для Романа. У Харли на этот счёт другая позиция, — голос Виктора звучал почти с искренним сочувствием, но в его жалости Дина не нуждалась.

— А с каких пор ты прогнулся под Харли, Зсасз? Не ты ли обещал, что перережешь ей глотку? — она сильнее вдавила каблуком осколки в грязный асфальт. Вот и жизнь втаптывала её примерно так же, равномерно, потихоньку, но абсолютно без шанса выбраться.

— Когда она предаст Романа — обязательно перережу, — он достал нож, и Дина сразу попятилась к машине. Открыть дверь, нажать педаль газа и рвануть по прямой, желательно успев проделать всё это за пару мгновений. Такой простой и одновременно невыполнимый план, из всех пунктов которого она справится лишь с дверью. Дальше Зсасз набросится на неё, педаль газа не будет нажата даже наполовину, а на руль упадёт её уже бездыханное тело с ножом в затылке или шее. Полный отстой. С другой стороны, вариант вообще не сопротивляться и принять свою судьбу был каким-то жалким, и от него веяло тоскливой безысходностью.

Виктор сделал по направлению к ней пару шагов, угрожающе оскалившись, и, выдержав паузу, за которую перед глазами Канарейки пронеслась вся её жизнь, громко рассмеялся.

— Ладно, не трясись. Это была шутка, но мне безусловно льстит твой страх, Лэнс.

— Идиот, — Дина толкнула его в плечо и, бесцеремонно оттеснив, попыталась пройти, но была перехвачена; Зсасз, удерживая её за талию, притянул спиной к себе.

— Никто никуда не вызывал тебя сегодня, — она почувствовала его жаркое дыхание на своей коже и тут же вывернулась из хватки, — я же сказал — это была шутка.

— И Харли меня не ненавидит? — с сомнением наклонив голову, уточнила Дина.

— Без понятия, — хотя бы честно.

— В клуб меня не пустишь? Что-то я не слышу музыки и людей, — она указала на дверь. Стоило с самого начала обратить внимание на тишину и безлюдность.

— Он закрыт. Босс со своей пассией куда-то уехал, — увидев, что Дина вопросительно приподняла бровь, он добавил, — на такси. До тебя же не дозвониться. Я посоветовал не полагаться на вечно опаздывающих пташек.

Нужно взять на заметку обязательно предъявить ему за опоздание на каком-нибудь из ближайших заданий, а не засекать по пять раз полчаса, надеясь на то, что он соизволит поторопиться.

— А общаться так и будем на улице? Или я могу вернуться домой?

— Не можешь. Мне одному скучно, так что если пообещаешь ничего не воровать из коллекций босса, проведу тебя наверх.

— Всенепременно унесу в кармане его статую, — с сарказмом проворчала Дина, но на предложение согласилась.

Они поднялись в апартаменты, погружённые в полумрак и от того напоминавшие Канарейке средневековый зал какого-то лорда. Может быть, Роман и вправду мнил себя принцем? Во всяком случае, его капризы нередко приобретали королевские масштабы.

Разместившись на кожаном диване, Дина окинула взглядом помещение. А комфортно было бы ей в подобных хоромах или скромный уют перевесил бы любую роскошь с золотыми унитазами, оригинальными картинами и коврами с нежнейшим ворсом? Она совсем не чувствовала себя созданной для жизни, в которой по щелчку пальцев (и отстёгиванию купюр из кошелька) можно было получить всё, что угодно и когда угодно. Например, портрет себя любимой…

Вскинув брови от изумления, она задержала заинтересованный взгляд на полотне, которое занимало всю высоту противоположной стены и изображало Харли Квинн в красном вечернем платье, обвешанную дорогими украшениями.

— Когда они успели?

Зсасз, сев рядом, с отвращением посмотрел на полотно, мозолившее ему глаза уже не один час.

— Этой конченой всралось срочно увековечить память о своей молодости и красоте. Художник справился за сутки, лишь бы не гневить королеву.

Дина немного наклонилась вперёд и задумалась, не сводя глаз с полотна, после чего с кривой усмешкой и хитрым блеском во взгляде повернулась к Виктору.

— Как насчёт того, чтобы где-нибудь на роскошном подоле «Её Величества» маркером увековечить наши имена?

— Лучше сразу на её тупой роже. Это хоть как-то отвлечёт внимание от ублюдских утиных губ.

Их смех эхом разнёсся по апартаментам.

— И всё равно это необычно для тебя, — проговорила Дина, успокоившись и стерев невидимые слезинки из уголков глаз, — так просто взять и отпустить Романа. Даже не беспокоишься?

Она не хотела допускать мыслей о том, что он мог специально остаться, чтобы уединиться с ней, не опасаясь постороннего вмешательства. И что она сознательно пришла сюда за тем же самым, а вовсе не за светскими беседами с напарником.

Зсасз закинул руку на спинку дивана, заставив Дину с неловким скрипом поёрзать на месте. Может быть, ещё не поздно «вспомнить» о внезапных домашних делах и уйти? Она точно не оставляла в квартире включённый утюг или некормленную кошку, которой у неё никогда не было? Они ведь пожалеют, если перейдут грань. Впрочем, уже перешли. Поцелуи были всего лишь началом, проверкой искры их ненормальных отношений, до сих пор не угасшей, а, значит, дарившей призрачный шанс на потенциальное пламя, которое предстояло разжечь взаимностью.

— Квинн не осмелится совершить покушение, — его тихий, но грубый голос вырвал её из потока размышлений, — а наблюдение за их лобызаниями мне удовольствия не доставляет.

— По крайней мере, они не вырезают метки друг на друге, — съязвив, Дина убрала пластыри с шеи. Виктор, взяв её за подбородок, заставил повернуть голову и с довольной ухмылкой посмотрел на шрам.

— Красиво получилось. Неплохо бы для симметрии оставить ещё один с противоположной стороны. «Z» будет смотреть внушительно. Ты же не против, Лэнс?

Дина мягко сжала его запястье и отвела руку подальше от своего горла.

— А может теперь моя очередь что-нибудь на тебе оставить? — она понизила голос до шёпота и наклонилась ближе, встретившись с тёмными глазами Зсасза. Они для неё были как бездна, и она практически срывалась, не зная, что будет ждать внизу, на той глубине, до которой прежде не допускался никто.

— В моём случае это целый ритуал, — ответил он таким же шёпотом, не отстраняясь, — сама знаешь, что для него нужно…

Дина не позволила ему договорить. Их поцелуй получился почти целомудренным, это была уже не та её пьяная попытка впиться в него губами, чтобы позлить. Это было желание.

Она опустила ладони на его плечи, слегка отталкивая, и была готова поклясться, что услышала тихое недовольное рычание, но одна мысль настойчиво не давала ей покоя.

— У меня странное чувство дежа вю. И если сейчас сюда ворвётся Роман с криком «Уволены!», я… — они одновременно посмотрели на дверь, но снаружи ничего не происходило, не было даже намёка на чьё-либо вторжение. Только они вдвоём, окружённые интимной темнотой и слышавшие лишь дыхание друг друга.

— У него есть чутьё, но точно не на такие вещи, — похоже, атмосфера, располагающая к романтике, осталась замечена ею одной. Зсасз равнодушно потянулся к её блузке, неаккуратно расстёгивая мелкие пуговицы и постепенно обнажая грудь в кружевном бежевом бюстгальтере, — да уж, размера тебе всё-таки не хватает.

Дина сощурила глаза. Если он думал, что один здесь способен на подобные колкости, то сильно ошибался.

— Уверена, что чуть позже скажу то же самое.

Вся их романтика рисковала снова скатиться в язвительную перепалку, из которой победителем выходил тот, кто последним показывал средний палец и кричал «иди нахуй» в спину уходящему сопернику. Из года в год эта традиция претерпевала незначительные изменения, но суть оставалась той же, а счёт «побед» у них был почти равный.

— Посмотрим.

Неожиданно миролюбивая реакция заставила Дину застыть, растерявшись. Неужели кто-то подменил её Зсасза на нормального человека, умеющего уступать без глупых соревнований? Неужели с сегодняшней ночи весь негатив прекратится? Это действительно решит все их проблемы до конца? Или подкинет новые, похлеще былой конкуренции и споров?

В любом случае, ей не стоит зацикливаться на неизвестности, иначе со своими дрожащими от страха руками она может прямо сейчас свалить домой и удовлетворяться в одиночестве где-нибудь в душе или на диване в гостиной, прокручивая в голове эпизоды непоправимо испорченных отношений.

— Как думаешь, босс простит нам небольшую шалость непосредственно на его территории? — она не знала, почему предложила этот вариант. Возможно, ощущение того, что им влетит по полной программе, если они попадутся, провоцировало выброс адреналина, благодаря которому можно было напрочь забыть о боязни совершить главную ошибку в своей жизни.

Хотя, она ведь уже поставила мать в известность о том, что плотно застряла на самом дне и не собиралась вылезать оттуда в лучшую жизнь? Значит, стыдиться ей больше не перед кем.

Она проследила взгляд Зсасза, на мгновение сосредоточившийся на одной из дальних дверей и сопровождавшийся знакомой усмешкой. Усмешкой предвкушения, которая теперь отражалась и на её собственном лице.

Он потянул её за руку, ведя через длинный коридор и оставляя позади большие окна с чернотой ночного неба, на котором давно не было видно звёзд.

Пути назад для них двоих тоже не было, поскольку оба негласно выразили окончательное согласие в тот момент, когда заперли за собой дверь до неприличия богато обставленной спальни с приглушённым хлопком.