Этот чёртов новичок с самого первого дня действовал ему на нервы. Молодой и улыбчивый Томас устраивался в клуб вышибалой, а не поклонником Канарейки, но стоило ему один раз пересечься с Лэнс, и он не сводил с неё своего в край оборзевшего взгляда. Зсасзу хотелось вырвать его глазные яблоки, похотливо ощупывающие фигуру Дины и норовившие раздеть её при любой удобной возможности. При всём этом Томас упорно делал вид, будто не было ничего зазорного в оказании знаков внимания чужим женщинам.

А Канарейка с недавних пор принадлежала Виктору. Это не обсуждалось, но понималось всеми. Кроме безмозглого Томаса.

Сегодня этот уёбок припёрся с букетом похабно красных роз и направился прямиком к Дине, расслабленно потягивающей коктейль через трубочку.

— Мисс Лэнс, — опять мерзкий взгляд, который так и напрашивался на что-нибудь острое, — я следил за Вашим творчеством с тех времён, когда Вы выступали на сцене этого клуба. Должен сказать, у Вас потрясающий голос, — протянул букет, который лучше бы себе в задницу засунул, — я был бы счастлив однажды снова услышать Ваши песни.

Дина выглядела смущённой, но цветы приняла и благодарно кивнула. Это просто вежливость. Она не из того числа баб, которым нужны подарки. По крайней мере, он скорее убьёт ради неё, чем будет бегать за ней с подачками как подкаблучник.

Ладонь Томаса опустилась на её плечо и сжалась на миг, но этого хватило для того, чтобы пацан сам решил свою судьбу.

Вырвав ему глаза, он отрежет эту долбаную руку.

Дина напряглась, тревожно стреляя глазами в сторону Зсасза. Умница, она всё прекрасно поняла. Что-то прошептала, и на лице Томаса мелькнуло расстройство, но ладонь он покорно убрал.

И спустя пару секунд убрался сам. Как будто это могло его спасти.

***

— Томас показался мне интересным молодым человеком…

Прошли сутки с момента незапланированной нервотрёпки, устроенной грёбаным новичком. Сутки, за которые гамма внутренних эмоций Виктора то обострялась, то пропадала, вводя его в состояние какого-то сраного волчка, крутившегося в направлении затягивающей пропасти.

Дина отвлеклась от протирания приборной панели салфеткой, почувствовав себя неуютно под колючим пристальным взглядом.

— И не смотри на меня так. Я имела в виду, что с Томасом можно подружиться.

Нет, блядь, нельзя. Ни с Томасом, ни с каким-либо другим мудаком, преследующим единственную, очевидную цель такой «дружбы».

— Раз Томасу нравится, как я пою, то на день рождения я могла бы сделать ему подарок в виде выступления. Завтра мы увидимся, и я уточню…

Она вздрогнула от того, насколько насмешливо и злобно он фыркнул.

— Не увидитесь. Он не придёт.

— Томас уволился?

Это было бы верное решение.

— Нет.

— Взял отпуск? Так быстро?

Это бы отсрочило наказание.

— Нет.

— Что тогда?

Наверное, он начнёт обожать её за способность самостоятельно догонять смысл без тупых подсказок. Она знала большинство его улыбок, особенно ту, которая ярче всего намекала:

«Тогда» можешь идти собирать своего несостоявшегося друга по частям как пазл и спеть этой груде мяса гимн последнего пути.

— Зсасз.

— Этот мусор не достоин даже мелкого шрама на заднице. И если ещё кого-то будешь к себе подпускать — они закончат также.

Теперь он ощущал на себе её пристальный взгляд.

Не согласна.

Начнёт спорить.

Ему похуй.

Канарейка откинулась на спинку водительского кресла и хмыкнула, покачав головой. Затем смяла салфетку и вышвырнула её в приоткрытое окно.

— В таком случае, передай той рыжей шлюхе, которая в клубе крутится около тебя уже с неделю, что я ей башку снесу, если хоть раз увижу рядом с тобой.

— Сноси, я буду только рад.