Did you think this was love
Did you think this was love
Is love a future of your kind
Don't you think I would mind
If I would wasted all my time
I can't love if you lie
(Governors - Is this love?)
В какой момент всё так повернулась, Алина не знает. В висках давит, голова трещит, в глазах всё расплывается, из последних сил она пытается дотянуться до оружия, но теряет сознание…
Туман такой липкий и вязкий, он обволакивает и не отпускает… сквозь него кажется слышится чей-то голос. Не разобрать. Нет сил, лучше отдаться темноте…
Просыпаться тяжело, но необходимо. Глаза открываются с трудом, в горле сухо, а в комнате темно, Алина привычно тянется к прикроватной тумбочке за стаканом с водой, но рука не двигаются, она дергает сильнее, но это не помогает. Немного придя в себя, девушка понимает, что правая рука прикована к спинке кровати, рядом никого нет, свободной рукой, Алина шарит по пространству, но на тумбочке не обнаруживается даже ночника:
- Что за хрень творится? – в горле саднит, она глубоко выдыхает, пытаюсь успокоиться, это помогает, зрение привыкает к темноте, и она начинает различать предметы. – Похоже, я не дома. Но где я? И как тут оказалась?
Голова всё ещё с трудом соображает. Вопросы наваливаются слишком быстро и придавливают своей тяжестью обратно к кровати. Лежа думается чуть лучше, шум в ушах отступает, да и картинки перед глазами перестают мельтешить. Однако ухватиться хотя бы за одну не представляется возможности.
Дверь в комнату со скрипом открывается, Алина резко поворачивается и перед глазами снова всё плывёт. Свет из коридора делает очертания предметов более четкими, но вот черты лица, вошедшего человека, она различить не может.
- Моя, милая Санкта. Очнулась? – бархатный голос нежной патакой разливается по венам, и сердце Алины замирает от страха.
- Дарклинг? – собственный голос звучит натужно, она то ли скрипит, то ли пищит, то ли шепчет.
- Ну-ну, зачем же так официально – он осторожно подсаживается рядом на кровать, чтобы ненароком не коснуться её тела, ставит поднос с едой и водой на тумбочку, отстегивает её руку от наручников, а потом продолжая достаточно крепко удерживать одной рукой за запястье, другой достаёт из кармана тюбик. – Не говори, что за эти годы, ты забыла моё имя.
Запах лекарства ударяет в нос, Дарклинг выдавливает немного мази и натирает запястье. Мазь приятно холодит воспаленную кожу, Алина против воли чувствует благодарность, либо она сошла с ума, либо очень устала. Возможно, то и другое.
- Надолго ты здесь меня запер? – страха уже нет, но звать его по имени, слишком большое одолжение, учитывая их историю.
- Запер? Помилуй, Алина… - внезапно он замолкает и, кажется, всматривается в её лицо, различить в темноте что-то сложно, в отличие от неё, ему темнота никогда не мешала. – Что последнее ты помнишь?
Алина сглатывает:
- Я приехала на встречу с Николаем. – называть его кодовым именем, смысла нет, Дарклинг знает их все до одного. – Потом только шум и чей-то голос.
Дарклинг хмыкает:
- Что ж… Ладно. Я тебя разоружил, разумеется. У тебя нет документов, денег, телефона или другого средства связи. Бежать глупо, Алина. Я запру комнату. Ты можешь попытаться сбежать, но мы на двадцать втором этаже. – он поднимается, чтобы уйти, а потом внезапно наклоняется, словно вспомнив что-то и шепчет. – Приковывать больше не буду, если не попросишь, ну или не напросишься. Прошу, не заставляй меня действовать силой, будь умничкой и поешь.
От его намёков лицо становится пунцовым, рука действует сама, оставляя хлесткий удар на щеке. Удивительно, откуда у нее силы.
- Ешь. – она почти видит ухмылку на его прекрасном лице. – Надеюсь, ты не прибьешь меня во сне. Поверь, Алина, сейчас это не в твоих интересах.
Алина остается одна. Теперь, когда Дарклинг покинул комнату, она может сфокусироваться на других вещах. Первым делом, она осторожно, держась за стеночку, ищет выключатель у входной двери, дергает за ручку. Разумеется ничего. Зато выключатель работает. Свет слепит на пару секунд. Когда светлячки перестают прыгать перед глазами, Алина понимает, что комната выглядит знакомой. Она уже была здесь однажды.
Голубые стены, зеленые шторы. Огромные круглые окна задернуты плотными шторами. В углу стоит дубовый туалетный столик с фотографией прекрасных очень похожих друг на друга женщин, огромная кровать, с вырезанными на ней морскими чудовищами, занимает половину пространства, дубовый платиновый шкаф с завидным гардеробом, аккуратный письменный стол и небольшая книжная полка. Всё оформлено в морской тематике, но настолько аккуратно и свежо, что хозяйку вряд ли кто-то бы уличил в безвкусии, а сама комната скорее заманивала на море, чем пресыщала мыслью о нём.
Алина осторожно отодвигает штору, да, всё тот же вид, она снова здесь. В Кеттердаме. В квартире Улы. В голове проносится вереница воспоминаний. Именно здесь её жизнь разделилась на до и после. Здесь она узнала правду о нём. Здесь же впервые выстрелила в него, но рука дрогнула и пуля прошла на вылет через плечо. Он выжил, она сбежала, но с тех пор охота не прекращалась. Она поклялась себе, что не вернется сюда, особенно с ним. Но…жизнь странная штука. Она снова здесь, поймана им, но не убита, и причины она не знает.
Алина смотрит на поднос с едой: бургер, картошка фри и её любимый вишневый напиток. Голодать глупо, если она хочет выяснить, что происходит ей нужны силы. Бургер оказывается неприлично вкусным, Алина старается не спешить, и всё же уминает его за пять минут. А потом, едва её голова касается подушки, она вырубается.
…- Агент Кириган слишком официально, я не хочу, чтобы ты звала меня так всё время. Моё имя, Александр, надеюсь, ты запомнишь. – обольстительная улыбка, невероятные черные глаза, она запомнит…
- Ну, прекрати! – он щекочет её ребра, она брыкается и старается извернуться, но он больше неё почти в полтора раза и крепко держит в своих руках. Она не может даже пошевелиться, они в кровати, от него пахнет морозной ночью, он только что из душа, чертов гель для душа делает своё дело, сейчас он кажется еще в разы привлекательнее.
- Не прекращу. – его голос ниже обычного, она покрывается мурашками от его шёпота в своё ушко. – Скажи это! – требует он. – Скажи моё имя, Алина.
- Александр! – он выдыхает шумно, словно она только что сделала что-то крайне сексуальное и интимное, а потом кусает её шею, и Алина тает, предвкушая последующее удовольствие…
- Алина, ты где? – голос Николая кажется взволнованным, он звонит на рабочий номер по защищенной линии. – Ты с Кириганом? Только не говори, что ты с ним!
- В чём дело? – тело цепенеет от неизвестно откуда взявшегося страха.
- Это он, он Дарклинг. Это его мы должны убить! Не вздумай, делать всё одна. Ты с ним не справишься. Уходи, под любым предлогом. Или скинь мне адрес.
- Не нужно. – странно, голос остаётся твердым, она движется к сейфу, где уже она знает, он хранит второй пистолет. - Я всё сама решу сама.
Он появляется почти неожиданно, но Алина знала, что он проверит, почему она так долго говорит с Николаем. Взвести курок сложно, его запах ударяет в ноздри, запах родного человека, тело сопротивляется, но она упрямо наставляет на него пистолет. На предателя, убийцу семи агентов, человека, который пытался убить и её несколько раз. У неё не должно было быть к нему чувств, но они есть, и сейчас они чертовски мешают:
- Лучше не двигайся, тогда смерть будет быстрой. – Алина стреляет, но он, конечно, успевает увернуться, или её рука метит выше, не позволяя ей прострелить его сердце.
Последнее, что она слышит перед выстрелом:
- Так нужно было, Алина. – а дальше темнота…
Пробуждение не радует, после кошмарного сна её встречает ужасная действительность. Солнце приветливо заливает улицы города, только вот она заперта в квартире с врагом, и всё ещё не помнит обстоятельств случившегося. К тому же, дико хочется душ и умыться, к счастью, голова уже не болит. Алина подходит к зеркалу: волосы такие грязные, что уже перестали пачкаться, под глазами залегли глубокие тени, светящиеся словно два синих фонаря. Бледная кожа, потускневшие карие глаза, потрескавшиеся губы. Порванная футболка вся в пыли и чем-то ещё, как и красные штаны. Но ни шрамов, ни ран на теле нет. Алина внимательно ощупывает голову: ни швов, ни шишек, ни вмятин, ничего.
Алина дергает за ручку, дверь заперта.
- Дарклинг, выпусти меня! Дарклинг! Открой! Выпусти! – она спокойно орет несколько минут, наконец слышится шум шагов.
- Нет. – спокойно отвечает он.
- Но мне нужно в туалет.
- Алина, моя милая, какая короткая у тебя память. – ей кажется, что она слышит как он вздыхает, и почти наверняка закатывает поглубже глаза. – У тебя своя ванная, дверь спрятана за ширмой, слева от шкафа. Там есть всё, что нужно.
- Ты не можешь держать меня здесь вечно!
- Ты хочешь поспорить?
- Увидишь! – Алина рыкает и, громко топая, отправляется в ванную.
Душ приятно бодрит, к лицу приливает кровь, она уже не похожа на смерть. В шкафу Улы находится домашний костюм приятного лимонного цвета.
На тумбочке всё ещё стоит поднос, он из пластика, как и посуда. Ободряющая мысль мелькает и также быстро исчезает застигнутая врасплох очевидным поражением. Хотя врезать ему всё ещё хочется. Она прислушивается. Читать не хочется. К счастью, шаги не заставляют себя ждать. Он шагает мягко, почти не слышно, но она то приучила себя всегда распознавать их среди прочих, так что услышать их в одинокой квартире не составляет труда. Она замирает у двери. Единственная возможность улизнуть, запереть его в этой комнате, а самой по-быстрому свалить, прихватив деньги и телефон, если повезёт.
Дверь распахивает настежь резко, приходится отпрыгивать. Он медленно появляется проёме, устало улыбается и бросает на неё оценивающий взгляд.
- Что? Попытки не будет? Ладно.
Он входит в комнату:
- Хотел предложить позавтракать вместе, но вижу ты не в настроении есть с врагом. Но можешь посидишь месяц одна, и моя компания станет приятной. Принесу завтрак сюда.
- Стой. – Алина поспешно останавливает его. – Я поем с тобой, если пообещаешь, что ответишь на несколько вопросов. – Дарклинг делает вид, что раздумывает, но она знает, что это напускное, в темных глазах мелькают знакомые искорки.
- На один. Отвечу на один вопрос честно. На остальные как повезет.
Он пропускает её вперед. Она чувствует его одеколон. Всё тот же. Это ранит. Они изменились, поменяли роли. И всё же не всё. Проведенное вместе время не исчезает, воспоминания больно бьют, будто то запах, или его ухмылка.
В кухне за два года тоже ничего не изменилось. Всё на прежних местах, словно она не уходила никуда. Словно это место её ждало. Или же, что хуже, она совсем ничего не значила ни для этого места, ни для его хозяина. Автоматически она садится на своё прежнее место, его бровь чуть заметно приподнимается в удивлении, Алина уже думает пересесть, но он отворачивается. Скромный завтрак включает в себя гречневую кашу с фруктами, пару вареных яиц и кофе. Себе же Дарклинг кладёт обжаренную в яйце рыбу. Алина чуть не давится смешком, насколько всё происходящее кажется абсурдным. Они выглядят словно бывшие, решившие позавтракать вместе, а не люди, ещё месяц назад, мечтавшие прикончить друг друга.
- Ешь. Здесь же твоя любимая малина, клубника, черника и банан. Или я что-то забыл? – Он спрашивает абсолютно буднично, в голосе нет ненависти, презрения, торжества. Стукнуть бы его сковородкой, чтобы вызвать хоть какую-нибудь реакцию. Глаза невольно падают на неё. Тяжелая, алюминиевая. Такой один раз дашь и можно везти в травму с черепно-мозговой, ну или со сломанным носом, смотря куда попадешь.
- Даже не думай. Допрыгнуть не успеешь, перехвачу, а ты только обожжёшься. – он почти смеётся, но ловит её убийственный взгляд. – Ладно, послушай меня минутку внимательно, имей ввиду, я абсолютно серьезен. Не от меня тебе следует бежать.
- А от кого тогда?
- Ты хорошо подумала? У тебя всего один вопрос.
Алина почти взрывается, но спорить с ним бесполезно, это как тормошить упершегося осла, или идти против стада баранов.
- Хорошо. Что произошло в те дни, которые пропали из моей памяти.
- Ммм… А вопрос хороший. Учти, я с вами больше не работаю, так что много не знаю. Я только знаю, что вас с Николаем вызвали в Керчь, якобы ловить меня. Но по итогу поймали вас. Тебя обвинили в шпионаже в пользу Фьорды, связях со мной, приготовились арестовать. Оглушили. Вроде собирались убить по-тихому. Но тебе повезло, я был неподалеку.
- О как! Так я теперь двойной агент, а ты мой спаситель! А доказательства есть? – Алина скептично морщится, слова Дарклинга звучат как бред. Он достаёт телефон из левого кармана, быстро что-то вбивает и показывает ей.
«Новости к этому часу! Алина Старкова, гражданка Новой Равки, журналистка из медийного портала РавкианСтарньюз объявлена в розыск. Вот уже трое суток никто из друзей не может связаться с ней. Известно, что незадолго до своего исчезновения, журналистка отправилась в Керчь в отпуск. Самолёт приземлился благополучно, но уже к вечеру, она пропала из всех соцсетей и больше не выходила на связь! Всех, располагающих сведениями о местонахождении девушки, просим звонить на телефон горячей линии посольства Равки в Кеттердаме».
Сердце Алины ухает вниз. Не важно спас Дарклинг её или удерживает силой, а может хочет получить свою выгоду из её положения. Её действительно разыскивают и разыскивают за измену. Она молча проглатывает новости, и, не подав виду, продолжает жевать кашу.
- Я тебя не выгоню. Не переживай. Мне тоже интересно, что произошло.
- Я думаю, что ты меня подставил, сымитировал спасение. И теперь, когда моя жизнь под угрозой, ты думаешь, что я пойду с тобой на сделку, «продам душу дьяволу».
Дарклинг улыбается, глаза и всё его тело остаются спокойными. Что сказать, социопаты – лучшие лжецы. Но может она его не так хорошо знает. Он провожает её до комнаты.
- Ты же понимаешь, почему я это делаю? – ключ оказывается висит у него на шее.
- Что конкретно? Удерживаешь меня взаперти? Или дуришь?
- Что ж, реши сама. Есть пожелания?
- Кроме очевидного?
- Прогулки тебе пока не положены.
- Компьютер, телефон?
- На выбор: книги, еда, одежда, одеяла, тетрис? Могу купить тебе приставку, но отключу её от вайфая после установки.
- Изверг. Уйди. Есть что-нибудь по нейробиологии?
Дарклинг смеётся:
- Только по искусству.
- Отлично. А теперь оставь меня наедине с собой. Мне нужно побеседовать с умным человеком. Буду разрабатывать план побега. Надеюсь, в следующий раз, мы встретимся, когда ты увидишь мои сверкающие пятки.
Дверь запирается. Алина остаётся одна. Интересно, а телефон и ключ всегда в этих местах. И случайно, ли он ей показал. Нет, сегодня убегать глупо. Может через неделю. Нужно собрать больше информации
… Они проводят слишком много времени вместе. Что ж, ключ от её двери всегда при нём, а вот телефон и всё остальное чаще в разных местах, например, в сейфе с кодовым замком, когда она гуляет по квартире. Теперь он разрешает ей выходить на балкон. На улицу не пускает, якобы опасно, могут узнать. В словах есть резон. Но можно было бы купить парик, надеть очки, кепку, шляпу, что угодно, и её не узнает родная мать. Всё проще, боится, что сбежит. Она ему нужна, только для чего? Наверное, нужны сведения, коды, пароли, явки. Они играют в настольные игры каждый вечер. Завтракают и ужинают вместе. Днём же она сидит в «своей» комнате. Она специально ставит кавычки, чтобы не развить в себе лишнюю благодарность или что ещё хуже стокгольмский синдром. И всё же, эффект deja vu работает.
Иногда проскальзывает мысль больше не пускать его в свою комнату, иногда попробовать соблазнить. Обе мысли обычно наталкиваются на железную логику и ломаются. Ключ очень соблазнительно висит у него на шее, надо только сорвать, вырубить и уйти. Всё ещё есть возможность, что все документы у него в сейфе. Правда, статус врага пугает. Раньше она пошла бы в посольство сама. А тут. Кеттердам, надежных каналов нет. Единственный, кому она сейчас может доверять её смертельный враг.
- Почему ты это делаешь? – она смотрит на него прям и с вызовом, часть её знает, что он скорей всего не ответит, но часть всё ещё ждёт.
- Что делаю? – он отрывает взгляд от карт, сейчас очень благополучная возможность их подменить и попытаться выиграть, но она продолжает смотреть ему в глаза.
- Почему заставляешь быть с собой?
- Может мне скучно.
- Может мне тоже. Мы играем в эту игру уже две недели. Что тебе нужно, Дарклинг? – она выделяет его псевдоним, зная, что обезличивание его бесило, когда они были вместе, может до сих пор работает, иногда, когда она называет его так, он хмурится. – Спроси напрямую, хватит пытаться меня приручить. Я не животное. Ты не можешь ожидать от меня стопроцентной преданности, даже если кормишь и даешь кров. Этого недостаточно.
- А чего будет достаточно? Что ты хочешь от меня, Алина?
Алина на секунду теряется:
- Честности. – она произносит это почти шёпотом.
- Ты знаешь, я не могу тебе её дать. – он внезапно с нежностью смотрит на неё и убирает выбившуюся прядь за ухо. – Не абсолютную.
- А полуправда мне не нужна.
Алина встаёт, игра ещё не окончена, но она уже чувствует себя проигравшей. Она не может смотреть на него, когда он такой. Почти искренний. Знать, что он врёт тяжело, но она научилась с этим справляться. Если бы он вдруг начал говорить правду, она бы не знала, что делать, но в конце концов, поняла. Но быть с ним, когда он искренне верит, что лжёт для её блага – невыносимо.
Он встаёт следом за ней. Конечно, он всё ещё её тюремщик, или охранник. Что он? Кто он? Как он? Зачем он? Сто вопросов в голове, и все без ответа. Она резко разворачивается, ей до смерти надоело.
- Тебе так сложно раскрыть свои мотивы? Вот она я, здесь с тобой, уязвимая. – он продолжает глядеть на неё, словно прикидывает что-то в уме, она устаёт от этого быстро, она резко выбрасывает кулак ему в живот, но он успевает увернуться, пытается пробить его защиту левым коленом, но безуспешно, он на удивление быстрый, или она медленная? Она отступает на шаг, снова пытается нанести ему удар ногой, но он успешно блокирует, а потом идёт в атаку. В узком коридоре не развернуться, она пытается юркнуть ему под плечо, но он перехватывает её и прижимает к стене. На его лице легкое раздражение, Алина смеётся:
- Приятно было размяться? – он лишь закатывает глаза, тогда Алина наносит ему короткий головой, от неожиданности он отпускает её на секунду, но удар выходит недостаточно сильным, и Алина вновь оказывается зажат между ним и стеной. – Мы можем играть в эти игры долго, очень долго! …Пока один из нас не сдастся, или не убьёт другого, или не убьёт себя. Мы не бессмертные, у нас нет вечности, чтобы играть в игры друг с другом! Но ты же любишь играть в игры, правда, Саша? Сколько ты ещё планируешь играть, прежде чем скажешь свои цели?
- Повтори. – почти шепчет он. – Алина, повтори моё имя. – говорит он более властно.
- А что мне за это будет? – она смотрит ему прямо в глаза, пожалуй, ей первый раз за две недели весело.
- То, что ты так желаешь.
- Хорошо. – она делает торжественную паузу. – Александр. Я сказала. Доволен? Теперь, где моя награда? Скажи мне, что ты хочешь от меня.
- Умница. – его лицо приближается, она чувствует его дыхание на своей коже, в голове много мыслей, одна из них снова врезать ему, но любопытство её сдерживает. – Я уже всё получил. Ты в безопасности, здесь, со мной.
Он нежно проводит рукой по её волосам:
- Ты можешь мне не верить. Но я просто хотел тебя защитить. То, что ты попала прямо ко мне в руки всего лишь приятный бонус. Всё утихнет, и я тебя отпущу.
- Я тебе не верю. Ты не делаешь ничего, в чем не уверен, и в чем тебе нет выгоды. – она смотрит на него враждебно с укором в то время, как в его глазах всё больше разгорается азарт.
- Моя милая, Алина. – он нежно прикасается к её подбородку. – Ты, как всегда, права, я рассчитываю, что ты не захочешь уходить.
- Этого не случится! – с вызовом говорит она.
- Я знаю тебя лучше. Проверим? – он ласково целует её подбородок, оставляет дорожку из легких поцелуев на её скуле, постепенно переходя к её шее. Мягко целует область за ушком, пока его рука перебирает её волосы, накручивая пряди на кулак. – Я вижу, как ты смотришь на меня по утрам, когда я выхожу из душа, ты сколько угодно можешь убеждать себя, что рассматриваешь меня исключительно, чтобы сбежать, но я вижу этот как этот голодный огонёк на дне твоих глаз вспыхивает всё чаще. Ты можешь противиться себе и дальше. Я могу подождать. Я только тебя и ждал всё это время. Что мне ещё пара лет. Хотя, когда так близко, закрываешь глаза от удовольствия, называешь моё имя, это довольно сложно.
Он резко отпускает её, и она чуть не падает, подводят внезапно подкосившиеся ноги, которые всё это время оказывается стояли на носочках. Он успевает подхватить её.
- Ненавижу тебя! – резко выдыхает она и целует его. К черту правила, к черту остановки на улице здравомыслия, ей нужен этот ужасный манипулятивный мужчина. Она хочет его сломить, раскрошить, залезть ему под кожу и бросить. Она будет хуже него.
Он отвечает на поцелуй тягуче, неспешно, дразнит её. Алина хочет поспешно избавить его от одежды, но у Александра другие планы. Он перехватывает её руки, разворачивает к себе спиной и вжимает в стену. Его рука с изучает её изгибы, он вжимается ей в задницу и оставляет укус на шее:
- Алина, ты немного вывела меня из себя, поэтому если ты сейчас пойдешь на это, то ты не выйдешь из моей комнаты до самого утра, не будучи заклейменной во всех понравившихся мне местах.
- Может это я расправлюсь с тобой – она пытается повернуться и укусить его, пока одна рука удерживает её запястья, а другая плавно спускается всё ниже.
- Тогда. – он разворачивает её к себе лицом, прикусывает нижнюю губу, - ты можешь попытаться.
Он не даёт ей ответить, заткнув её рот поцелуем, она пытается укусить его за это, но он всё равно не разрывает поцелуй. Его руки избавляют её от одежды. Кажется до комнаты они не успеют добраться, а может и не нужно. Она удивляется тому, насколько быстро заводится сама, впрочем он тоже уже готов. Она ловко расправляется с его штанами, он подхватывает её на руки, и входит в неё. Времени на раздумья у них нет, они хотят слиться друг с другом как можно быстрее. Алина чувствует, как всё её тело плавится в его руках, как у губ вырабатывается потребность ежесекундно целовать его или кусать. Они быстро понимают, что коридора им мало, и Александр переносит её в спальню, где с минуту наслаждается разглядыванием её тела, не забывая давать волю рукам, чтобы Алина, не переставала стонать. Его руки творят с ней что-то волшебное, она забывает даже собственное имя, не помнит, почему отказывалась от него так долго, и уж точно не может понять, как жила без этих чутких пальцев так долго.
Он входит в неё внезапно, резко. Становится хорошо и правильно, но счастье длится недолго. Александр отрывается от неё, без веса его тела на себе становится холодно. Он возвращается очень быстро, в руках наручники, Алина секунду смотрит удивленно, а потом не успев опомниться, снова оказывается прикованной к кровати, но теперь уже обеими руками.
- Так вот для чего на самом деле тебе наручники.
- Умница. Ты всё правильно поняла. – он снова целует её. – Сегодня я буду вести, но если будешь хорошей послушной девочкой, то завтра я дам тебе поиграть.
Алина молча кивает и отдаётся ему полностью. Доверять ему своё сердце она и не собирается, но с телом он творит настоящие чудеса, поэтому она позволяет раствориться себе в этом сладострастном мгновении, опьяненная желанием, его обещаниями, ошибками прошлого, его красотой и собственным бессилием. Он ласкает её тело поочередно, руками, губами. В обиход идёт всё, что есть в его природном арсенале. Здесь, нагой, лежащей в его кровати ей неведом страх, стыд или совесть. Есть только он, она и их желание.
Он отстегивает её, предлагая проводить до ей комнаты, но она отказывается, позволив себе заснуть с ним рядом.
- Саша…
- Что?
- Я тебе всё ещё не верю…
- Я привык.
- Но прямо сейчас, может будет не лишним сказать спасибо.