"get well"

Карантин в Стим-Сити был объявлен ровно 3 месяца назад. Условия были предельно просты: выходить на улицу лицам, освобожденным от посещения места работы, разрешается лишь в определенный период времени и только для закупки продуктов питания и медикаментов; при любом признаке заражения коррозией необходимо немедленно встать на учёт; зараженным запрещено покидать стен своего дома и контактировать с кем-либо, кроме медицинского персонала. Медицинского персонала всегда не хватает.

Нортон привык к этой жизни. Привык к тому, что каждый его день расписан по часам. Привык к тому, что единственные люди, настоящие, живые люди, с которыми он иногда видится и даже контактирует - это медики в защитных костюмах. С момента заражения коррозия здорово повредила его мозг, но не настолько, чтобы он не был в состоянии продолжать исправно и ответственно делать то, чем он и раньше занимался в организации "FEAR". Как же он был благодарен богу за это. Его работа была не очень затейлива: он был клерком, работал с документацией различного рода, составлял отчёты о проделанной работе как своей, так и тех, кто был старше по званию. Он был очень трудолюбивым работником, никто не мог это оспорить. И как же ему не повезло было оказаться в центре вспышки коррозии как раз за несколько дней до того, как его должны были повысить. Ужасная несправедливость.

После подтверждениях факта заражения, его учтиво попросили не появляться в отделе, всем видом показывая, как им жаль, что подобное произошло, и что они всегда будут рядом и поддержат его. Их поддержку он не чувствовал. Из всех коллег Нортон сохранил связь лишь с одним - Эзопом Карлом. Конечно, у них не было возможности видеться лично (он бы безумно хотел увидеть его), однако непродолжительные разговоры по телефону каждый вечер уже вошли в их рутину. Иногда Нортон ловил себя на мысли, что если бы не Эзоп, он бы уже сошел с ума или прикончил себя.

Коррозия не только спутала многие мысли в голове Кэмпбелла, усложнила казалось бы простейшие каждодневные задачи, вроде того, чтобы банально одеться или сделать себе кофе, но и перекроила его тело. Таблетки, которые он принимает по требованию врачей, помогают притормозить распространение коррозии, но еще не было ни одной недели, когда Нортон не написал бы в так называемом «личном дневнике самонаблюдения» о том, что что-то снова не так, что-то снова происходит с его телом. В некоторых местах его кожа стала не более чем уродливым темным месивом. Он бы многое отдал, чтобы снять с себя металлические пластины, прикрывавшие этот кошмар. Один умник из его отдела додумался дать ему прозвище «Пэчворк», а все остальные это радостно подхватили (его тошнило от этой клички). Как предполагалось, пластины из специального сплава должны помочь остановить заражение здоровых клеток. Бред полный, здоровых клеток у него уже нет. 

Звенит будильник. Но выключить его пока что некому: Кэмпбелл был вынужден вскочить с кровати еще 30 минут назад, чтобы успеть добежать до туалета и проблеваться. Черная, маслянистая слизь стремительно покидает его глотку, принося ему минутное облегчение. Длинное щупальце, пробившее череп и теперь постоянно торчащее из головы, бездумно бродит по его лицу, ощупывая своего «хозяина», проверяя, жив ли он вообще. У Нортона пока что нет сил, чтобы отогнать его. Очередной рвотный позыв заставляет его сильнее вцепиться в унитаз. Доброе утро. 

Завтрак всегда сопровождался просмотром утренних новостей. По правде сказать, Нортон и сам не знает, зачем он смотрит их - каждый новый выпуск был почти идентичен вчерашнему. Может быть в его сердце всё же теплилась надежда однажды услышать, что лекарство от коррозии найдено? Или может что команда храбрых исследователей Бездны смогла одержать победу над источником заразы? Вздор. Он как никто другой знал, что дела у организации идут не самым лучшим образом уже очень долго, и до «победы» им было очень далеко. Шум по ту сторону экрана нужен был ему лишь в качестве очередного отвлекающего фактора. Создание иллюзии присутствия кого-то рядом - вот, чем это было. До произошедшего Нортон бы никогда не сказал, что ему нравилось взаимодействовать с окружающими или что ему, не приведи господь, очень одиноко. Новый уклад жизни привнес свои коррективы. 

Иногда утром к нему приходят врачи. Они внимательно осматривают его, фиксируют все изменения, беседуют с ним. Только вот от этих бесед Нортону никогда не становится легче. Неясные ответы от собеседников, размытые прогнозы от людей в скафандрах сеют в нём семена отчаяния и безысходности. 

Мерный тихий гул компьютера, кликание мыши и клацание по клавишам клавиатуры наполняют квартиру Кэмпбелла большую часть дня. Работа немного помогает ему отвлечься от постоянной боли. И, как и любой человек, нашедший действенный способ избавить себя от агонии, он схватился за этот спасательный круг так крепко, как только мог. Пока он не позволяет коррозии и дальше сжирать то, что осталось от его мозга, пока он не дает слабину, он будет в порядке. Он обязательно дождется.

Вечер - любимое время суток Нортона. На часах 21:00. Скоро позвонит Эзоп. Он уже должен вернуться домой и закончить все свои дела. Они редко говорят о чем-то сверхъестественном: интересуются, как прошел день, как они себя чувствуют, что нового. Нортон редко может рассказать много, а Эзоп не любит много говорить. Поэтому часто их разговор прерывается молчанием. Однако даже эта тишина в телефонной трубке безумно дорога Нортону. Ему нравится Трикстер, он хороший друг, который правда беспокоится о нем. Они и раньше общались, бывало даже в гости друг к другу ходили. Им было комфортно в компании друг друга. Нортон не помнит, чтобы он чувствовал подобное к кому-то еще. Это было что-то новое.

Сегодня Эзоп не позвонил.

Иногда поздно ночью Нортон позволяет себе расслабиться. Он не любит свое тело, то, что с ним сделала коррозия, и не любит к нему прикасаться. Однако это помогает ему забыться. Не без отвращения он неумело ласкает то, чем теперь были его гениталии, стремясь отыскать ту точку, которая принесет ему наибольшее наслаждение. Тёмная слизь пробуждает в нем воспоминание об утре, обволакивает его пальцы и, стекая по ним, пачкает простыни. Он чувствует, как горит его лицо и кончики ушей, спешно закрывает рот свободной рукой, чтобы сдержать тихие стоны, не дать самому себе их услышать. Ему мерещится, будто щупальца, тянущиеся к нему из темной пустоты, блуждают по его телу, обвивают руки, массируют грудь. Иногда это кажется уж слишком реальным. Нортон боится открыть глаза, зажмуривается почти до боли пока слёзы не начинают катиться из глаз. Скользкое щупальце входит внутрь него без особых усилий, заставляя громкий стон вырваться из его груди. Хлюпающие ритмичные звуки быстро смешиваются с хриплыми задыхающимися вздохами, вколачиваясь в мозг Кэмпбелла, пробивая его насквозь, превращая в кашу и не оставляя в нём ничего кроме удовольствия. Среди туманных мыслей он видит едва различимый образ, такой нежный, столь дорогой его сердцу. Он должен быть с ним в этот момент, он должен делать это с его телом. Резкое грубое движение щупальца заставляет конвульсию молнией пройти через тело Нортона и он изливается все той же черной блестящей жидкостью. Он уже не в силах сдерживать рваные стоны, полные отчаяния, которые с каждым разом выбивало из него создание Бездны. Нортон никогда не помнит момента, когда все подходит к концу. 

Завтра будет новый день. Кто знает, может быть именно завтра по новостям он услышит ту самую новость, которую так сильно ждут все жители Стим-Сити. 

Спокойной ночи, Пэчворк.