С того дня Армину начало казаться будто люди смотрят на него теперь иначе. Каждый без исключения даже не военные. Армин думал, что возможно сходит с ума. Кажется, что все смотрят на него, когда он проходит мимо, так, будто хотят сожрать. Шепчутся что он не должен был выжить, что у его капитана должно быть, что-то помутилось, раз он принял такое идиотское решение. Потом Армин ещё немного подумал и решил, что всё-таки не сходит с ума, точнее сходит не так серьезно. Решил, что это всё из-за того, что он сам так считает, вот и кажется. Правда облегчения это осознание принесло не много.
Сегодня свободный день. Ну, день самый обычный, вроде как, поэтому из штаба без приказа не выйти, но что удивительно не было никаких планов, никаких больших важных дел. Их осталось всего девятеро, половина ранены и должны отдыхать, остальных ни Ханджи, ни даже Леви решили не дергать и оставить отдыхать за компанию. Никаких тренировок. Даже планы никто не позовет обсудить. Повезет если поручат отнести куда-нибудь отчеты, над которыми командир с капитаном сейчас без особого энтузиазма трудятся. Не повезет, Армин в этом уверен. Послеобеденное солнце бьет через тюль ярко освещая помещение, на всех остальных оно навеяло дрему, почти все спят или лениво болтают, стараются насладиться моментом покоя как могут. Армин смотрит в окно на ярко освещенный сегодня солнцем мир и всё покоя найти не может: «Как все могут спокойно сидеть, не думая о том, что будет дальше, как они задвинули эти мысли назад если думали?» — У Армина хорошо получается думать, но вот не думать не в его компетенциях, это периодически становилось проблемой и раньше.
Сначала Армин пытается просто не думать, это как всегда не работает, потом пытается просто наблюдать мир, сосредоточится на этом и не думать, эта затея тоже проваливается с треском, он посмотрел на стену, и стена привела его к тем же мыслям. Потом попробовал смотреть внутрь комнаты, тут тоже есть стены, но они хотя бы не такие страшные и высокие, из этих стен Армину легко выйти. Микаса и Эрен спят. «Хорошо, что их так скоро выпустили.» — думает парень. Саша спит тоже. «Поскорее бы у неё всё зажило, она снова будет бегать воровать еду, она ведь так волнуется, что её недокармливают.» — Армин легонько улыбнулся: «Скоро у нас снова будет мясо и еда будет дешевле.» — «Если повезет и Райнер не вернется слишком скоро.» — «Если ничего опять не случится.»
И эта попытка тоже не увенчалась успехом. Армин решил всё-таки специально подумать, но в другую сторону — в ту сторону где поприятнее. О чем же? О капитане. Конечно о капитане. Что может быть ещё приятнее? «Подумать только какое постыдное увлечение» — так думал Армин очень долго. До личной встречи он, как и все выпускники кадетского корпуса, считал его примером для подражания и великим человеком достойным восхищения. Позже, когда молодому солдату довелось сражаться с ним на одном поле, он считал также, но в этом восхищении появился легкий фанатизм, и даже сам Армин не предал этому большого значения. И чем ближе ему удавалось оказаться, тем страннее это всё становилось. Как только Армин впервые увидел Леви вблизи, первый эпитет что ему пришел в голову это «красивый», хотя все без исключения начинают его описание со слова «низкий», если прежде пропустить все те красивые слова, описывающие его как героя. И Армин отмахивался от своего «странного фанатизма» пока их не отдали под его командование. Армин понял, что происходит, но никому не сказал, и тем более ничего не предпринял. И, на всякий случай, не пил алкоголь если кто-то умудрялся им в тайне разжиться. Это было просто разумно.
Но молодой солдат никогда не удерживался чтобы не улыбнуться, когда его капитан заходит в комнату, или чтобы не выглядеть довольным принимая поручения. Это всё было странно и очень стыдно, но он рассудил, что какие-то тёплые чувства лучше иметь чем не иметь, поэтому просто ждал, когда привыкнет. Привыкнет к покалыванию в животе и что сердце пропускает удар, когда он подходит слишком близко, к беспокойству за него. Не зря ведь говорят, что человек привыкает ко всему. И Армин почти даже привык. Пока не получил подтверждение взаимности, пока Леви не сказал пойти за ним.
Он поцеловал Армина в пустом пыльном коридоре. Извинился перед ним, а потом удивился почему он не сбежал. Потом объяснил, что хотел просто попробовать, чтобы не жалеть если Армин умрет, и отвадить бегать с таким солнечным видом, если будет дальше жить. Переживая за непристойность своих чувств они оба не заметили их взаимность. До чего же это было глупо, нелепо. И это было за несколько дней до битвы за стену Мария. Они до сих пор не говорили об этом. У капитана и в правду скорее всего что-то тогда в голове помутилось… ведь не было никаких объективных причин выбирать его вместо Эрвина, точно ведь не было. Это было неправильное решение.
И Армин вернулся к самому началу. Нет ничего что могло бы его отвлечь. До обеда он ещё пробовал читать, упражняться, до обеда он даже вызвался помочь его готовить. Он неизменно задумывался. И тогда солдатик решил приложить ещё одно волевое усилие к решению этой проблемы. Ещё немного подумать. Если он не может себя ничем отвлечь, тогда может попробовать переубедить себя? Нет. Сам он с этим не справится ни за что. И никто другой больше не считает это правильным. Кроме трех человек. Микаса и Эрен даже видимость аргументов не создадут и не смогут ему помочь. Так Армин понимает, что у него нет иного выбора кроме как поговорить со своим капитаном.
***
Леви сидит в кабинете, пытаясь справиться с бюрократией. Его это всегда раздражало, не только потому что это занимает много времени, а ещё и потому что необходимость отчитываться и подавать прошения наверх означала также и необходимость умасливать всех этих важных шишек, чтоб они всё-таки рассудили, что разведчикам стоит продолжать давать деньги. Сейчас, когда на троне королева Хистория это не так сложно, но у них больше нет Эрвина и нет людей чтоб выглядеть убедительно. Но людей нужно набирать заново и так как Ханджи теперь командует она точно придумает как что-то улучшить, модернизировать и сделать это значительно дороже. Леви не привык жаловаться, но хотя бы перевести дыхание после всего хочется.
Из мыслей его выбивают шаги в коридоре. Все эти годы в боях приучили Аккермана быть очень чутким. Кто-то остановился прямо у его двери и встал там. Леви не уверен, но что-то ему подсказывает, что он знает кто там мнется: «Войдите!» — дает разрешение Аккерман, откладывает бумаги, и в комнату, и в правду заходит Армин, он смотрит в пол, медленно закрывает за собой дверь и облокачивается на неё. Леви поворачивается на стуле и смотрит ожидая, когда юноша начнет говорить, но видимо требовалось ещё одно особое приглашение.
— Чего хотел? — спрашивает Леви уже понимая, что примерно услышит, повисает пауза, Армин глубоко вдыхает и говорит.
— То что вы тогда сказали… что не собираетесь жалеть о своем решении, вы до сих пор так думаете?
— Ну слушай… С чего бы мне? — Капитан ожидал чего– то подобного уже какое-то время, он ведь не мог просто оставить парня в покое и ожидать что он сам сможет разобраться с этим, кого– то мог бы разобраться, но Армин ведь любит забивать себе голову чем не требуется. Он начал говорить ещё до того, как Леви успел закрыть рот.
— С чего угодно, все тогда были на эмоциях даже вы, почему бы вам не жалеть сейчас! — Юноша точно обдумывал это слишком долго и спорил сам с собой, наверное, с самого утра, поэтому уже с самого начала готов надорваться. Леви тяжело вздыхает.
— А ты мне не объясняй, что я должен чувствовать. Потому что я чувствую, что не хочу признавать ошибкой то что спас кого-то. Думаешь, я хотел, чтоб кто-то из вас умер? Нет. Не хочу я жалеть о том, что кто-то остался жив.
— А тогда… тогда вы меня… поцеловали — парень сказал это слово сильно убавив в громкости — ведь не просто так! Это не шутка ведь какая-то? Вы уверены, что это не влияло на выбор? Это же глупость какая-то выбрать меня, а не командующего! Может даже если вы не жалеете, было ли это правильно? — Речь Армина была куда сумбурнее обычного, он начал потихоньку сползать по двери.
— Хватит обо мне. Ты не подумал, что наш бывший командующий тоже когда-то был пацаном? И что если ему никто не постарался сохранить жизнь тогда его бы у нас не было? Или ты думаешь его никто никогда не спасал?
— Что вы вообще говорите? Разве я гожусь чтобы вы меня с ним так сравнивали? Разве у нас есть столько времени?! — Услышав это Леви не смог подобрать слова сразу и повисла короткая пауза.
— …Он меня оттолкнул. Тогда на крыше. Это не только мое решение.
— Да кто знает почему он это сделал?! Он ведь не был вполне в себе, он ведь всё равно всем нуже–
— И чего ты добиваешься? Ты хочешь, чтоб я тебя утешил, или убедить меня в том, что я поступил не верно, и ты не должен быть жив? — Армин судорожно вдохнул и совсем опустился на пол.
— Я-я…
— Ну что ты? — Леви сказал это уже куда более сочувственно чем всё предыдущее, ведь Армин похоже уже был почти готов разрыдаться. Он встает, наконец, со своего места и подходит к двери. — Не сиди на полу, вставай.
Леви подходит ближе к Армину, и тот поднимает лицо, с совсем жалким выражением, будто у самой одинокой и некрасивой аквариумной рыбки: он весь красный, пытается сдержаться, поэтому по-дурацки выпятил нижнюю губу, а глаза мокрые, и круглые как монеты. Но пока ещё не одной слезы не вытекло, он держится из последних сил.
— Я-я хотел… чтобы в-вы меня убедили!
— Господи… — от такой картины всегда серьезное лицо капитана изменилось во что-то, что должно было выглядеть как сочувствие, но в итоге смутно напоминало отвращение — только лужи мне тут уж не разводи.
Старший подает парню ладонь, тот кладет в неё свою, Леви тянет Армина вверх тот поднимается и сразу неожиданно оказывается в объятьях. Леви крепко прижимает его к себе и гладит по спине сильной рукой.
— Ладно, извини… Я всё-таки виноват перед тобой, это ведь не так и просто… — Леви вздыхает — и Флоку я должен был вмазать, по-хорошему.
Аккерман чувствует своими руками, как грудная клетка юноши беспорядочно вздымается, и слышит, как он дышит у самого своего уха: лихорадочно, с шумом втягивает воздух.
— Не надо тебе обо всём этом думать, это моя забота. Понимаешь почему?
— П-потому что в-вы приняли решение! Я знаю! Но вы-вы п-понимаете?!
— Понимаю… понимаю, что ты не по приказу думать начинаешь.
— Д-да! Не могу я! Н-не могу! Я не могу прекратить!
— Не кричи.
— Пр-прос-
— Не говори уже ничего, успокойся сначала.
Леви отпускает парня из рук, и обнаруживает его лицо ещё более жалким чем было. Весь в слезах и соплях. Аккерману кажется это немного противным, и он недолго думая выдергивает свой шейный платок из воротника и протягивает его Армину, тот смотрит на платок в недоумении.
— У меня их много. Если хочешь себе оставь.
— Сп-пасибо.
Юноша берет его, сначала прикладывает к щеке и заметно колеблется прежде чем высморкаться. Уголки губ Леви на мгновение дергаются вверх. Он возвращается к рабочему месту чтоб налить воды.
— Сядь куда-нибудь, чего стоишь. Только не на пол.
Армин тоже идет к столу, отодвигает стул, поворачивает его в бок спинкой в сторону где стоит Леви, и садится «неправильно» лицом к своему, пока что, в первую очередь капитану и кладет руки на спинку стула, а на них свою голову. Аккерман дает ему стакан.
— Попей.
Армин берет его в руки, и пока он делает маленькие глотки периодически двигая соплями, старший облокачивается устало на стол и тоже решает задуматься. Так глупо то, что Армин на много рассудительней своих сверстников, и даже многих взрослых, если спросить Леви, но ведет себя порой как какой-то новоиспеченный кадет, разве что к мамочке не просится. И вроде никто не поспорит, хорошо думать — это полезнейший навык, но до чего он может довести пятнадцатилетнего подростка… а ещё глупее что Аккерман на него повелся. Какая же идиотия, все эти годы не замечать за собой подобного, быть верным человечеству и своему командиру, а потом променять это всё на мальчишку. Абсолютно смешно, нелепо и совсем не в его духе. Если бы Леви тогда не поцеловал его, не узнал о его чувствах, он бы скорее всего поступил иначе. И Аккерману совестно за то, что он налгал Армину о том, что решение было хоть сколько-то рациональным, но в одном он точно не лгал. Леви правда не собирался об этом жалеть. Более того, он знал, что об этом не пожалеет.
Тяжелая рука падает Армину на макушку. Леви треплет его пшеничные волосы. Они не такие мягкие какими выглядят, но потрогать их всё равно очень приятно. Парень поднимает глаза с недоуменным видом.
— Не хочу умалять его заслуги, но он всё-таки не был святым, он сражался не ради человечества, а ради своей эгоистичной мечты. И я не вижу ни одной причины почему его мечта важнее твоей. Думай о своем море.
— О-откуда вы зн-знаете? — Армин немного засмущался, но на его уже красном лице это не было заметно, он почти никогда не заговаривал об этом с кем-то кроме друзей, считал, что это прозвучит наивно, и тем более не говорил об этом в присутствии капитана, было странно услышать это.
— Эрен на крыше мне все уши проорал какой ты хороший.
Юноша совсем не нашел что сказать поэтому опустил голову и продолжил пить свою воду маленькими глотками и судорожно вдыхать. Аккерману даже стало немного стыдно что поставил его в неловкое положение, сейчас он сказал, что мог и оставалось только ждать и рассматривать свои сапоги. Кстати можно было бы уже их помыть.
Через несколько минут ожидания Армин стал заметно медленнее дышать и меньше хлюпать, он поставил уже пустой стакан на стол.
— Зн-знаете, я бы хотел увидеть море скорее. И чтобы в-вы тоже там были. — Армин задумчиво смотрит на граненый стакан на столе, а не в лицо собеседнику.
— Пф. Какая романтика… буду я там, конечно, когда до этого дойдет. — Леви не стал делать оговорку, что сможет, если будет ещё жив, сейчас не время для этого. Но сама эта фраза его смутила. Это удивительное свойство мечтательных молодых людей — говорить такие вещи и не вести бровью. — Слушай, а ты есть хочешь, горе луковое? А то подойдем к Ханджи она тебе лишнего выпишет.
— А м-можно? — голос всё ещё сильно дрожит, но сказано с заметным воодушевлением.
— Конечно. Только Саше не говори.
— Это-это коррупция, но… давайте.
— Тц. Велика кража: лишняя тарелка. Вставай, пойдем тогда.
Армин хихикает и встает с места, всё ещё утирая слезы кулаком, но уже в лучшем расположении духа чем ещё час назад. Леви подходит к двери, но осекается:
— Кстати, можешь звать меня на ты когда мы одни.
Примечание
Надеюсь вам понравилось хаха