— Ну не дуйся. — Аканэ не смогла сдержать усмешки, глядя на воодушевившегося Наруто, который минутами ранее прискакал бодрым зайчиком из архива и, заметив детектива за работой, собирался выложить ей всё, что нашел за месяц. Она молча смотрела за тем, как вытягивается его лицо от недоумения, когда она сказала, что дело закрыто за неимением улик. Когда мальчик поник окончательно, решилась его приободрить. — У нас и другие дела есть. Много. Лучше бы ими заняться, Владыка Ада сегодня вышел и решил устроить днём головомойку. Мне достанется больше всех. Это же я его заразила, а он мстительная личность. — С пухлых губ не сходила эта отвратительная счастливая улыбка, от которой парень за стойкой рецепции едва не лишился дара речи, а все коллеги, даже с которыми она не пересекалась, предпочли сторониться её и её резких смен настроения. Наруто хмуро кивнул, разглядывая детектива в черной водолазке, явно мужской и в неизменных брюках. Довершением образа были тяжелые зимние сапоги на высокой подошве и серая куртка с мохнатым капюшоном, которая висела на спинке её кресла.

— А чё вы такая радостная, даттебайо? — Протянул он недовольно, отмечая, что Андо продолжает смотреть на него с улыбкой. Глаза стали словно живыми.

— А нельзя?

— Вы и ваша депрессия задавали тон всему участку, даттебайо. — Буркнул он, глядя на то, как она слабо смеется и трясет кудрявой головой. Ничего же вроде не поменялось, она и сейчас выглядела как бездомная, обокравшая мужика с офигенным парфюмом, но эта улыбка… Он её не понимал.

— Малыш, депрессия на месте, просто у меня хорошее настроение. — Повернулась к монитору, тыкая в экран своими длинными пальцами. — Я тебе файлы отправила, посмотри.

— Кофе? — Уныло спросил стажёр. Аканэ, снова посмотрев на него, пожала плечами. — Серьёзно? — Кивнула, поднимая настроение пареньку. — Я быстро, даттебайо! — Крикнул он, выбегая из её каморки.

— Как мало ему нужно для счастья. — Пробормотала девушка, возвращаясь к работе. Наруто прибежал через двадцать минут, держа подставку с двумя высокими стаканами из плотной бумаги. — Спасибо. — Поставила на свободную от монитора часть стола, снова уткнувшись в монитор. Наруто моргнул.

— А вы сразу не выпьете, даттебайо?

— Зачем? Я не пью горячее.

— А. Ну ладно, даттебайо. Я работать? — Она кивнула, посмотрев вслед удаляющемуся стажеру. Покосилась на кофе, от которого несло ванилью и карамелью. Стандартный набор любого подростка, она бы предпочла крепкий кофе без добавок, от которого било по мозгам и прояснялось сознание.

Через два часа благоговейного молчания, раздался недовольный голос Мадары, который пообещал кару каждому, кто не явится на летучку. Андо, забывшая о кофе, потрогала стаканчик. Ещё теплый. Ладно, выпьет, когда вернется. Взяла планшет, который ей всучил Обито, сказав, что пока заболевших не было, выдали дополнительную технику, и направилась в сторону кабинета Учиха. Взглядом зацепила недовольного Шикамару, который явно был не рад находиться среди них. Он хотел обратно в патрульные.

— Мне нужен компромат на Учиха.

— Обито или Мадару? — Все же решила уточнить Аканэ, наклонив голову к приятелю.

— Давай всё, что знаешь. — Нахмурился Нара, потратив всё утро на то, чтобы переубедить обоих, что здесь ему не место. Он очень тупой для детектива и крайне ленивый. Но расписывал он это с таким энтузиазмом, что ни капитан, ни его помощник, не поверили ни единому слову.

— У Обито дико чувствительные соски. — Проговорила Аканэ, улыбнувшись другому детективу в кабинете, который обернулся, недоуменно поглядывая на приятелей.

— Отлично, я пойду аккумулятор с машины сниму и клеймами к его соскам присоединюсь. Дай что-то такое, что заставит их перевести меня обратно в патрульные. — Фыркнул Шикамару.

— Да скажи, что уволишься.

— Пробовал, не помогло.

— Господа. — Даму Мадара умело проигнорировал, недовольно шмыгнув носом. — Рад видеть вас в полном составе. — Мрачно проговорил он, замечая две макушки. Одна была кудрявой и явно показала ему средний палец, не видимый из-за спины стоящего спереди, а вторая украшалась тугим хвостом, чей обладатель явно показал тот же палец, не согласный со своим назначением. — Как вы поняли, дел у нас много, но это не столь важно.

— Ну да, людей много, пусть все подохнут, тогда следующая модификация лет на двести будет, человечество точно не вымрет, отличный план. — Пробормотала Аканэ.

— Нас ждет тестирование.

— Опять? — Простонал кто-то из сотрудников.

— Нет, это не переаттестация. — Нахмурился Учиха. — Пришел приказ, к нам едет комиссия. Коноху, как столицу, они оставили напоследок.

— И какое цирковое представление мы устроим на этот раз? — Сощурилась Андо, прекрасно зная, что её обязательно отберут для этого шоу, поскольку верхушке было крайне важно посмотреть на единственную девушку в этом зоосаде.

— Всего лишь проверка физподготовки.

— А, ну это без меня как-нибудь.

— Тебя я внес в списки первой. — Мстительно сощурился Учиха. Обито скрыл усмешку.

— Котел, в котором ты проведешь вечность, будет до краёв наполнен серной кислотой. — Тихо, но слишком отчетливо сказала Аканэ. Шикамару слабо улыбнулся.

— Обязательно. — Кивнул он. — Обито, будешь с ней в паре, вы…неплохо спелись. — Кабинет утонул в смешках и едких комментариях присутствующих. Как ни странно, Обито, мельком взглянув на Андо, которая проявила интерес к своим неухоженным ногтям, мягко возразил начальнику.

— Капитан, мне кажется, лучше поставить младшего детектива Андо с её весовой категорией.

— О, предлагаешь оживить вешалку? — Он кивнул на высокую подставку для верхней одежды с крючками по кругу, сиротливо стоявшую в углу уже несколько лет. Шляпа, которую кто-то забыл, покрылась порядочным слоем пыли, украшая стертый круглый наконечник. Мадара предпочитал впихивать свою куртку в шкаф или же вешать на спинку кресла. А вес Андо, казалось, давно пересек грань. Учиха это знал, вынося её больную с рабочего места.

— Эй! — Нахмурилась Андо, отвлекаясь от ногтей.

— А сколько ты весишь, Аканэ? Чуть больше? Килограмм пять? Ладно, выставим тебя против стола. — Стукнул костяшками по деревянной поверхности собственного стола, иронично дёрнув бровью. Обито прикрыл глаза, надеясь на благоразумие девушки, что она не поведётся на столь открытую провокацию.

— Я извиняюсь, даттебайо, а меня можно против детектива Андо? — Широко улыбнулся Наруто, спрятав руки в карманы своих рыжих штанов. Мадара изогнул вторую бровь, слабо покашляв. — Ну, у госпожи Андо укрепленные кости, у меня такого нет, мы подходим по росту, даттебайо. По весу не уверен, но кости всё равно это преимущество при защите. — Шикамару посмотрел на задумавшуюся Аканэ. Мадара равнодушно кивнул.

— Аканэ сейчас по блондинам, в принципе ей все равно, кто под ней окажется. — Андо сузила глаза, смотря на спину впередистоящего. Никто не засмеялся. Посмотрела на Шикамару.

— Он ненавидит просыпаться ночью, поскольку потом не может уснуть. Если начнешь звонить ему каждую ночь и страшно дышать в трубку — он тебя сам уволит. У меня как раз есть его личный номер. — Шепотом проговорила она, мстительно улыбнувшись. Шикамару расплылся в довольной и немного благодарной улыбке, словно сытый кот, сумевший открыть для себя тайны холодильника.

— Мне понадобится телефон и аккумулятор от машины, замечательно. — Андо не удержалась от ответной улыбки.

Почти в шесть вечера раздался громкий мат со стороны входа, заставивший всех вжать голову в плечи. Аканэ устало выдохнула.

— О, уёбыш, здравствуй! За несколько недель твоего отсутствия в моей жизни ты стал мне как сын, которого я никогда бы не хотел. Как твои дела?

— Хидан, даттебайо! — Радостно воскликнул Наруто, забыв, что он уже собирался прокрадываться к выходу, чтобы заскочить в архив. — А ты чего здесь?

— За детективом заехал. — Андо зевнула, вставая с кресла. У неё была пару минут, прежде чем эти два клоуна расцелуют друг друга в дёсны. Взгляд зацепился за нетронутый кофе, который за целый день остыл так, что теперь сладкие сиропы внутри могли вызвать только судорогу мышц лица и рвотные позывы.

— О! О-о-о. Понимаю! — Оскалоподобная улыбка до ушей на лице Узумаки означала, что ни черта он не понимает, но тем не менее, Хидан кивнул, не поняв к чему клонил этот юноша. — Ладно, я к невесте побежал, даттебайо! — Дзимпачи вскинул брови, искренне удивившись тому, что этому пареньку кто-то даёт. Он заглянул в каморку детектива, наблюдая за тем, как она неспешно надевает куртку.

— У него правда есть невеста? — Громким шепотом спросил Хидан, замечая стакан на столе. Взял, отпивая. Поморщился. Молча снял крышку со стаканчика и сплюнул обратно.

— И я до сих пор искренне ей сочувствую. — Посмотрела на отплевывающегося в стакан Хидана. Себе она тоже очень сочувствовала. — Домой?

— Какой, блядь, домой? Нас ждёт увеселительная поездка в…

— У меня завтра ночная, нужно выспаться. — Нахмурилась Андо. Хидан недовольно цокнул.

— Я в храме договорился. Спасибо, что дала закончить, пизда некультурная. — Буркнул Хидан, оскорбившись от того, что ему не дали закончить подготовленную речь.

— Что, сегодня? — Аканэ испытывала явное нежелание купаться в крови именно сегодня. Она и так ощущала себя по уши в помоях из-за высказывания Мадары. Хотя, подумала она, купание в крови прекрасно отвлечет.

— Да. Я тебя впихнул с парочкой пареньков и маленьких девочек. Будете бояться вместе.

— О, Хидан, иди сюда! — Хидан резко обернулся, замечая Обито, и сматерился сквозь зубы.

— Иди к машине. — Она взяла протянутые ключ и повесила на плечо рюкзак. — Я эту дрянь выкину, она химозой отдаёт. — Показал на стакан, разворачиваясь. Аканэ сощурилась, но вышла из своей каморки, двигаясь по коридору. — Чё тебе надо, Тоби? Я сегодня ограничен по времени.

— Потрахаться ты успее…

— Долбоёб, у неё крещение в семь.

— А. О… — Обито нахмурился. — В секту, значит, юных дев заманиваешь. Ну ладно. Я предупредить хотел. Если она вечером злиться начнёт — во всем виноват Мадара. Она тебе просто не расскажет. От неё вообще объяснений её плохого настроения не добьёшься. — Пробормотал он, вспоминая, как выманивал злую девушку из собственной ванной, пытаясь узнать причину. Опять же — злилась на начальника, а все сливки достались ему. Ей достались успокоительные.

— Что произошло?

— Да он заковыристо шлюхой её назвал. От убийства спасли только свидетели. — Хидан нахмурился, покосившись в сторону кабинета. — Спокойно. Хидан, давай успокоимся. Мы же не хотим избивать полицейского? — Но мужчина уже расправил плечи, попросив подержать этот грёбанный стаканчик. Может, в этой стране и не принято заступаться за тех, с кем спишь, но в его стране за подобное и убить не грешно.

— Не пей, я туда харкнул! — Донеслось до Обито, который обреченно смотрел на то, как нынешний любовник детектива скрывается за стеклянной дверью, скидывая куртку. Мадара поднял глаза, замечая, что в помещении он уже не один.

— Что? — Вырывается прежде, чем Хидан, обойдя стол, приподнимает мужчину за ворот его темного свитера. Ну надо же, они почти одного роста, думает Дзимпачи. Хидан никак не отреагировал на глаза Учиха, ставшими красными. Очередная тупая модификация, сколько можно пичкать себя этой бесполезной хуйнёй. — Что, сучка твоя донесла? — Хидан приторно улыбнулся, отпуская ворот и слегка наклонил голову.

— Не. Твоя. — Мадара, следивший за тем, чтобы не прилетело в лицо, сгибается, ощущая удар в живот. Следующим прилетает колено, прямо в блядскую переносицу. Хидан отступает, глядя на начальника детектива, который зацепился за край стола, медленно поднимаясь. — Ещё раз. Один, сука, намёк. — Предупреждает он совершенно серьёзным тоном, сводя тонкие белые брови к переносице. — Я тебя всего разукрашу.

— Я тебя, тварь, депортирую. — Хидан только добродушно скалится. Да пожалуйста. Это ему совсем развяжет руки, он ещё и хребет в нескольких местах ему сломает перед тем, как пересечь границу. Выходит из кабинета со стеклянной дверью, за которой мёртвая тишина, смотря на Обито и искренне не понимая, что с этой страной не так. Когда Аканэ была с ним, Обито не ходил праведно бить морду каждому, кто смотрел на неё не так или разрождался демагогией, призывая всех к порядку? Забирает стаканчик, отсалютовав им, и быстрым шагом идет к выходу, выбрасывая этот ебучий приторный кофе в мусорку, наплевав на сортировку и экологию. Андо сидит в его машине, гипнотизируя задумчивым взглядом приборную панель, а потому вздрагивает, когда дверца хлопает. Перед глазами требующая что-то ладонь.

— А?

— Рюкзак, блядь, дай. — Хидан честно старается не шипеть, буравя её тяжелым взглядом красных глаз. Аканэ просто смотрит на то, как он вытряхивает на колени содержимое рюкзака, ища что-то конкретное. Находит отслеживающее устройство, открывает окно и вышвыривает маячок на парковку, продолжая материться на своём языке. Смотрит на девушку. — Больше никаких, нахуй, Учиха. — Вырывается с сильным акцентом, от которого должно резать слух, но Аканэ не до этого. Она осознаёт.

— Что ты сделал?

— Да я его даже пальцем не тронул. — Он говорит правду, лениво растягивая гласные. Пальцем он к Учиха не прикасался. Кулаком, да. Коленом, тоже да. Но не пальцем.

— Что ты сделал? — Повторяет она, мысленно начиная соображать, как из этой жопы достать кролика, потому что, если Хидана депортируют за нападение на полицейского — она не сдержит обещание перед Хитоми. Хидан не отвечает, заводя ебучий мотор ебучей машины и даже не косится в её сторону — там ледяной взгляд, требующий объяснений. Пристёгивается, когда машина трогается с места, желая и дальше мусолить эту тему. — Хидан, мне с ним ещё работать. — Остатки настроения, которые не удалось добить Мадаре и его нестабильной кукухе, добивает эта ситуация.

— О, так я должен был это всё проигнорировать, как твой слабовольный бывший? — Морщится Хидан. — На кой хуй он мне тогда об этом сказал?

— Скорее всего он просто хотел предупредить о возможном плохом настроении. — Недовольно бормочет она, вообще не понимая, какая собака укусила Обито, раз он решил взять на себя роль помощника в её делах сердечных? Она планировала не рассказывать об этом Хидану. Его это не касалось.

— А, ну прости, я не так понял. Это же классно, блядь, когда тебя начальник с говном мешает, но ни одна скотина не перечит. Только аккуратно предупреждают, что настроение может быть слегка хуёвым. — Прилетает ответ, врезаясь в подкорку.

— Так нельзя. — И вновь очередное чопорное правило, негласное. Нельзя. Нельзя, нельзя, нельзя, всюду эти запрещающие указатели, кирпичи и красные светофоры. Хидану похуй, что нельзя. Это он и озвучивает.

— Удобными быть нельзя, а то вот такие Мадары всю жизнь будут по тебе ездить. — Цедит сквозь сжатые зубы. — Руки чешутся развернуться и добить этого обсоса.

— Угомонись. Ты уже покрасовался. — Резко подается вперед от торможения — ремень безопасности не спасает от столкновения лба и приборной панели, только руки и быстрая реакция. Хидану глубоко поебать на машины позади, для которых он стал аварийной ситуацией, разворачивается, уставившись на девушку. Он знает, что уважения у неё к этому Учиха ноль, но эту гребанную вежливость хочется вырвать с корнем, чтобы она наконец увидела ситуацию, как видит её он. Чтобы поняла его.

— Ты, блядь, понимаешь, что он тебя унизил?! — Аканэ смотрит на него в ответ, изредка моргая. Кивает. — Тогда какого хуя?! — Вырывается у него нечто, близкое к отчаянию от тупости этой нации. Сами себе что-то придумали и сами решили не жить.

— Есть правила. Огрызаться можно, но действовать против — нельзя.

— Тогда уволься. — Хидан не видит проблем. Он видит ублюдка и начинает замечать уставшую от всего этого дерьма девушку, которая скована воспитанием и этими ебучими правилами.

— Не могу. Я ничего не умею. — Разворачивается, ударив по рулю. Дальше они едут в тишине. Аканэ устало выдыхает. — Почему сегодня?

— Пацан один заболел, до этого полгода забито, вас местами поменяли. — Ровнее выговаривает он, ощущая, как Андо, демонстрируя традиции своей страны, прячет неудобную правду. Прячется сама в ворот его водолазки, натягивая ту до лба. Так делает один кинолог, когда задумывается. Аканэ собак не любит, даже побаивается, а потому предпочитает разговоры с ним только вне рабочего времени. Они пару раз ехали до дома вместе, так уж вышло, что он завязал разговор, а Аканэ, смотря на сопящего мопса у него в руках, не смогла отказать в беседе, надеясь, что это чудовище не сбросится, чтобы покусать её. Собаки умные. Собаки чуют страх. Это не помогает успокоиться, но вынуждает дышать ровно, вдыхая въевшийся тяжелый парфюм. Наверное, поэтому реагирует спокойно, когда спустя четверть часа они подъезжают к храму, а на телефон приходит сообщение от Учиха.

«Отстранена по причине ведения лекций в академии (один семестр, ты обещала), с сохранением заработной платы. Начало в понедельник, в десять утра. На работе можешь не появляться, с соревнований тебя сняли. Стажёра в архив.»

Знает, что писал это Обито. У Мадары бы мат писался через каждое слово.

— Знаешь, что значит быть умной? — Спрашивает она, анализируя по привычке весь день. Хидан, отошедший от скандала, вопросительно хмыкает. — Вовремя притвориться тупой. — Очередная блядская философия Огня, которую он, хоть убей, не понимает. Андо идёт с ним, оглядывая небольшой храм. Любила это место. Всегда тихо и спокойно. Разве что сегодня её сопровождал сгусток агрессии.

— Тогда притворяешься ты мастерски. — Слабо усмехается, благодарно кивая.

Ступени преодолевают быстро. Привычно совершают омовение — так и хочется сказать Хидану, что с его лексиконом рот вряд ли очистится, перед тем как зайти в святыню, но молчит, ощущая прохладу на тонких пальцах. Сам знает, что не хватит всей святой воды этого мира, чтобы его отбелить. Ожидающий их монах в серых одеяниях подходит, нет, практически подплывает к ним, кланяясь, после указывая на вход в храм. Андо идёт за ним, хмурясь и настраиваясь на купание в крови. Пусть даже в имитации, повторяет она про себя. Дзимпачи, к её удивлению, тоже молчит, смотря на напряженную спину девушки. Он думает о том, сколько же блядства наговорил ей этот Мадара. Ловит себя на мысли, что сам не лучше. Он оскорблял девушку с момента их первой встречи, а она спускала это с рук и даже согласилась с ним встречаться. Нормальная бы так не поступила. Монах останавливается возле маленького помещения, жестом прося Аканэ зайти. Она обернулась на мужчину, но тот мотнул головой.

— Туда мне нельзя. Я буду уже на крещении. — Аканэ понимающе кивнула, слыша запах благовоний, забивающий пазухи и оседающий в легких. — Удачи. — Ободряюще усмехнулся и Андо стало будто неловко от того, как спокойно он это сказал. Словно не он устроил целое представление в машине.

За дверью обнаружились несколько девочек, явно младше её возраста. Это были дети. Они неловко улыбнулись ей, продолжая переодеваться в белые свободные юката с широкими рукавами. Заметила одно такое, очевидно, рассчитанное на неё.

— Привет. Тебя тоже мама заставила? — Аканэ, решив забыть о проблемах за этой дверью, слабо улыбнулась, мотнув головой.

— Привет. Нет, я сама себя заставляю.

— А ты одна пришла? С нами будут мамы.

— Со мной друг на крещении будет. — Эта фраза вызвала фурор среди её новых маленьких знакомых.

— Ого. А разве мальчикам можно, пока крестят девочек? — Спросила самая невысокая из всей компании, теряясь в белой ткани. Та, что постарше, недовольно закатила глаза, сразу же выдавая в себе подростка.

— Ну монахи же присутствуют, пока ты плещешься и пытаешься не утонуть. — Какая же там глубина, у этого бассейна, подумала Андо, начиная раздеваться.

— Ну так они не мальчики. — Протянула маленькая.

— А кто они? Волшебные создания? Кин, правда, ты как что скажешь, так я из-за тебя краснею! — Сёстры, догадалась девушка, посмеиваясь от их небольшой перепалки. Если мам несколько, то, скорее всего, двоюродные. — Она наверняка знает, что ей придется раздеться…Ого, у тебя есть татуировка! — Перевела тему, бросив взгляд на нагую спину Андо. — Это так круто! Я тоже сделаю себе татуировку! И вообще, ты не бойся! Там неглубоко и есть ступеньки. Просто, когда будешь окунаться, думай о том, что ты попала в суп.

— В суп? — С улыбкой переспросила Аканэ, продолжая стоять к ним спиной, складывая свою одежду. Просунула руки в рукава, вдыхая запах чистой нежной ткани, ласкающей кожу.

— Да. Так проще. Это просто очень невкусный суп, а ты ингредиент, который добавляют на несколько минут для вкуса. И если ты не добавишься, то суп будет ужасным. — Спокойно сказала девочка, гордясь тем, что смогла продвинуть свою философию.

— Спасибо. — Обернулась, завязывая юката. Посмотрела на девочек, которые боролись со своими поясами и их юкаты явно побеждали в этой неравной схватке. — Вам помочь?

— Да зачем, всё равно там снимать. — Махнула рукой старшая. Аканэ подошла к девочкам, садясь на колени и, получив разрешение, перевязала их халаты.

— Для красоты момента. — Ровно, но со слабой улыбкой проговорила Андо.

Она шла последней из женской группы, сидя на небольшой скамейке и спокойно смотрела на потолок, ожидая стука из противоположной от входной двери. Обычно после стука вбегал ребёнок, окунувшийся в имитацию, красный, но такой счастливый, в промокшем халате, мчался в душ, а за ним шел следующий. Вбежала та самая Кин, смотря на последнюю в очереди огромными тёмными глазами. Раздался стук молчаливого монаха.

— Удачи! — Искренне пожелала ей девочка, забегая в ванную. Её старшая сестра уже была в душевых, пытаясь высушить волосы местным феном. Даже было как-то странно находиться внутри маленькой имитации раздевалки спортзала, внутри храма. Благодарно кивнула, вставая со скамейки. Толкнула дверь от себя, щурясь от яркого света просторного помещения, в центре которого был длинный, но узкий бассейн, заполненный красной жидкостью. Имитация, не отличимая от крови даже по составу. Имитация, которая ставила её в тупик на работе. Огляделась, когда глаза привыкли к свету. Все монахи стояли с завязанными глазами.

— Ступай, дитя. — Раздался спокойный женский голос, заставив Андо резко повернуть голову. Рядом с ней стояла женщина, невысокая и полноватая, в черных одеждах с и покрытой головой. Она слабо улыбнулась, слегка сощурившись и Аканэ ощутила, как сердце сделало кульбит. Она была похожа на Хитоми. Через другую дверь, вновь противоположную той, из которой пришла она, зашел Хидан, которого успели переодеть в одежду монахов, целенаправленно смотря только себе под ноги. На лбу была широкая повязка, которую он так же был обязан надвинуть на глаза у бассейна. Подошел к самому краю, не поднимая головы и, сев на колени, натянул ту на закрытые веки. Она знала, что в этом помещении она должна быть незрима для мужчин.

Монахиня следовала за ней, бесшумно вставая позади. Андо, смотря на имитацию, выдохнула, потянув пояс, узел которого бесшумно развязался. Монахиня, стоило ей снять с себя одежду, затянула старую песню на чужом языке. Её голос не скрипел, он был ровным и сильным, и оттого чарующим. Андо знала, что это древняя молитва, которую использовали слишком давно. Хидан, подхвативший молитву, как и остальные монахи, вытянул руку, показывая, что она может схватиться в любой момент, если ощутит, как паника берет её в плен. Первый шаг был самым тяжёлым — заставить свои ступни коснуться этой жидкости. Холодно. Чертовски холодно, но сердце, бьющееся в панике, разгоняло её собственную кровь, заставляя ощущать безумный жар. Женский голос тонул среди мужских, но все равно был отчетливо слышен. Обернулась на монахиню, не понимая зачем. Она, продолжая петь молитву, кивнула, тем самым подбадривая её действия. Второй шаг и имитация уже доходит до колен, слишком большие ступени. Рука Хидана так близко. На его лице будто умиротворение воина, прошедшего несколько сотен битв и, наконец-то, обретшего покой. Третий шаг, четвёртый, пятый. Она по шею стоит в крови, пробираясь через что-то не слишком, но все же вязкое. Вытягивает одну руку, касаясь его ладони. Хидан чуть вздрагивает, словно понимая, где она, и опускает руку в имитацию, держа её слишком крепко. Замечает, как кровь пропитывает его рукав и, глядя на это, набирает в грудь воздуха, закрывая глаза. Кровь смыкается над головой. Идти трудно, она делает небольшие шажки, зная, что вот-вот появится первая ступенька с другой стороны. Нащупав её босой стопой, понимает, что не поскользнётся и отпускает ладонь Хидана, выныривая. Не открывает глаза, кровь норовит проникнуть в любое отверстие. Ощущает её вязкость и слабый запах металла, поднимаясь выше. Не сразу понимает, что на душе стало как-то слишком легко, спокойно. Последняя ступень.

Покидает бассейн, стоя на одном месте и слушая пение. Вновь женский голос — монахиня обошла, накидывая на её плечи белоснежную юката, которую ничего не видящая Андо медленно надевает, просовывая руки. Стирает вязкость с лица и зачесывает пальцами отяжелевшие волосы, позволяя себе наконец раскрыть глаза. Перед ней всё та же монахиня, которая замолкает, держа в руках кулон с символом веры. Аканэ наклоняет голову, ожидая, когда монахиня повесит знак на её шею, который кажется сейчас таким тяжелым. Следом молитву завершают монахи и Хидан.

— Твой путь благословлён, дитя. — Мягко говорит женщина, касаясь её плеч, скрытых за окрасившейся в розовый тканью. Андо кивает в ответ. Знает, что в этой комнате говорить не имеет права. Пока монахиня ведет её обратно к двери, оборачивается, глядя на Хидана. Продолжает сидеть в той же позе, ожидая её ухода.

В душевых уже никого нет — девочки ушли. Юката летит в корзину, поставленную у раковин, а девушка направляется в кабину, чтобы смыть с себя имитацию. Ощущая горячую воду и бешенное сердцебиение, не может сдержать облегченной улыбки.

Ну хоть одно обещание, данное самой себе, она смогла выполнить.

Хидан ждал её у выхода из той самой комнаты, прислонившись к стене. Прижимает палец к губам, когда Аканэ выходит, удивившись тому, что он здесь. Замечает кулон на её груди, слабо усмехаясь, и манит за собой, к выходу. Уже за чертой храма, когда они шли к машине в тишине, Андо оборачивается, слыша девичьи крики. Дзимпачи оборачивается следом, слабо усмехнувшись. На Аканэ несутся её новые маленькие знакомые, а следом спешат их мамы, виновато смотря на детектива.

— Мы это сделали! Мы теперь такие крутые! — Кричит маленькая Кин, резво прыгая на свою сестру по крещению и Аканэ ловит её, тихо смеясь. Кружит довольную собой девочку, прежде чем поставить ту на ноги и поправить на ней шапку — Кин не высушила волосы до конца.

— Я вообще не ожидала увидеть там монахиню. Я думала они только на курсах есть. — Тянет её старшая кузина, но всё же обнимает Аканэ, довольно фыркнув.

— Дзихико! — Устало тянет одна из мам, продолжая виновато смотреть на Аканэ. — Вы уж простите, они так хотели вас дождаться, устроили целый спектакль.

— Да всё хорошо. Я люблю детей. — Хидан заинтересовано вскинул брови, глядя на свою девушку. Она знает, что он буравит в ней две маленькие дырки своим взглядом, но не оборачивается. Любить детей и хотеть детей немедленно — две разные вещи. Так же и с замужеством. Кин, пользуясь тем, что её кузина прилипла к Андо, разглядывает её спутника, щурясь. Подходит к мужчине, дергая его за пальто. Хидан, не заметивший приближение ребенка, отрывает взгляд от идиллической картины перед собой и с неким недоумением смотрит вниз. А он в чём провинился, что эти мини-люди обратили на него своё внимание?

— Привет. — Кин кивает.

— И тебя пустили?

— Да. А почему меня не должны были пускать?

— Ты же мальчик. А она девочка.

— Да. — Соглашается он, присаживаясь перед девочкой, чтобы та не тянула шею. — Это логично. А ещё я монах пятого ранга, я могу присутствовать на крещениях.

— У монахов есть ранги? — Шепотом спрашивает недоверчивая Дзихико, которая представляла себя всё крещение креветкой для острого супа и теперь снова мечтала сделать татуировку. Андо, слышавшая об этом впервые, пожала плечами.

— А, ну тогда да, ты тоже логичный. — Кин согласно кивнула, оборачиваясь к маме, которая просто прикрыла глаза ладонью. — Мам, а этот монах умеет разговаривать.

— Ну так это пятый ранг. — Пожал плечами Хидан, улыбнувшись.

— Целый пятый ранг! — Протянула девочка.

— Всего лишь пятый ранг. — Протянул он в ответ, уже с трудом сдерживая смех.

— А почему дальше не пошел? — Спросила Дзихико, не решаясь к нему приближаться.

— Болтаю много. — Аканэ опустила голову, пряча улыбку. — Девочки, всем пора домой. Все устали. — Он уже хотел подняться, как Кин кинулась ему на шею. Он замер, понимая, что ребенок просто свалится с него, если он сейчас дёрнется. — Помогите. — Бросил взгляд на маму девочки, которая посмотрела на все это действо через щель между пальцами и накрыла глаза второй ладонью. На помощь пришла мама Дзихико, снимая с Дзимпачи ребенка.

— Отнеси меня к ней! — Не растерялась Кин, заболтав ногами в воздухе. Тётя девочки вопросительно посмотрела на Аканэ, которая лишь кивнула, принимая ребенка. Кин, добравшись до её уха, спрятанного за ворохом непослушных кудрей, горячо зашептала.

— Я тебе ещё в раздевалке хотела сказать, когда ты мне пояс завязывала, чтобы ты не боялась, когда он тебя убьёт. Тот дядя. — Андо едва не уронила ребёнка. Не успела задать вопрос — мама девочки, пересилив стыд, всё же подошла, горячо извиняясь за её поведение, пока Дзихико хохотала где-то снизу. Детектив лишь кивала, не понимая, что сейчас было. Хотелось задать вопрос, но что-то тормозило, и она могла лишь просто попрощаться с девочками и их родительницами, направившимися в сторону парковки. Выдохнула, когда семья скрылась за поворотом, ощущая мелкую дрожь в теле.

Это была модификация или обычный детский бред?

— Ты как? — Хидан сложил руки в карман пальто, удивленно вскинув брови. Нащупал еще одну старую и полупустую упаковку сигарет. Думал, что все выбросил. Аканэ могла только кивнуть. Не говорить же, что именно вывалил на неё ребенок? Дзимпачи посмотрел на цепочку, которая была видна под не до конца застегнутой курткой. — Это кулон мамы. Я подумал, что это будет правильным, передать его тебе. — Делает шаг в его сторону, устало вдыхая свежесть улицы. Впервые хочется сказать о себе что-то просто так, но резко поднимает голову, ощущая мимолетную прохладу на кончике носа. Щурится, вглядываясь в пасмурное небо.

— Снег пошел. — Хидан вскидывает голову следом, слабо улыбаясь. — Это лучший подарок на день рождение. — Пока девушка болела, она как-то не задумывалась о том, что слегла практически перед Новым Годом, обновление календаря никто не праздновал в этой стране. Хидан, как она помнила в своём бессознательном бреду, позволил себе немного выпить, только и всего. Даже забыла о том, что сегодня она стала старше. Видимо, как и все, кто мог сунуть нос в её личное дело и посмотреть на дату рождения. Дзимпачи усмехнулся, переводя взгляд на девушку, которая бесшумно приспустила молнию на куртке, касаясь амулета на длинной цепочке, что был гораздо меньше его собственного.

— Какой замечательный подарок. — Впереди были выходные, и он не будет собой, если они не отпразднуют её взросление, о котором она так деликатно молчала весь день.

***

Андо вздрогнула, распахивая глаза и уставилась в темноту комнаты. Слова той девочки никак не шли из головы, вызывая тревожные сны, в которых её убивают раз за разом. Безликая тень, следующая за ней, постоянно настигала её, погружая во мрак. Хотела перевернуться на спину, но ощутила себя будто скованной, не сразу понимая, что Дзимпачи, который после крещения не мог к ней приближаться в интимном плане, прижался к её спине, просунув руку между ней и матрасом и прижимал детектива к себе за талию, уткнувшись носом в её шею. Шумно выдохнул.

— Ты чего? — Тихо пробасил он, не собираясь выпускать её из рук.

— Кошмар приснился.

— Тебе воды принести? — Сонно спросил он.

— Нет, спи. Только выпусти меня.

— Нет. Ты опять подорвешься куда-то. — Зевнул Хидан, возвращаясь ко сну. Аканэ только усмехнулась. — Спи.

— Дай хоть окно закрыть. — Ослабил хватку, переворачиваясь на спину, прямо на центр кровати и уставился в потолок, медленно моргая. Который вообще час? Аканэ встала с кровати, подходя к зашторенному окну и, отодвинув ткань, взялась за ручку на оконной раме, невольно взглянув в окно. — Я сейчас приду! — Выдохнула она, сбрасывая с себя остатки кошмара и ринулась к выходу. Дзимпачи слабо зарычал, садясь в кровати. Куда её понесло? Слышал шлепки босых ног по ступеням и окончательно проснулся, когда услышал, как хлопнула входная дверь. Хидан медленно встал с кровати, считая, что, если Аканэ решила сбежать в свою старую квартиру или же в убежище в двенадцатом секторе — он даст ей небольшую фору, пока ищет тапки. Новый дверной хлопок и топот тяжелых сапог по ступеням. Андо появилась в проёме в своей желтой пижаме, и накинутой поверх куртке. Окликнула его.

— Ну что? — Реакции не подвели его даже в сонном состоянии и снежок, который должен был прилететь ему в голову, слишком прицельно, попал в стену. — Какого?..

— Снегопад! — Рассмеялась Аканэ, убегая обратно вниз. Хидан, нашарив тапки, подошел к окну, видя силуэт детектива, который вновь выбежал на улицу, едва ли не ныряя в сугроб. У неё была такая реакция, словно взрослую Андо отпихнул внутренний ребенок, разрешая этому телу искренне порадоваться. Аканэ оглянулась на окно, держа в руке снежок. Не долетел, попадая на внешний подоконник. Мужчина сощурился, отходя от окна и двигаясь к выходу. Он запихнёт её в сугроб ногами вверх и скажет, что так и было.

***

Акира довольно усмехнулась, сидя на подоконнике и наблюдая за кружащимся снегом. Это всегда так красиво? Хотелось выскочить на улицу и как те дети в мониторе, ловить снежинки языком, довольно щурясь. Дейдара практически прописался в её квартире. Сейчас он занимал себя лежанием поперёк кровати и явно не желал выскакивать в домашней одежде на мороз. Он не особо любил такой климат, Коноха ему симпатизировала без желания отморозить нос и другие конечности. Посмотрела на него, уткнувшись подбородком в колени.

— Какая твоя любимая ягода? — Внезапно спросила она. Дейдара приподнялся на локтях, прикрывая один глаз.

— Любимая? Не знаю даже, ун.

— А ты подумай. У каждого есть какая-то ягода. — Она была уверена, что полюбит голубику. Дико странная ягода. С виду синяя, внутри зеленая, а когда давишь её в руке — на ладони остаётся фиолетовая мякоть. Она тоже не могла определиться с собой, а потому считала себя похожей на голубику.

— Земляная шелковица, ун. — Произнёс Тсукури, слабо улыбнувшись. Ему так нравилось в этой спокойной обстановке, и он начинал ненавидеть те моменты, когда ему нужно было уезжать на работу. Акира отлучалась реже, предпочитая работать из дома. Не пускала его в свой кабинет, находящийся в другом конце коридора, но проводила там много времени, в основном недовольно бормоча.

— Не слышала о такой.

— Ну, она внешне похожа на малину, только желтого цвета. У нас её называют болотным стражником, ун. — Акира соскочила с широкого подоконника, приближаясь к кровати. Села на бёдра несопротивляющегося мужчины, проводя руками по его чуть смуглому торсу.

— Сладкая? — Шепнула, подавшись вперёд, к его лицу. Он улыбнулся, мотнув головой. Она кружила ему голову и Дейдара не понимал ничего, кроме того, что такое с ним впервые.

— Не совсем. У неё совсем другой вкус, в отличии от малины. Немного кислая, немного пряная. — Говорил медленно, ощущая её губы на своём лице. — Чуть отдаёт вином, если созрела, ун. — Прохрипел мужчина, поднимая одну руку, чтобы поймать её подбородок и наконец-то нормально поцеловать. Девушка не сопротивлялась, даже наоборот, охотно отзывалась на ласки, прижимаясь к нему всё теснее. Поменялся с ней местами, нависая над Акирой. Она сощурилась.

— Хочу попробовать.

— Я тебе её достану. — Пообещал мужчина. Акира скрыла болезненную усмешку. О, он достанет всё, о чём она попросит. Даже против своей воли. Сейчас ей нужно было наслаждаться тем, что всё было добровольно.

***

— Вы из центрального управления? — Поинтересовалась высокая и тонкая женщина с безупречными темными волосами, скрепленными в идеальный пучок. Ей было на вид около сорока, но детектив знала, что её бывшей учительнице сейчас должно быть чуть больше пятидесяти. И тут дело было не в модификациях, простой уход за собой. Андо приехала в академию к восьми утра, игнорируя то, что было написано в сообщении. Как оказалось, правильно сделала. Её как раз ждали к этому времени и, явно забыв о том, что она тоже была студенткой этой академии, провели экскурсию, после чего передали в руки Митараши Йоко.

— К сожалению.

— Мы ждали, Учиха Мадару. Хотя… — женщина недовольно хмыкнула, покосившись на невысокую девушку, которая шла рядом. Явно станет своей среди студентов — тоже одевается, как попало. — Если начальник мужчина, ему проще найти кого-то, кто сделает всю работу за него. — Брезгливо пробормотала она. Взгляды женщин столкнулись в безграничном понимании друг к другу. — Там всё так же, с трудом насчитывается десять женщин по всем отделам?

— Я в живую только трех видела, не считая себя. А вы работали в полиции, госпожа Митараши? — Называть её сейчас учительницей было бы глупо.

— Да, довелось. Продержалась полгода, но меня вынудили уволиться. Вначале отстранили на месяц, а потом меня вызвал капитан и заявил в открытую, что, если я не подам заявление по собственному желанию, меня попросту сживут.

— Забавно. — Пробормотала Андо. Её как раз отстранили. Она мельком отмечала таблички на дверях, запоминая порядок.

— До сих пор смешно. — Поддакнула хмурая женщина, останавливаясь перед аудиторией. — Это второй курс. У них отрасли зубы, в отличие от первого, но челюсть ещё недостаточно мощная, чтобы прокусить вашу шею. Не давайте им спуска, детектив Андо.

— Госпожа Митараши, я постараюсь. — Кивнула в ответ, заходя в аудиторию первой. Гул резко стих, но Андо прекрасно понимала, что это не её заслуга, а высокой женщины за её спиной, которая теперь была ответственна за воспитательные процессы в этом заведении. Андо помнила, какая тишина стояла на её лекциях и как она карала тех, кто прогуливал. Рюкзак упал на её рабочий стол. Она не рассматривала любопытствующих в ответ, зная, что в неё полетят вопросы, как только Митараши скроется. Получила последний инструктаж и провела рукой по заранее настроенному монитору, открывая список учеников. Уставилась на него, запоминая имена. Когда наставница скрылась, она усмехнулась, посмотрев на класс.

— Да что ж такое. Одни мужики. — Аудитория недружно гоготнула. — Ну то, господа, давайте я вас поздравлю с началом нового семестра и начнем стандартную процедуру. — Сощурилась. — Поздравляю. Теперь к официальной части. Я буду стараться, чтобы вы не выли от боли. — Развернулась к доске под смешки и взяла в руки стилус, проводя по огромному монитору.

— Какая она мелкая. — Донесся голос с задних рядов, пока она писала собственное имя на доске.

— Зато не глухая. — Незамедлительно откликнулась она, дописывая иероглиф. Удивительно, сколько символов в коротком наборе звуков. — Я надеюсь, присутствующие умеют читать?

— А как вас такую маленькую взяли в полицию?

— Об этом мы поговорим на практических занятиях, когда я наглядно выбью из вас дурь. — Ровно проговорила она.

— О, ещё и практика будет? — Не унимался студент, чем-то напоминая странную помесь её сожителя и её стажера.

— Обязательно, малыши мои, обязательно. Я вам даже манекен притащу, если будете хорошо себя вести. Он научит вас всяким нехорошим словам.

— А что, остались слова, которые нам незнакомы? А этот манекен тоже из полиции? — Аканэ не ответила, слабо усмехнувшись и начала лекцию, к которой подготовилась только в воскресенье. Просто вытащила из памяти лекции, которые читались ей и обновила информацию, основываясь на опыте. Ей предстояло за несколько месяцев впихнуть в эти головы тонну информации, которая в теории могла им помочь, только если их встречи два раза в неделю принесут свои плоды, и они запомнят. Вряд ли у кого-то из них стояла дополнительная модификация, кроме врожденной, которая приносила дивные побочные эффекты, в виде долбанной интуиции у неё и долбанной ускоренной регенерации у Хидана, который всё воскресенье провел в постели, матеря чёрт знает кого и чёрт знает за что. Как оказалась, даже его модификация может дать сбой, если он примет что-то не то, то организм взбунтуется на иммунном уровне.

— Не принимаешь, значит. — Хмыкнула Аканэ, выслушав его неохотные объяснения. Поменяла влажное полотенце на его голове, пятое по счету, он нагревался быстрее чайника. Хидан кашлянул, отворачиваясь в сторону.

— Марила, я клянусь, что чистый уже несколько месяцев! — Гаркнул мужчина, делая попытку встать, но был пойман детективом, уложившим его обратно. Она предупредила, что в следующий раз уложит его с ноги в челюсть, он надоел ей подскакиванием каждые полчаса. — О, марила, сочту за честь быть уложенным тобой. Даже посмертно. — Андо отстранилась, нахмурившись. Хидана чёрт поймешь, то он злобный как приспешник самого Дьявола и упрямый как стадо мулов, то он рассыпается в завуалированных комплиментах и странных признаниях. Не могла не отметить, что злобности поубавилось после незапланированного крещения.

— Отдыхай. Я зайду через час. — Медленно проговаривает она, закрывая за собой дверь и скрывается на первом этаже, вновь утыкаясь в монитор, чтобы сопоставить имеющуюся информацию и не сойти с ума.

Детишки ленно выходили из аудитории, не забывая прощаться и обещать все же прийти на следующее занятие. Андо, сидя на краю стола, кивала, поглядывая на время. Не все было так плохо. За те же деньги, которые приходилось отрабатывать пять дней в неделю с дежурствами и постоянным лицезрением трупов, она должна была появляться в академии дважды в неделю на пару часов. Трижды, если вызовут на собрание.

— И что же мне делать с этим внезапным свободным временем? — Спросила она в пустоту, когда из аудитории вышел последний студент. Достала мобильный. — Ниджи, солнышко, давай встретимся? Я тебе кое-что для Соры передам. Давай часа через полтора в том кафе. Да-да, и близнецов захвати, я давно не видела их довольных мордашек. — Слабо рассмеялась. — Конечно. Я тебе всё расскажу, моя хорошая.

От Ниджи пахнет ментолом и веет усталостью, когда Андо целует её в щеку. Ниджи, такая яркая, напоминает бензиновую лужу в своей яркой зеленой куртке, которая так сочеталась с её нереальными зелеными глазами, с отвратительным розовым меховым капюшоном, яркими желтыми штанами и, матерь божья, голубыми зимними кроссовками с бежевыми вставками. Сняла куртку, чтобы продемонстрировать верхушку своего дизайнерского стиля в одежде — толстовка с пайетками цвета серебра с гигантским дельфином, попробовавшим все виды наркотиков. Волосы как обычно, немытые и спрятаны под плотной шапкой, заставляя угадывать цвет её волос. Только то тонким светлым бровям можно было угадать её природный цвет волос.

— Близнецы подъедут позже, у них проблемы на работе. У тебя взгляд такой усталый… А это что такое? — Рассмеялась Ниджи подавшись вперед, чтобы коснуться кулона на шее своей старшей сестры. — Тебя этот псих религиозный покусал?

— Уже знакома с ним? — Хмыкнула Андо, слегка сощурившись. Улавливала табачные нотки, которые Ниджи так старательно пыталась скрыть, помня про её обоняние.

— Да… Тут такая история. Ты ведь помнишь, как мы делали татуировку?

— Вряд ли я забуду. — Почему всё сводилось к этой чертовой татуировке?

— Ну, это тот псих мне тогда денег сунул, чтобы я этот трёхминутный позор больше не вспоминала. — Андо моргнула.

— Хорошо справляешься, прямо ощущается, как ты забыла. — Только и сказала она. — А я с ним сплю. — Всё же добавила она и Ниджи захохотала, привлекая внимание посетителей кафе.

— Я это уже поняла. Когда мы говорили о тебе, у него взгляд был таким диким, словно, когда он тебя найдёт, то поимеет до потери сознания. Скажи, что это было дольше трех минут, умоляю! — Аканэ уже не могла сдержать смеха, прикрывая дрожащие губы ладонью. — Ладно, не рассказывай о своём новом мужике, по глазам понятно, что из постели тебя отпустят только в мир иной.

— Хватит обсуждать секс, пожалуйста, давай пообсуждаем для разнообразия тебя.

— А что я?

— Ты когда меня со своей девушкой познакомишь, я больше пяти лет жду. — Ниджи нахмурилась.

— Она тебя боится. — Проговорила младшая, продолжая морщить лоб за шапкой. Аканэ удивленно хмыкнула.

— Это почему, я же её даже не знаю. С Сорой она познакомилась, со всеми нашими в контакт вступила, а я как отщепенец.

— Мне самой неприятно, что она не хочет с тобой знакомиться, хоть и понимает, как ты важна для меня. В конце концов, ты воспитала меня и дала шанс на жизнь. Нормальную жизнь. Мы каждый месяц из-за этого ругаемся. — Неохотно буркнула Ниджи, поправляя шапку. Андо перевела взгляд, приподняв руку.

— Твоя удача, близнецы явились. — Сестра облегченно выдохнула, широко улыбнувшись. Её казнь переносилась на неопределенный срок.