Тибальт всегда был необычным ребенком, с самого своего рождения. И не удивительно. Когда ты - сын потомственной ведьмы и первый родившийся мальчик за много-много поколений, твое рождение так или иначе будет событием. Для его матери это даже было некоторым сюрпризом (если не разочарованием), но не все в этом мире возможно исправить магией. Тем более ведьмовской. Ни одна ведьма не пойдет наперекор Матери Природе, как бы ей того ни хотелось.
Впрочем, до определенного момента Тибальт даже не приносил проблем своей матушке. Она была довольно занятой женщиной, поэтому вряд ли, окруженный няньками и сиделками, он вообще был способен на "неудобства". Мальчик в целом виделся с матерью в лучшем случае на выходных, но встречи эти мало чем отличались от встреч с дальним родственником. Тиб даже привык к этому, и если бы не слабое здоровье и ночные кошмары, преследующие его с самого детства, пожалуй, он бы сошел за самого обычного ребенка богатой, но крайне занятой карьерой женщины.
***
Зима в этом году пришла неожиданно свирепо. Морозы ударили рано, погубив половину растений на заднем дворе. А после и вовсе начались бураны. В Лондоне, особенно в Сити, уже давно отвыкли от таких климатических "прелестей", но никто, однако, не заподозрил неладное. Даже Мария, знавшая многие секреты Природы, не придала этому особого значения. И правда, зачем, когда у тебя полно забот на работе. Доклады, списки, счета... Когда ты работаешь не покладая рук и ума, не до ведьминских замашек (да и в каком мы веке живем, верно? Никого уж не удивишь предсказаниями на чаинках, да гаданиями по руке. Современные ведьмы заняты совершенно другими делами, на горесть Матери Природы).
Впрочем, был в Лондоне как минимум один ребенок, которого непогода не обошла стороной. Тибальт всегда был чувствителен к изменениям климата, но с наступлением этой ужасной зимы ему и вовсе поплохело. Простуды сменялись одна за другой, насморк не проходил неделями, а маленькие тонкие ладони всегда дрожали не то от холода, не то от усталости, ведь помимо нескончаемых болезней к нему вновь вернулись кошмары, куда более изощренные, странные и пугающие, чем прежде. Тиб настолько привык к кошмарным снам, что преследовали его всю жизнь, что даже научился с ними жить и справляться, однако этой зимой все стало куда как хуже...
***
Ночью не стихал буран. Тибальт слышал, как с работы вернулась мама, сняла сапоги в гостиной, отряхнула тяжелую шубу и прошла мимо его комнаты, даже не пожелав спокойной ночи. Она вновь задержалась допоздна и наверное думала, что он уже спит. Она всегда проходила мимо, когда возвращалась после полуночи, не подозревая о том, что Тибальт разменивал без сна уже не первую ночь. Мальчик засыпал быстро, практически проваливался в мир грез, когда его укладывала очередная няня, но просыпался довольно быстро, весь в слезах и холодном поту. Эта ночь не была исключением.
...Он вновь видел зеркало. Вот уже которую ночь Тибальт видел одно и то же. Маленькая, тесная комната, будто бы где-то в подвале их дома, темнота и зеркало в углу. Мальчик подходил к нему каждый раз, оно манило его, словно магнитом, и каждый раз он не видел в нем ничего, кроме пары горящих ярким светом глаз. Они будто бы смотрели внутрь него, он не знал, кому они принадлежат, не мог понять, почему в зеркале нет его отражения, и когда подходил слишком близко, глаза вдруг пожирали его, заставляя проснуться.
Сердце каждый раз стучало, как бешеное, в глазах стояли слезы, а лицо было мокрое от холодного пота. Тибальт не знал, что его пугает, не мог понять этого, но все его тело наполнял животный страх.
В эту ночь зеркало опять появилось перед ним. Оно возвышалось высоко над мальчиком, зеленые глаза все так же смотрели на него, не сводя взгляда, но на этот раз что-то изменилось. Глаза не звали его больше, не пугали его. Что-то внутри Тиба будто бы трепетало перед ними, но не от страха, а от какого-то внутреннего восхищения. Подойдя ближе, мальчик коснулся гладкой холодной поверхности, провел рукой по ней, убирая пыль. Отражение стало яснее, в зеркале появились черты лица: нос-картошка, тонкие губы и глаза... его глаза. В зеркале все это время отражался он сам, но вместо темно-карих глаз сияли яркие, зеленые, как два фонарика. Отражение смотрело на него с таким же интересом, как и Тибальт, но лице читалось неподдельное изумление. Конечно же читалось, это ведь его собственное отражение, а у них есть свойства передавать эмоции носителя. Ведь так?... Но почему тогда его глаза другого цвета? Почему они пугали его столько времени? Хотел бы Тибальт знать ответы на свои вопросы, но отражение молчало, лишь повторяя за ним его движения.
Возможно, оно так и продолжало бы повторять за ним, если бы он, ни с того ни с сего, не задал свой вопрос:
— Почему мои глаза зеленые?
— Потому что они зеленые, - мальчик в зеркале вдруг опустил руку с лица, как до этого делал вместе с Тибальтом, и посмотрел на него со всей серьезностью, какую мог иметь ребенок примерно десяти лет.
— Но они не зеленые! Они карие! - отражение прыснуло и расхохоталось. Тибальт даже почувствовал некоторое унижение в душе. Наверняка он бы понял это, если бы знал значение этого слова.
— Тебе так кажется. Я ведь отражение. Я показываю то, что люди делают перед зеркалом, верно? Значит, все это время твои глаза были зеленые.
— Тогда бы ты сейчас повторял бы за мной, а не болтал какую-то чепуху, - отражение даже надулось, почти также, как и Тибальт, но после все же пожало плечами.
— Значит, твои глаза тебе врут. Потому что я не могу врать. Природа никогда не врет.
Тут мальчик из зеркала вдруг прижался к стеклу по ту сторону, да так, будто бы хотел выдавить его из рамы, но спустя несколько мгновений Тибальт увидел, как странная темная "штука" начала появляться по краям зеркала. Ее становилось все больше, а отражение тускнело и пустело. Мальчик начал отходить от него. Вот опять... Снова кошмар становится все непонятнее и ужаснее. И почему он просто не мог продолжить разговаривать со своим новым знакомым? Почему все должно заканчиваться так?
Когда Тибальт уже уперся в стену, а отражение его вовсе пропало, комнату заполнила густая чернота. Тиб даже и не заметил, как ясно сияло зеркало, несмотря на то, что было пыльным, и как темно было в незнакомой ему комнате. В темноте он едва различал очертания единственного стоящего здесь предмета - самого зеркала, как вдруг перед ним вновь появились глаза.
Мальчик стоял перед ним, ясно улыбаясь и освещая все вокруг светом своих глаз. Он смотрел на Тибальта с неподдельным интересом, но кожа его была такой же черной, как комната, и едва было видно что-то, кроме зеленых огоньков.
— Я - это ты, а ты - это я. Вот и все. Я всегда был здесь. Всегда был внутри твоей головы, - он ткнул пальцем Тибу в лоб. На коже это ощутилось как прикосновение уголька. Тибальт охнул и потер кожу. - Но рано или поздно я должен был выйти отсюда. Матушка велела мне прийти к тебе. И я пришел...
Постояв несколько минут (для Тибальта они длились так медленно, будто бы они простояли в тишине часы) Отражение вдруг ринулось к нему и крепко обняло. Прикосновение к коже было таким горячим и неприятным, что Тибальт с трудом сдерживал слезы. Казалось, что его сжимают раскаленные тиски. "Пусти! Пусти меня!" - его собственный голос отдавался в комнате эхом. Руки начинали гореть, боль нарастала все сильнее, а крик становился все громче.
"Я всегда был внутри твоей головы. Но рано или поздно я должен был выйти отсюда".
***
В доме раздался душераздирающий крик, который разбудил всю прислугу. Мария вскочила с кровати и мигом спустилась вниз, в комнату сына. Мальчик и раньше частенько просыпался в слезах, но подобного воя женщина еще не слышала. На душе было неспокойно. Даже более неспокойно, чем обычно.
Тибальт ворочался на полу, рыдая, крича и жмуря глаза. В мальчишку будто бы бес вселился. Мария долго пыталась его успокоить, разбудить его от страшного сна и привести в себя. Он долго отпирался, кричал и брыкался, но спустя время все же открыл красные от слез глаза, взглянув на мать.
Сердце Марии будто бы раздавили. Этого... Этого не могло произойти. Никогда не могло!
Глаза ее сына сияли зеленым светом. Они были такими яркими и ясными, что казалось, будто они освещали комнату.
— Мне приснился кошмар... - Тиб прижался к груди женщины, весь дрожа и всхлипывая, все еще не способный до конца успокоиться после пережитого.
— Я знаю, милый, - Мария ласково провела ладонью по его волосам и чуть улыбнулась (улыбка ее, правда, была скорее нервной, но Тибальту хватало и этого). - Я знаю. Можешь поспать сегодня в моей комнате...
Кивнув, мальчик слез с колен матери и медленно побрел в ее комнату, скрывшись за дверью. Мария стояла посреди детской, с трудом сдерживая слезы. "Этого не должно было произойти", проносилось у нее в голове раз за разом, но... ничего нельзя было исправить.
Быстрым движеникм руки смахнув слезы, женщина вздохнула и поднялась в свою спальню следом за сыном. После этого ночь была удивительно тихой и спокойной...