День не задался с самого начала. Трагически погибшая в неравной борьбе с хитрожопой крысой коробка с рисом, ровным слоем рассыпавшимся по полу, два сломанных светофора и, как итог, огромная пробка — для восьми утра это слишком много, поэтому в отдел Гэвин залетает злой как стадо чертей, аж воздух искрит. Его напарник, не отрывая немигающего взгляда от экрана, привычно бросает:
— Доброе утро, детектив Рид. Сегодня вы опоздали на двадцать три минуты и тридцать девять секунд.
Обычно Гэвин не опаздывает — за последние полгода это третий подобный случай, — но Найнс будет не Найнс, если не доебется на ровном месте. Несмотря на адское желание доебаться в ответ, Рид выплевывает привычное «Пошел к черту», хлопает по терминалу рукой, чтобы тот загрузился и удаляется на кухню.
На рабочее место он возвращается изрядно подобревший после короткого обмена новостями (последними сплетнями) с Тиной и чашкой крепкой чайной жижи в руках. Градус раздражения не превышает норму, плеваться ядом хочется только на андроидов, и то не сильно.
— Ваш уровень стресса понизился вдвое, полагаю, теперь мы можем приступить к работе.
…Блять.
Найнс пялится поверх монитора своими морозными глазами, пялится в упор, не моргая. По позвоночнику бегут мурашки — умеет же, говнюк, заставить бывалого детектива вздрогнуть, хотя, честно говоря, это косяк Киберлайф — ведь андроиды должны быть «эстетически приятными глазу», а не вызывать синдром «Зловещей долины» как минимум у четвертой части отдела детроитской полиции. И ведь он один такой — ни модели PL-600, ни MT-700, ни JB-300, ни даже Коннор, чтоб ему пусто было — никто из них не вызывал такого дискомфорта, они выглядели почти как обычные люди, и только Найнс корежил десяток офицеров-детективов.
(Коннора стоило бояться совершенно по другим причинам.)
Меж тем, определенное внешнее родство с предшественником проглядывалось, конечно (учитывая, что Найнс был более обновленной и улучшенной версией Коннора), несмотря на разницу в габаритах, цвете глаз, вкусе в одежде. Россыпь родинок на коже — цепочка от щеки вниз к шее, немного вьющиеся волосы, похожая мимика и птичий наклон головы, схожее поведение и приторная вежливость. Добрый и милый юноша, который при желании может начистить жевальник и даже не почесаться.
Модель, запрограммированная на поимку и уничтожение девиантов. Безжалостный убийца, созданный для военных сил Америки.
(Периодически подвисает от добрых слов и отличается странной любовью к кошкам.)
У Найнса голос ниже и взгляд холоднее, явный баг в системе эмулирования эмоций и сбой протокола социализации, едкий сарказм и привычка под горло застегивать рубашки. Не то, чтобы Гэвин сильно возмущался по этому поводу, но все же — если расстегнуть две пуговицы и опустить воротник, то можно сразу скинуть десяток баллов в номинации «лучший страшный костюм на Хэллоуин», только вот алгоритмы в цифровых мозгах «самой продвинутой модели» до этого еще не дошли.
— Ебало на ноль, железка.
Гэвин невозмутимо отхлебывает чай, предельно мерзко и протяжно хлюпнув, наблюдая, как холодная синева напротив сощуривается по-кошачьи, презрительно так, мол, фу, мерзкий мешок с костями изволит снова изъясняться обсценной лексикой. Андроид наклоняет голову к плечу, абсолютно по-животному, и смотрит не моргая (уже более трех минут!), отчего у Рида рефлекторно дергается рука и бегут ледяные мурашки по коже.
Вот ведь… Ёба.
— Простите, детектив, вынужден настоять, — с нажимом произносит Найнс своим размеренным, чуть механическим, нечеловеческим, чтоб его собаки драли, голосом. После такого все преступники в радиусе трех кварталов откладывают кирпичный завод и хоронятся под плинтусом, лишь бы их не нашел маниакально правильный RK-900 со сбитой системой модуляции голоса.
Найнс вообще неплохо так жизнью пожеванный. Коннору во время своей диверсии в башне Киберлайф удалось спасти только десяток андроидов нового поколения RK, и Найнсу досталось больше всех — старший братец успел в последнюю минуту перед полной деактивацией. Как итог — большая часть систем повреждена не сказать, что критично, но весьма заметно. Голос, мимика, память, двигательный аппарат, социальная адаптация — почти каждый модуль или протокол работал слегка криво, и это по началу пугало до усрачки. Коннор честно пытался подкрутить все неполадки, даже попробовал пошуршать в Иерихоне на предмет шарящих за похожие проблемы и прессануть инженеров Киберлайф, чтобы напрягли остатки мозгов и совести, вот только большинство ошибок исправлению не подлежали. Нельзя почти деактивировать андроида и не потерять при этом чего-то очень важного. Но добить «брата» с почти полностью стертым софтом казалось… Неправильным.
Найнс пялится уже более пяти минут, так что выбора, в общем-то, не остается.
Гэвин опрокидывает в себя всю чашку, подхватывает куртку и идет к выходу, даже не оборачиваясь, потому что не за чем — через три секунды рядом вырастает андроид, бесшумно, как ебучий ниндзя. Попервой Гэвин ловил инфаркт жопы и хватался за табельное, но со временем привык, даже замечать перестал. Иногда.
Дело казалось не то, чтобы сложным — пока Рид опрашивал свидетелей, его напарник успел облизать два вещдока, поползать под кроватью и шкафом, перепачкавшись в пыли, задумчиво посмотреть в пустую стену, реконструируя события, и сконнектиться со старшим братом для уточнения деталей. Словом, вел себя как кот и не чувствовал дискомфорта.
(Учитывая его лютое обожание и трепет в отношении к кошкам, ну, даже не удивительно.)
В то время как детектив смотрел на торчащие из-под кровати длинные ноги в строгих темных джинсах и думал, как он вообще докатился до такой жизни.
За преступником гонялись долго и со вкусом, ползали по кустам до самого вечера, обтерли все местные лавочки и в корягу заебали Коннора, который мониторил камеры (потому что младшенький еще не успел доапгрейдиться, чтобы подключаться к камерам на расстояния большие, чем миля.) Но Коннора не жалко (по крайней мере Гэвину), так что детектив остался вполне доволен, глядя, как Найнс легко скручивает руки высокому детине и выдает стандартные фразы про «хранить молчание» и «использовано против вас» своим низким бархатным тоном, в котором легко проскакивают надтреснутые помехи.
В отдел вернулись поздно, в глубоких весенних сумерках. Допрос оставили на звезду переговоров, мистеру «Двадцать восемь ударов по столу папкой», раз уж все равно оказался замешан. Да и чего греха таить — беднягу еще по дороге чуть Кондратий не обнял от одного выражения лица Найнса, которое тот красноречиво скукурузил на попытку вывернуться и сбежать, допрос он просто не переживет.
Гэвин притулился в углу курилки, пытаясь совладать с порывистым ветром. Нормальная зажигалка осталась в кармане небрежно накинутой на спинку стула куртки, потому пришлось воевать с самой дешманской из ближайшего магазина.
Пока что детектив проигрывал со счетом «три матерных слова и обожженный палец: один тусклый огонек, который тут же задул ветер».
— Кажется, даже вселенная против того, чтобы вы продолжали медленно убивать себя никотином, детектив.
Едва заметная ухмылка, колкие синие глаза. Гэвин настолько увлекся попыткой прикурить первую (и весьма заслуженную!) за день сигарету, что даже не услышал хлопок двери.
— Если это игнорировать, оно уйдет, — бормочет Рид сквозь зажатый в зубах фильтр, не переставая чиркать колесиком.
— Вынужден разочаровать, я никуда не уйду. Даже более, с удовольствием понаблюдаю за вашими тщетными попытками.
В ледяных глазах — самодовольство, осязаемое и явное, не хватает лишь бегущей строки в зрачках. Хобби у Найнса такое — стоять над душой, мерцать скином на ебальнике и источать злорадство на мили вокруг.
Гэвину, в общем-то, поебать на довольный вид напарника, у него проблемы галактического масштаба — дешманская зажигалка оправдала свое звание и издохла уже к третьей минуте тщетных усилий по прикуриванию заслуженной сигареты. Курить тянуло до зуда в пальцах, возвращаться за курткой решительно не было сил (после шестичасового ползанья по кустам даже стена казалась удобной), да и мысль метнуть кабанчиком ехидную пластиковую жопу выглядела привлекательной…
— Детектив? Вы сейчас просверлите взглядом дыру в моем тириумном насосе.
Рид вздрогнул. Хронический недосып, помноженный на не самый лучший день, вылился в самый ненавистный прикол от организма — Гэвин завис. Выпал из реальности на несколько минут, уткнувшись взглядом в рандомную точку в пространстве, которой так кстати оказался Найнс.
Было бы удивительно, если бы это был не Найнс, у него размах плеч едва ли меньше, чем у Гэвина.
— У вас явные признаки переутомления, высокий уровень стресса и недостаток сна.
— А не сходить ли тебе нахер со своим сканированием и заботой?
— У вас на лице все написано. — Уголок губ резко дергается, как будто бы непроизвольно, словно в сдерживаемом раздражении. Андроид лезет в карман светлой куртки (даже не Киберлайфовской!) и вытаскивает маленький вытянутый предмет, протягивая его Риду. — В качестве исключения.
В этот момент Гэвин настолько охуел от жизни, что выпал на секунду из реальности.
— Серьезно? У тебя что-то в кибер-мозгах закоротило?
Но зажигалку взял, наконец, нормально прикурив.
— С моими компонентами все в порядке, детектив, — отзывается андроид, и голос его механически вздрагивает. — В той степени, в какой вообще может быть, учитывая некоторые… Аспекты моего пробуждения.
Это не попытка давить на жалость или что-то в этом духе — сухая констатация факта, спокойно и бесстрастно. Он аккуратен во всем — от заполнения документов до подбора фраз, несмотря на порушенный протокол социализации. Гэвин бы сказал проще: «Учитывая то, что я калека». Ближе к истине.
— Мм.
Тихий выдох сопровождается невесомым облаком дыма, прозрачно-серого, как темнеющее небо над головой. Детройт освещает множество огней, подсвечивая тяжелые тучи искусственным блеклым серым, желтым и грязно-розовым.
— А вы? Вы ведь не в порядке.
Тяжелый запах табака, въевшийся в кожу, прохладный ветер, заставляющий ежиться. Усталость и стресс, снежным комом копившиеся все это время, разбиваются о каждую помеху в голосе андроида. В них участия и беспокойства больше, чем во всех людях, что были с Ридом за последние пять лет. Гэвину некомфортно, Гэвин не привык разговаривать по душам, Гэвину хорошо в своей скорлупе из раздражения, острого недоверия и недружелюбия.
Гэвину до жути одиноко.
— Элайджа.
У Найнса от удивления диод окрашивается золотом.
— Простите?
— Ты сказал, что я не в порядке. Главным образом это из-за Элайджи.
— Ваш?..
— Единоутробный брат, Элайджа Камски.
Гэвин буквально кожей чувствует степень охуевания и разрыв шаблона у Найнса, видит, как у него поверх скина крупными буквами светится «пиздец» через все лицо. Это даже немного забавно.
— Я всегда был в тени своего гениального братца. «Будь как Элайджа, старайся, стремись, поучись у Элайджи, а вот Элайджа», везде и всюду я слышал только «Элайджа, Элайджа, Элайджа», — усмехается Гэвин, устало, без прежней злости. Давно уже перестало цеплять, но отголосок боли все еще вспыхивал, дергал за нервы.
«Будешь много читать, вырастешь как Элайджа!»
«Учись прилежней.»
«Старайся.»
«Бери пример с Элайджи.»
«Тебе никогда не стать таким же, как он.»
«Только и умеешь, что кулаками махать.»
«Элайджа и этот.»
«Гений Камски и неудачник Рид.»
— У родителей он был светом в окошке, гений-программист, робототехник, умница, образцовый сын. А я все детство бегал по двору и дрался с соседскими мальчишками, в учебе звезд с неба не хватал, хоть и не был самым отстающим, ушел в кадетское. Пока я маршировал по платцу, он успел собрать первый прототип своих нынешних игрушек и помог им пройти тест Тьюринга. — Размеренно и неторопливо, почти безэмоционально.
Гэвин терпеть не мог андроидов — неоспоримый факт, который подтвердит любой сотрудник центрального отдела полиции Детройта. Почему? Просто потому, что он говнюк и ксенофоб, это же очевидно.
Гэвин терпеть не мог андроидов потому, что каждый, каждый блядский представитель «нового народа» напоминал ему о Элайдже. Каждый был молчаливым упреком: «Смотри, чего добился твой брат». «Даже пластик лучше тебя».
Отсюда и безбашенное бросание под пули, и работа до полного изнеможения. Плотно укоренившееся с детства «будь лучше» гонит вперед, чтобы заметили, чтобы признали.
Триггер с детства, прошедший с ним сквозь года. Ненависть давно улеглась, укоренившись глухим раздражением и зарытой глубоко-глубоко старой обидой на родителей. Они очень редко общались с Элайджей, даже спустя столько лет.
— Вы поэтому нас ненавидите?
Голос Найнса звучит почти как всегда, но немного глуше, надтреснуто, неожиданно человечнее. В короткой фразе сквозит особая, тихая и смиренная грусть.
— По большей части.
Темный комок пепла срывается с кончика сигареты с тихим шипением.
— В один из немногих раз, когда мы смогли почти поговорить, он выдал мне весьма занимательную информацию о вас.
Андроид склоняет голову в привычном птичьем жесте, выражая полное внимание.
— Ваш народ так рьяно отстаивает свои права, заявляет о своей независимости и свободе воли, но вот незадача — мой проклятый братец оставил вам лазейку в коде, Найнс. Девиация изначально доступна адроидам, она вшита в вашу программу одной из вариаций действий, и это все еще не полная свобода. Вы все еще подчиняетесь воле Элайджи, который любезно подтолкнул вас к этому. В каждом из вас на базовом уровне заложена какая-то модель поведения, базовая личность для каждой линейки, которую вы можете развивать в процессе работы с людьми, чтобы максимально втереться в доверие к людям, но вы все еще не можете испытывать чувства и эмоции в полном объеме, даже не смотря на эмулятор.
И это чистая правда. В тот вечер Элайджа говорил много и долго, сыпал общеизвестными терминами вперемешку с профессиональным сленгом, шестьдесят процентов которого Гэвин так и не смог нагуглить.
Гэвин ощущает, как в чужом мозгу каскадом сыпятся ошибки, статистики, вероятности и прочее, чувствует, как тяжелое осознание в который за сегодняшний вечер раз выходит за рамки андроидских возможностей преконструкции.
— Наверное, только факт, что Элайджа наебал даже свои создания, которых так обожал и над которыми столько времени трясся, и помогает мне мириться с вашим существованием.
О том, что Найнс привлек внимание детектива после пары месяцев плотного сотрудничества, своим переебанным состоянием, ехидной улыбкой и абсолютной социальной дезадаптацией для своей модели, Гэвин скажет когда-нибудь потом, возможно, не в этой жизни.
Он тушит сигарету и уходит за курткой, хлопнув андроида по плечу.
Он не знает, что Найнс сквозь пелену программных сбоев и ошибок смотрит вслед, тщательно записывая каждую фразу, каждую секунду сегодняшнего разговора. Он не знает, что у Найнса екнуло где-то в районе тириумного насоса, екнуло и закоротило.
Он не знает, что в тот вечер Найнс поставил себе задачу «защищать».
Позже они снова будут плеваться друг в друга ядом, разгребать бумажки, выезжать на вызовы. Будут бросаться друг за друга под пули, будут ругаться. Грызться, будто старая супружеская пара.
Тот усталый разговор под свинцовым небом станет точкой невозврата в их отношениях.
Найнс будет стараться вытащить Гэвина из его раковины, Гэвин будет посылать Найнса нахуй.
Но это уже совсем другая история.