Вождь

Иккинг всегда знал, что однажды он станет вождём. Это было предрешено с момента его рождения, как бы ему не хотелось этого отрицать. Это он видел в гордом взгляде отца и его наставлениях, в ожидающих чего-то глазах соплеменников, в шумных подколках друзей и мягких, уверенных словах любимой невесты. Он знал, что однажды станет вождём, примет в свои руки бразды правления. Но он никогда и представить не мог, что это случится так.

Стоя на коленях посреди обломков льда и покореженного металла, чувствуя на себя взгляды побитых тяжким боем людей, он надеется, что все это просто дурной сон. Но старческие руки продолжают уверенно очерчивать на его лбу знаки власти. Иккинг становится вождём.

Все должно было быть не так.

Он улыбается неуверенно, едва кивает головой, приветствуя свой народ. Встречают его бодро и радостно, как и полагает в подобный момент. Но Иккинг знает, что стоит только разойтись этому малому празднеству и в домах пронесутся горестные вздохи, скорбь и сожаления.

И сам он тоже не станет исключением.

Иккинг переступает порог своего дома медленно, неуверенно. Все вокруг кажется ему чертовски знакомым и чуждым. Привычные с детства стены, старое отцовское кресло, его оружие на деревянных полках и забытая по утру кружка медовухи. Секундная мысль о том, что теперь все эти вещи остались бесхозными кажется ему слишком неправильной.

Всего пару часов он слушал его наставления. Всего пару часов назад он сбегал от серьёзных папашиных разговоров о долге и управлении деревней. Всего пару часов назад его руки пустили горящую стрелу в погребальный челнок родного отца.

Папы не было на его сегодняшней спешной церемонии. И не будет его больше на советах, собраниях, боях и пиршествах. Папы не будет на его свадьбе, не будет его и на церемонии имянаречения его детей, он никогда не увидит своих внуков.

Его папы больше не будет.

Только бы не закричать от бессилия

Иккингу становится проще, когда темнота, словно одеяло окутывает его с головы до пят. В его комнате царит давно привычный хаос из карт и прибитых к стене чертежей, заброшенных инструментов и книг, зарисовок драконов и прочего хлама. Он не без усмешки думает, что в его душе творится похожая буря. Только вот раньше это звучало куда романтичней.

Иккинг совсем не удивляется, когда слышит как тихо поскрипывают деревянные ступеньки и петли дверей. Свет на мгновение освещает комнату и тут же гаснет. Астрид. Она молча скидывает меховые сапоги и ложится рядом, забираясь под теплое одеяло. Её голубые глаза смотрят на него обеспокоенно, но у него нет сил изображать из себя хоть что-то и он молча утыкается носом в объятья невесты, принимает её утешения. Астрид прижимается к нему в ответ и едва слышимо всхлипывает. Ей тоже больно.

«Вождь защищает свой народ!»

Он знает, что отныне этот долг на его плечах. Теперь он должен быть тем, кто защитит от Олух от всех неприязней, поведет за собой людей, стерев соленые слезы с их лиц. Теперь он должен быть вождем вместо отца.

Но все это — завтра.

Сейчас же Иккинг хватает ртом воздух в беззвучных рыдания, задыхается от собственного бессилия, пока руки его невесты поглаживают его по спине. Её тихий, успокаивающий шёпот тонет в его волосах, он не разбирает слов, но все равно благодарен.

Завтра вождь встанет как ни в чем не бывало и примется за заботы деревни. Он будет разбирать жалобы и ледяные завалы, освобождать драконов, чинить дома и амбары, выступать на советах и отзываться на непривычный титул, не оглядываясь в поисках кого-то другого. Завтра он будет вождём. Но сегодня, здесь и сейчас он просто Иккинг скорбящий по своему отцу и миру, что скоро вновь погрязнет в войне.