Диппер ласково треплет мягкие неестественно желтые волосы, слыша в ответ довольное хихиканье. От этих тихих смешков электричество проходит по пальцам, а внутри то теплеет, то стягивает все тугим узлом.
У нее под руками — одно из чудовищных порождений вселенной, неудачная попытка в могущественного бога, покоритель галактик и просто сумасшедший. У нее на лбу — проклятие из его родных мест, своеобразная метка, красная нить, за которую требуется иногда дергать, чтобы обиженный жизнью демон не разбушевался в край.
Диппер должна быть рада — каждая девчонка мечтает о том самом сверхъестественном бойфренде, который весь из себя такой загадочный, верный, всесильный и немножко безумный. С виду идеальный типаж, подходящий по всем параметрам парня мечты Мейбл.
И Диппер и правда рада, но отчего то на душе кошки скребут каждый раз, как Билл материализуется рядом. Наверное от того, что он совсем не немного безумен и совсем не такой благородный, какими обычно бывают представители его расы в подростковых сериалах и фильмах. То что он верный — без сомнений, хотя его верность граничит с одержимостью и неадекватным желанием оградить от всего мира.
Эмоции Билла хлещут через край и грозятся уничтожить все в радиусе планеты вокруг него. От злости лопаются стекла, внутренности неудачливых прохожих выходят через рот, земля трясется и стонет. От грусти льют кислотные дожди и появляются озоновые дыры; от радости и похоти почву перекручивает вверх дном, таят ледники, а солнце, кажется, становится на несколько миллиардов километров ближе к земле.
Билл сам как солнце — раскаленное, жадное, опасное солнце. От его голоса и прикосновений тело пронзает электрический разряд и дышать становится труднее.
Диппер правда рада, что связана с ним. Так рада, что рыдает в истерике после очередного сломанного позвоночника у одного из ее друзей. Так рада, что кричит от боли, когда острые клыки кусают нежную кожу, пальцы сжимают тонкую шею, а чужая нечеловеческая энергия бьет прямо в мозг, заставляя дергаться и задыхаться в припадке.
Билл — синоним к любой эмоции. Только эмоции проходят, успокаиваются, а он нет. Он сжирает до последнего нерва, виновато зализывает раны, а потом перекручивает, ломает, испепеляет заново по кругу.
Но никогда не насмерть. Потому что Диппер его «любимая», единственная, и без нее будет очень грустно.
Именно это страшное «грустно» заставляет из раза в раз отложить крысиный яд подальше от своих и чужих глаз. Слишком дорого миру может обойтись это невинное «грустно».
Биллу не будет грустно. Он будет зол, ранен в самое сердце, окончательно растоптан и унижен своей матерью вселенной, давшей ему в родственные души простую смертную девчонку. Билл не любит быть униженным, ему самому нравится унижать.
Диппер чуть сильнее сжимает пальцы в волосах, натягивая их, заставляя демона приподнять голову — и радуясь, что «за хорошее поведение» смогла упросить Билла сделать так, что никто, даже он сам, не сможет залезть ей в голову без разрешения — целует его в промеж начавших хмурится бровей. Медленно темнеющий от неподобающей для нее грубости взор тут же светлеет, зрачки перестают быть напряженно-узкими щелочками.
Диппер шепчет «люблю», а сама задумывает величайшее предательство на земле, которое либо освободит ее и мир, либо погубит.
Билл жмурится как довольный лис и позволяет своей наивной девочке думать, что она может его перехитрить.