в коротких волосах нежные руки. осторожно перебирают пряди, гладят по голове. в воздухе запах сладковато-медовый, свежий. цветочный. дышится так легко-легко, это чувство совсем уже позабылось. так много проблем, такая большая ответственность — спасать людей, спасать мир, спасать миры… усталость копится, точно снежный ком, она катится будто с горы и наваливается вся разом, прибивая к полу и не позволяя подняться. усталость сковывает тело, только когда опасности отступают, а таких моментов не было давно и…они представятся точно нескоро.
андрей открывает глаза. все плывет и взгляд фокусируется медленно, цветные пятна превращаются в цельную картинку.
её улыбка мягкая. такая спокойная. в синих глазах нежная прохлада. она смотрит на него с такой любовью, которую он, кажется, не чувствовал никогда в жизни. он смотрит на неё и в груди его будто расцветает. внутри живет весна, пока она рядом.
под её пальцами искорки зеленые. её руки танцуют в воздухе плавно, осторожно, уверенно, и вокруг расползаются лианы и на них распускаются розовые бутоны. она улыбается и вдыхает глубоко, наслаждаясь сладковатым запахом.
он так влюблен. кажется, с самого дня их встречи он влюблен в неё. рядом с ней он влюблен и в жизнь. а когда её рядом нет, то и жизнь ему не нужна.
у них за плечами нету ни огня, ни медных труб, зато много, очень много смертей и много живой воды. непростительно много боли. боль это то, что заполняет их жизни до краев — она пронизывает их, связывает, заставляет идти дальше, ведь теперь они точно знают, что в награду за эту такую сильную боль они получат покой. теперь они это знают.
она касается его щеки теплой ладонью. гладит по скуле и улыбается еще мягче.
— поспал?
её голос тихий, мелодичный, такой знакомый и родной. она говорит так, как не поет ни один человек ни в одной их вселенных. звук её голоса добирается до самого сердца и касается его так же нежно, как ощущаются её объятия.
он кивает. снова смотрит ей в глаза. любуется. она красивая, точно богиня. она красивее любой богини красоты — она богиня жизни. сила, дарованная ей не сделала её лучше, нет, она всегда была такой — полной жизни, сияющей изнутри. её любовь всегда обнимала всех вокруг, её всегда было так много для человека. она будто была богиней всегда.
нежные пальцы колются о жесткую щетину. она чуть посмеивается и трогает его за подбородок, гладит по торчащим волоскам, смотрит оценивающе.
— тебе бы побриться, андрюшенька.
она улыбается снова, всей ладонью проводит по щеке и кончиками пальцев приглаживает брови.
— успеется…
он отвечает чуть скрипучим ото сна голосом. улыбается ей. она пальцы длинные впутывает в его волосы и разделяет пряди осторожно, чтобы не дергать. он закрывает глаза и растворяется снова в её касаниях. нежности в них больше, чем даже было в материнских. больше, чем нежности в лепестках всех самых хрупких цветов. больше, чем в ласковой кошке. в них нежности столько, сколько в ней любви.
он думает о ней. он думает только о ней. о её руках, о её глазах, её волосах. о её смехе и о том, как она говорит с ним. о её ровном дыхании во сне и о её нежном взгляде по утрам. о её словах, в которых так много смысла, и о её шепотом сказанных признаниях в любви.
о том, как смотрел на её лицо, искаженное страхом. там, в соборе. когда убил её собственными руками, не ведая, что творит. о её блеклых тогда глазах и распахнутых бледных губах. он не думает о том, как было тогда страшно и больно. думает только о том, что она не чувствовала уже ничего.
думает о том, как она, глядя в глаза его чистые, отказывалась уходить с ним из нави. он помнит её лицо тоскливое, грустное, в котором нет больше страха, но есть лишь разочарование и боль, такая необъятная, что он до сих пор иногда вспоминает и не может понять, как вынес это тогда.
она пальцем касается его лба и разглаживает морщинки, появившиеся от болезненных мыслей.
думает о том, как она улыбается. как они слушали божков, сидящих в животных, разгадывали их загадки. о том, как она бегала по новому миру, в который они попали. как колдовала цветы. о том, как она смеялась, поймав в ладони бабочку и как смотрела ей вслед, отпустив. думает о том, как она всегда была сильнее их. о том, что она всегда была лучше него. о том, что он не знает чем её заслужил, но что благодарен, благодарен безумно, что она рядом. думает о ней…
думает о её лице, на котором вдруг вновь много боли.
— ксюша?
открывает глаза и смотрит на неё, улыбающуюся нежно.
— все в порядке, андрей. все позади. я прощаю тебя.
— прощаешь?..
— за собор я и не злилась. я знаю — это был не ты. я прощаю тебя за то, что ты делаешь теперь.
черные полы знакомого плаща. серп. ветер такой сильный. он бьется с кем-то, не разглядеть. он просто знает, что теперь больно.
— что я делаю?..
— ты думаешь, что делаешь все верно. ты хороший, андрей.
гладит его по голове. много зеленых листьев. ветер сильный.
— я не прошу тебя остановиться. я знаю, что уже поздно. я прощаю тебя за то, что ты делаешь. за то, что ты уже сделал.
её лицо, искаженное болью. золотой серп. она рассыпается на множество изумрудного цвета листьев. они по ветру летят. она смотрит в его глаза и едва успевает сквозь боль улыбнуться.
ветер уносит последние листья.
— ты хороший, андрей. ты всегда был героем. ты не виноват в том, что с тобой случилось. ты заслуживаешь покоя.
— о чем ты? что с тобой случилось?
— ты заслуживаешь покоя. мы с тобой обязательно встретимся, андрюшенька.
она касается его лица обеими руками. в глазах её нежных слезы. он их замечает. он понимает.
в груди расползается липкая, тяжелая горечь. сдавливает легкие, не позволяя вдохнуть. её взгляд нежный. её взгляд полный слез. она улыбается тоскливо. горло словно сдавливает тисками.
— я люблю тебя, андрей…
— ксюша…
темнота. андрей вдыхает глубоко. он проснулся, теперь по настоящему проснулся. рука по прежнему отдает холодом — яра. в голове все медленно раскладывается по полкам. ксюша мертва. теперь навсегда. мертва диана, мертв кощей. волк предатель. магистр…пропал. во всем по прежнему виновата лишь магия.
крестовый поход еще не закончен.