поцелуи алые

 на столе валяются обертка от шоколадки и пачка обезболивающего. в душе шумит вода. ах валится на кровать и кладет руки за голову — картинка выстраивается долго, детали не торопятся складываться в ровный пазл.

 в ванной становится тихо.

 ах ждет терпеливо, за день успел по ней соскучиться. думает о том, что она слишком долго. не придает значения. как только слышит, как поворачивается ручка двери в ванную, садится на кровати. ждет, точно верный пес. кажется, еще немного и завиляет хвостом.

 когда она заходит в спальню, губы сами по себе складываются в улыбку и он подходит к ней. целует её щеки, целует её губы. обнимает осторожно. руками лезет под футболку и касается нежной, распаренной кожи. она вздыхает и жмется к нему, оставляя еле заметный поцелуй на его шее. обжигает дыханием.

 им будто бы и не нужны слова. трепетные поцелуи и нежные объятия говорят им многим больше, чем простое «привет, как прошел день?». в осторожных касаниях больше слов, больше чувств, больше, чем можно было бы сказать словами. он целует её в макушку и снова улыбается. ладонями скользит по коже, оглаживая её талию и касаясь ребер. целует снова её губы, напористее, смелее. чувствует, как сердце бьется быстрее.

— эй, эй… — ракшор говорит с придыханием, почти посмеиваясь и чуть отстраняясь. улыбается почти виновато, — потише. если все пойдет дальше, я просто залью тебя кровью…

 она укладывает голову ему на плечо, не видя, как он расплывается в бессильной улыбке, прикрывая глаза.

— а, может, я хочу?

 она чуть смеется, думая, что он шутит. вздыхает мечтательно.

— не смейся, — ах делает полшага назад, чтобы она подняла голову. улыбается и целует её снова. говорит тише, наигранно тише, будто прячась от кого-то, — настоящий пират не боится красного моря.

 подмигивает. ракшор смеется и бьет его в плечо. она краснеет и хочет развернуться, чтобы уйти от разговора, но ах ловит её запястье и целует ладонь осторожно. смотрит испытывающе, моляще почти.

— а если я скажу, что я на самом деле вампир, ты мне поверишь?

 он тянет её на себя и придерживает за талию, чуть наклоняя и целуя в шею.

— я хочу отведать твоей крови!

 смеется. он смеется и она вместе с ним. её волосы пахнут шампунем цветочным. она вся пахнет цветами, она сама будто и есть целый букет. кажется, что её кожа нежнее лепестков розы, белее лилии, что её глаза чище полевых ромашек и волосы мягче жасмина. она сводит с ума. на неё можно смотреть бесконечно, любоваться изгибами тела, изломами бровей, трепетом ресниц. засмотреться на неё и не заметить, как реальность вокруг рушится медленно, по кусочкам.

— перестань, — она краснеет сильнее, — это все смешно, но ты же на самом деле не хочешь, — как будто бы даже расстроенно. едва улыбается.

 ракшор разворачивается и снова хочет уйти, но ах перехватывает её поперек талии и прижимает к себе. сдвигая мокрые волосы с плечей, целует её шею. ладонями снова гуляет по её нежной коже, очерчивая рёбра и кончиками пальцев касаясь груди, заставляя ракшор покрыться мурашками. она вздыхает рвано.

— доверься мне.

 шепотом.

— ты точно…тебе точно…ты уверен, что…

— да, все хорошо, — он целует её шею под самым ухом. ладонью осторожно оглаживает бедра, спускаясь ниже.

— хорошо. только я не…не сверху…

— как скажешь, — он продолжает целовать. она откидывает голову, открывая ему всю шею. она дышит глубоко и краснеет. закрывает глаза и поддаётся его касаниям. её ведет совершенно, неконтролируемо, но она поддается этой слабости и улыбается, ведомая чужими руками.

 ах разворачивает девушку и снова касается губами её губ в трепетном, смелом поцелуе. укладывает её на кровать медленно, осторожно, не переставая целовать. спускается все ниже, обдавая нежностью ключицы. тянет её футболку вверх и снимает, снова припадая к бледной коже. ракшор дышит тяжело и плавится будто под его касаниями. с губ слетают едва слышимые стоны и ах наслаждается ими, словно самой прекрасной в мире музыкой.

 пальцами цепляет её шорты вместе с бельем и она нерешительно поднимает бедра, помогая ему их стянуть. запрокидывает голову и зажмуривает глаза, густо краснея. чувствует поцелуи на груди и вздыхает рвано. его ладони обнимают её бедра и он чуть поглаживает кожу большими пальцами. ах медленно спускается ниже, будто давая ей время. обжигает нежную кожу горячим дыханием и наблюдает, как по ней бегут мурашки. как неровно вздымается её грудь от рваного дыхания и торопящегося сердцебиения.

 его губы касаются гладкого лобка. он смотрит снова наверх, на её лицо, красными щеками, поджатыми губами и тревожным изломом бровей. вздыхает. поднимается и снова оставляет мягкий поцелуй на её плотно стянутых напряжённых губах.

— чш-ш, расслабься.

 целует снова, вдумчивее, ожидая ответа.

— не в первый же раз. все хорошо, мой ангел.

 улыбается и целует её. наконец-то получает ответ. этим обращением её каждый раз из колеи выбивает, одним лишь только словом уносит в эфемерный космос, вытрясая из головы все лишние мысли и каждый раз оставляя лишь «мой ангел». она в поцелуй чуть стонет, чувствуя, как в груди раскатами грома накаляется возбуждение.

 он отстраняется неохотно и снова спускается вниз. поцелуями по рёбрам, заставляя её выдыхать из легких весь воздух, пропуская вдохи. нежными касаниями по бёдрам. пальцами оглаживая нежную кожу и чуть сжимая, оставляя на белоснежном просторе алеющие следы.

 поцелуями снова касается её лобка и движется медленно, не спешит совсем. языком, не торопясь, проходится меж её половых губ. чувствует жар её кожи. чувствует горький и едва металлический привкус. он слышит её рваный вздох и чувствует, как напрягаются её мышцы. ах выдыхает и припадает к ней губами, оглаживая языком клитор и пробираясь внутрь, касаясь нежных стенок и собирая кровь. упиваясь вкусом, выбивающим из колеи. от нового и такого непривычного ощущения срывает крышу. будто бы они делают что то запретное, неприемлемое. это что-то такое простое, лишь одно условие, но оно способно перевернуть их и их ощущения с ног на голову. их тела совершенно честно переполняются тоннами чувств и эмоций, смешанных в одно, отчего им так наивно хочется летать.

 ракшор впутывает пальцы в волосы аха и чуть сжимает. она чувствует, как заходится её сердце, будто бы с каждой секундой все ускоряясь. дышит тяжело и каждый вздох её похож на тихий стон. она жмурится. сгибает ноги в коленях и чувствует, как на бедра ложатся его ладони, снова сжимая сильно и почти больно. это рождает яркий контраст между движениями его языка там — нежными, почти осторожными, приносящими наслаждение, и касаниями его пальцев — жилистых, сильных, хватающих и сжимающих до красных пятен на нежной коже и синяков, что расцветут позднее.

 ах чувствует, что его губы в её крови. чуть отстраняется и улыбается почти животно. целует её бедра и пачкает их, продолжая улыбаться. он снова припадает к её промежности и продолжает, упиваясь будто. из головы вылетают все мысли и он лишь чувствует — чувствует слишком много. чувствует на языке вкус кисловато-горький, горьковато-приторный, незнакомый, интересный, пробуждающий новые ощущения и выбивающий из головы все мысли. чувствует, как под ладонями напрягаются её мышцы. он слышит её сдавленные стоны и хочет простить её не сдерживаться, быть громче, кричать. он так любит её голос, он так хочет слышать его всегда, так хочет слышать его во время того, как он доставляет ей наслаждение. он так хочет слышать, как она кричит, стонет громко от того, как ей приятно. он хочет её слышать.

 ракшор будто бы видит перед глазами искры. она жмурится и выгибается, извивалась бы, точно змея, если бы могла сосредоточиться на движениях. сжимает пальцами одной руки светлые волосы, другой — простынь. дышит глубоко и рвано, кусает губы и стонет. тело будто прошибает электрическими разрядами. все такое знакомое, но будто совершенно новое. она открывает глаза, кажется, лишь на мгновение, но этого хватает, чтобы увидеть хищную ухмылку на губах аха, перепачканных её собственной кровью — этого хватает, чтобы зажмуриться снова и простонать громче, чем она могла от себя ожидать. дрожит…

 внутри вскипает все. она чуть вскидывает бедра, когда он проходится по клитору. он держит её крепко, отдаваясь движениям языка с головой. обжигает её кожу горячим дыханием.

 искры.

 она жмурится и перед глазами только искры. тело вновь и вновь прошибает электрическим разрядом и она выгибается. дрожит. каждой мышцей дрожит будто. он чувствует её хорошо и не останавливается, пока она вздрагивает крупно, поднимая лопатки от кровати. держит её трясущиеся ноги, поглаживая нежную кожу. собирает языком кровь с её половых губ и дышит тяжело. ухмыляется по звериному.

 он поднимается выше и снова зацеловывает её шею, безбожно пачкая белоснежную кожу алыми пятнами. это ощущается за гранью — так неправильно, что даже совершенно то, что так необходимо. в голове пустота. она дышит рвано и, едва ощущая собственное тело, сводит колени.

 приятное опустошение захватывает тело. ракшор дышит глубоко и гладит по голове улыбающегося аха, что улегся рядом. его лицо в её крови. это должно быть неправильно. неприятно. от этого сносит крышу. будто бы шаманский ритуал единения душ — выпить её крови. ощущается, словно космическая буря.

 её белая грудь усыпана бордовыми розами-поцелуями. смазанными. помятыми. по человечески горячими. она, раскрасневшаяся, совершенно бессильная, распластанная на их кровати, выглядит, словно ангел с одной из картин, изображающих рай. ах влюблен в каждый сантиметр её такого идеального в его руках тела. он влюблен до беспамятства в этот взгляд разнеженный, расслабленный. в эти приоткрытые обкусанные алые губы, что так тянет поцеловать. он так влюблен в неё, неземную, космическую, волшебную…влюблен в совершенного ангела, которого держит в своих ладонях.

 он влюблен.