wonderwall

Because maybe

You're gonna be the one that saves me

And after all

You're my wonderwall

Смоля сигареты одну за другой, Сугуру думает о жизни. О том, как, блять, его вообще угораздило связаться с Сатору. Как он вообще умудрился влюбиться в этого, мать его, идиота, не умеющего в разговоры ртом.      

На самом деле, даже искать не нужно ответы на эти вопросы, они риторические, однако ответа на вопрос, как он встречался с Годжо Сатору полгода и не заметил этого, он найти не в состоянии.      Но то, откуда растут корни – брюнет с легкостью может назвать.

***

      Терять сознание – сомнительная херня. Терять сознание из-за удара о землю после крушения здания во время одного из заданий, потому что просто не успел призвать духа, прикрывая собой одного придурка – еще более сомнительная херня. Особенно если просыпаешься в больничной палате с ужасно пикающими мониторами, от которых голова раскалывается еще больше, а желание задушить себя собственными волосами растет в геометрической прогрессии. Особенно если за дверьми палаты ужасный шум, источник которого узнать не составляет особого труда.      

Гето глубоко вздохнул, неприятно поморщившись. Если бы Сёко не уехала на одиночное задание – он бы тут не очутился. Если бы Сатору не начал паниковать во время его отключки (обрывки воспоминаний, состоящих из обеспокоенного голоса и криков кому-то в телефон, невольно били по мозгам) – он бы тут не очутился.      

Голоса за дверью становятся все громче и громче, привлекая к себе внимание не то всей больницы, не то всего города.

– Мы не можем пропустить Вас в палату, вход только для членов семьи или опекунов!

– НО ТАМ МОЙ ПАРЕНЬ! Я БОЮСЬ ЗА ЕГО ЖИЗНЬ, ВЫ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ ОН УМЕР, ТАК И НЕ УЗНАВ, КАК Я ЕГО ЛЮБЛЮ?

– Мы уже говорили, что его жизни ничего не угрожает! Пациенту просто нужен отдых.

– МЫ ПРАКТИЧЕСКИ ПОМОЛВЛЕНЫ, ТАМ МОЙ БУДУЩИЙ ЖЕНИХ, ПОЧЕМУ ВЫ ОТКАЗЫВАЕТЕСЬ ПУСКАТЬ МЕНЯ В ПАЛАТУ?

О, нет. О, блять, нет.       

Два факта из жизни Гето Сугуру на данный момент: первый – он совершенно точно ненавидит Годжо Сатору, второй – задушить себя волосами вовсе не плохая идея.      

Дверь палаты шумно раскрывается и резко захлопывается. Брюнет приоткрывает глаза, смотря на вошедшего долгим взглядом, пока тот подпирает дверь стулом, не давая обеспокоенным медсестрам войти в помещение.

– Я рад, что ты жив, Сугуру! – с улыбкой произносит Годжо, направляясь к кровати.

– Какого черта, Сатору?

– Слишком долго объяснять, – отмахивается блондин, беглым взглядом осматривая парня, а после – открывая защелку на окне и распахивая его на всю. – Мы уходим.

– Пока ты не удостоишь меня объяснениями, я не сдвинусь с места, идиот… О, или вернее сказать – мой парень-идиот?

– Без этого меня бы даже в больничное крыло не пустили! – возмущенно оправдывается Сатору, явно стушевавшись.

– Конечно, не сдвинешься, я понесу тебя, поэтому не сопротивляйся.

– Репетиция свадьбы? Уже? – Гето не может удержаться от колкости, приподняв бровь. – Необычная локация.

– Именно поэтому я надеялся, что ты без сознания, в отключке ты хотя бы не препираешься со мной, – театрально вздохнув, парень вновь повернулся к другу. – В какой-то момент мне показалось, что ты не дышишь, а учитель не отвечал на звонки, поэтому пришлось вызвать скорую. Когда мне соизволили ответить и сообщить, что идея – херня, а ты прибьешь меня, если узнаешь, что оказался в больнице, мне сказали вытащить тебя отсюда и передать в руки школьным медикам. – Ты мог просто подписать бумаги, что я не нуждаюсь в госпитализации!

– Бюрократия – муторно и долго.      

Дверь палаты усиленно задергали в попытках отпереть, заставляя парней прервать спор и переглянуться. – У нас будут проблемы, – подхватывая на руки чужое тело, резюмирует Сатору.

– У тебя будут проблемы, – обреченно поправляет его брюнет, позволяя себе расслабиться в сильных руках.

– Мы – соучастники, Сугуру, – Годжо для большего удобства поправляет руки на чужом теле, сильнее прижимая к себе, закидывая одну ногу на подоконник.

– Я – жертва, а ты – идиот, – брюнет слабо бьет парня по плечу кулаком. – Не могу поверить, что я избрал тебя в качестве моего парня.      

Сатору широко усмехается, забираясь на подоконник с грузом в руках и резко вываливается из окна, звонко смеясь под аккомпанемент чужого мата, невольно отплевываясь от длинных волос у себя во рту.

***

Ладно, Сугуру признает: издевательски называть Годжо «своим парнем» последние полгода – было не лучшей из его идей. Но кто же знал?      

Сложно вспомнить все моменты, когда он издевался над Сатору в присутствии других, припоминая печальный случай в больнице, но признать стоит – палку он перегнул.      

Перегнул с Сёко и «мой любимый парень опять забрал весь твой гель для волос? Искренне соболезную».       

Перегнул с Нанами и «если ты захочешь убить Сатору – я только поддержу тебя во всех начинаниях, я слышал, что при потере бойфренда можно выбить скидку на гроб, я попытаюсь сократить наши расходы».       

Перегнул со случайными людьми, издевательски извиняясь перед ними за действия блондина словами: «Ох, простите меня за моего парня, у него особенности в развитии».      

Ладно, блять, он абсолютно точно перегнул палку своим тонким чувством юмора и желанием припоминать Сатору ту выходку. И он не вправе винить парня за то, что тот не сказал ему, что они встречаются.      Но он вправе винить Годжо за постоянное упоминание его парня, за фразы по типу: «Ах, мой парень самый лучший», от которых приходилось неприятно морщиться и думать, кто вообще повелся на этого придурка (кроме него).

***

Когда Сугуру зовет Годжо своим парнем – мозг отключается напрочь, покидает планету под хит-парад самых гейских песен всех времен и народов. Но сам Сатору в принципе… доволен? Ладно, все его нутро едва ли не ликует, сворачиваясь клубочком жара в районе груди, своим мурчанием опаляя органы.      

Из услужливо одолженной у Сёко манги парень знал – не обязательно произносить вслух те фразы, что обозначают какое-либо начало отношений, достаточно просто желания быть рядом и какого-то очевидного влечения. И своими словами Сугуру лишь подтвердил их статус, заставляя вновь и вновь улыбаться самодовольной улыбкой из разряда «видите этого шикарного парня? Мой».      

Отсутствие поцелуев и секса (характерных для парочек вещей, как показал анализ манги) ни сколько не напрягало Сатору, просто, видимо, Сугуру еще не готов к подобному, учитывая весь его пережитый кризис на втором курсе, а сам блондин готов на все, лишь бы Сугуру было комфортно рядом с ним, лишь бы тот улыбался и называл Годжо своим парнем. (К слову, о важности комфорта он узнал из манги и кучи статей в Интернете)      

Фильм, который они смотрят – откровенная нудятина с тупым главным героем, но Сатору не возмущается, будучи хорошим мальчиком, он сидит смирно, наслаждаясь компанией Гето и их соприкасающимися плечами.

– Сугуру, – с напускной сосредоточенностью смотря в экран, решается Годжо.

– М-м?

– Можно взять тебя за руку? – голос даже не выдает волнение, Сатору почти ликует своему умению контролировать эмоции.

– О, – брови брюнета резко поднимаются в удивлении, он выглядит действительно растерянным, Сатору почти ненавидит себя чуть больше.

– А парень ревновать не будет?      

От сердца резко отлегает. Облегченный вздох мешается со смешком – наконец-то он привил Сугуру чувство юмора.      

Бледная ладонь находит чужую, накрывая и легко поглаживая, обводя пальцами костяшки. Брюнет что-то невнятно бормочет, но переворачивает руку, позволяя сцепить их пальцы в замок, едва уловимо краснея ушами.      

Так проходит остаток фильма, во время которого ни один не произносит и слова, наслаждаясь новыми ощущениями.

***

Если бы Сугуру узнал раньше, что нападкам Сатору подверглась вся сёдзе-ай и сёнен-ай манга Сёко, он бы непременно задался вопросом, что за херь творится в голове парня, сразу выведя его на чистую воду. Но он не знал. К своему стыду. Как и не знал, что они в отношениях.      

В голове не укладывается – он, блять, пропустил первые полгода их отношений, потому что не знал о них.      

Против ли Сугуру этих самых отношений с ужасно-прекрасным-тупым Годжо, от которого у него спирает дыхание напрочь еще с первого курса? Категорично нет. Против ли того, что Сатору – полный придурок, не умеющий в нормальные разговоры через рот? Да.      

В сложившейся ситуации Гето больше всего бесит факт того, что их дружба имеет настолько романтический подтекст, что все рамки самого определения стираются напрочь, выводя на руинах границ зыбкое, но совершенно точное: «отношения».

***

– Давай проведём белый день вместе? – отрываясь от книги, тянет Годжо, косясь на парня. – О... Думаешь?      

Вопрос выбивает из колеи. Сатору в отношениях, очевидно, что он занят, встречаясь с каким-то парнем. Но? Просит провести с ним время в этот день? Должно быть, думается Сугуру, его парень совсем занят, если не может уделить блондину время в день влюбленных. Это... Странно? Встречайся Гето с ним – он бы отдавал Сатору все свое свободное время, а не бросал на произвол судьбы в такой праздник.

– Конечно, – улыбается Годжо, а в груди сладко тянет. – Это будет крутой день, я уверен, я устрою тебе умопомрачительный белый день, всю жизнь будешь помнить.

– Это меня и пугает, – посмеивается Сугуру, игнорируя собственный лёгкий румянец. – Но если это то, чего ты хочешь – я согласен.

– Это то, чего я хочу, – кивает Годжо, смотря прямо в глаза своим невозможным взглядом.

Гето тяжело. Гето пиздец тяжело, но он выдерживает эти гляделки, слабо щёлкнув друга по лбу.

– За что!?

– Ты слишком невозможный, Сатору.

– Стараюсь для тебя~      

И это действительно прекрасный день. Сенсей освободил от заданий, отпустив учеников на произвол судьбы, поэтому весь день они просто гуляли по улицам, глупо смеясь и ловя на себе косые взгляды из-за Годжо, что смеялся на всю улицу в голос (он был действительно счастливым, из-за чего Гето даже не шипел на него, не просил быть тише, а наслаждался ускользающими моментами).

– Когда придем домой, – Сатору наклоняется к чужому уху, пока они идут среди толпы, – давай посмотрим что-нибудь?

– Я снова вырублюсь первым, – игнорируя табун мурашек, отвечает Сугуру, – и буду пускать на тебя слюни.

– Меня все устраивает, можешь заляпать меня слюнями всего.      

Черт возьми. Этот идиот вовсе не следит за своим языком, потому что? Это безумно смущающая вещь. Это, блять, ужасно смущающая вещь, это не то, что нужно говорить друзьям.

– Ты смутился, – ох, блять. Ох, блять. Конечно же Годжо-смотрите-у-меня-крутые-глаза-Сатору заметил. – Тебя так легко смутить, аха.

– Просто заткнись, – шипит Сугуру, – и лучше подумай молча, что мы будем смотреть.      

Годжо заливисто смеётся, чуть отстраняясь, но берет чужую руку в свою, довольно улыбаясь и действительно замолкая. Гето ненавидит его, ненавидит свою руку в чужой ладони также, как и собственное бешено колотящееся сердце.      

Сатору занят. Напоминает себе Гето. Сатору просто слишком тактильный и не знает границ. Мантрой повторяет себе Гето, крепче сцепив их руки.      

И – о, сюрприз! – Сугуру снова вырубается первым, потому что Сатору поглаживает его волосы, пропуская шелковистые пряди через пальцы. Но брюнет совершенно точно не знает, что когда Сатору почти заснул сам, он поцеловал его в макушку, вдохнув аромат незаслуженно дорогого одеколона с мягкой улыбкой на лице (который сам и подарил).

Уже наутро, проснувшись в хватке чужих рук, Сугуру пытается отползти от парня, на что получает недовольный бубнеж в шею:

– Хочу остаться так на всю жизнь.

– Мы опоздаем на задание, – просто констатирует факт Гето, не предпринимая новых попыток встать.      

Минутная слабость. Не больше.

***

      Анализируя сложившуюся ситуацию, все становится на свои места подобно паззлу на тысячу деталей, из которых должна получиться картина какой-нибудь морской пучины. Однако в их случае паззл собирает слепой шестилетка (что близко к уровню развития Сатору и это совершенно оскорбительно для ребенка), то и дело теряя детали и соединяя неподходящие клеем. Наверное, этот метафорически сложенный ребенком паззл – самый уродливый дубликат картины какого-нибудь Айвазовского, совершенно несуразный с ошметками клея и грязи, но Сугуру отчего-то улыбается: даже в самых уродливых вещах есть свой шарм.      

Гнев угасает, перестает прошибать каждую клеточку тела бушующим пламенем, превращаясь лишь в горсть тлеющих угольков. Это было бы отлично, почти идеально, если бы его место не заняло удушающее смущение, пришедшее с осознанием – все думают, что они с Сатору встречаются. Что, в общем-то, является правдой?

***

      Оставшись после занятий по просьбе сенсея, Гето подозрительно щурится, пытаясь вспомнить все свои промашки за последнее время. Таковых не припоминается, а значит…

– Я бы хотел... – подбирая нужные слова, нарушает тишину учитель. – Обсудить с тобой... Ну... Знаешь... Годжо. Я бы хотел поговорить о нем.

…А значит речь определенно пойдет о Сатору.

– Если он снова что-то сделал, я обещаю, что Сёко будет его держать, пока я бью, – легко ответил брюнет без задних мыслей. – Не волнуйтесь, все прекрасно понимают, что до него доходят только радикальные методы, а Вам запрещено избивать учеников, пусть и выпускников.

– Что? Нет! Он вообще ничего не натворил, – бровь Сугуру ползет к линии роста волос – удивительно. – Что удивительно, согласись.

– Вас беспокоит, что он не наносит вреда школе? Ну, знаете, не запугивает первогодок или не назначает побоища другим школам? Что Вам не приходят письма с просьбой его исключить?

– Мне пришло письмо с просьбой его исключения лишь однажды, год назад, – с укором тянет Яга-сенсей, скрещивая руки на груди.

– И почему вы не прислушались к жалобе?

– Она была от тебя, Гето, – легко смеётся мужчина, вспоминая. – Он съел твои онигири в холодильнике, это не причина для исключения, а личный конфликт.

– Я все ещё негодую, если Вам интересно.

– Да ладно тебе, – морщинки собираются в уголках глаз сенсея, а темные глаза смотрят по-отечески, взгляд соизмерим со взглядом наблюдающего за своими непутевыми – но любимыми – детьми родителя. – Знаешь, я рад, что Годжо стал...

– Менее диким?

– Спасибо, да, – благодарно кивает Яга. – В частности – за это тебе и спасибо, то, как ты влияешь на Сатору – невероятно... Знаешь же сам, когда он только тут появился, он был... Слишком.

– Мягко сказано. Но в чем моя заслуга, сенсей? Я думаю, что он просто повзрослел.

– Он очень сильно изменился, ну, знаешь, из-за тебя... И спасибо тебе за это, я полагаю? Годжо может быть слишком Годжо, он, буду честен, ужасно странный и гиперактивный, но ради тебя становится спокойной версией себя. И... Господи-почему-я-начал-этот-разговор. Спасибо тебе, что ты с ним.

– Я... Простите? – Сугуру несколько раз моргает, он, должно быть, все ещё в отключке после задания. – Вы позвали меня сюда, чтобы поблагодарить за то, что каким-то образом влияю на Сатору?

– Любовь творит чудеса, – согласно кивает мужчина, смеясь, заметив румянец на чужом лице. – О, да ладно, Сугуру, я же не слепой, а от вас так и разит гормонами. – Это не-

– Вся школа не слепая, так что, пожалуй, я должен сказать спасибо, что заботишься о Годжо.

– Я уверен, возникло недопонимание, – пытается оправдаться Гето, нервно заламывая свои пальцы. – Мы не... Вообще не... То есть…

– Если хотите держать в тайне – ваше право, – задумчиво кивает Яга, – это не то, чего нужно стыдиться, ты же знаешь. В прочем, это не отменяет того, что я тебе благодарен.

– Это... Вы все...

– Ох, ну и смутил я тебя, парень! – весело смеётся учитель, вставая со своего места и похлопывая ученика по плечу. – Ладно, не буду отвлекать тебя больше, отдыхай после задания, ты хорошо потрудился.      

Сугуру закрыл лицо ладонями, оставшись и дальше сидеть в пустом классе. Ему хочется убить себя (Сатору) от происходящего непонимания ситуации. Случайная мысль невольно закралась в голову – возможно ли, что в данный момент он умирает от какой-либо проклятой техники, а происходящее лишь предсмертная агония, которая рано или поздно закончится?

– Ты мрачнее тучи, – констатирует знакомый голос, заставляя растопырить прикрывающие глаза пальцы и устало покоситься на вход в класс, – тебе бы отдохнуть после задания.      

Сугуру вовремя прикусывает себя за щеку, сдерживая срывающуюся с языка остроту, срывать свое недовольство на кохае – последнее, чего он хочет.      

Отняв руки от лица и глубоко вздохнув, возвращая себе остатки рассудка и критического мышления, брюнет вымученно улыбается парню:

– Думаю, ты прав, Хайбара, – лицо младшего озаряет искренняя улыбка, заставляя Сугуру мысленно хмыкнуть – до мозга костей доброжелательный малый даже после всех приключившихся с ним событий. – Спасибо за беспокойство.      

Уже идя до жилых комнат, успешно отказавшись от навязчивой заботы Юу, Сугуру не мог перестать прокручивать в голове диалог с учителем, каждый раз все больше хмурясь. Дойдя до своей комнаты и открывая дверь, он мысленно сделал пометку – прогулка заняла целых четыре повтора их разговора. Поэтому возникший сбоку силуэт заставляет четырехнуться и едва ли не встать в боевую стойку, но вовремя себя одергивает, узнавая исходящую от друга ауру.

– Хэй! Не хочешь…      

Сугуру даже не оборачивается на Годжо – стремительно шагает в свою комнату и быстро захлопывает за собой дверь, не произнося и слова. Поступил ли он плохо? Да. Будет ли в дальнейшем испытывать угрызения совести за то, что бесцеремонно едва ли не пришиб Сатору дверью? Возможно.      

Сил хватило на то, чтобы упасть на пол возле кровати и прислониться с ней спиной – только зайдя в комнату он в полной мере осознал, насколько вымотался, а мозговой штурм происходящего лишь обострил без того накатывающую усталость. Да. Он просто устал. Завтра он выспится и посмеется над недопониманием, а после в своей манере извинится перед Годжо за сегодняшнюю грубость, ловко переведя тему со своего состояния на что-либо нейтральное. Именно так.      

Громкий стук чего-то о пол заставляет мигом повернуть голову к открытому окну. Лежащий на полу Сатору, очевидно упавший с подоконника, в обычный день повысил бы шкалу агрессии Сугуру до максимального значения в рекордные сроки.      

Признаться, выкинуть Годжо туда, откуда залез – было лишь второй мыслью. Первой – что-то бессознательное на уровне уже выработавшегося инстинкта, неподдающееся рационализму умиротворение от чужого присутствия при критической отметке собственного состояния.      

Безэмоционально, уже не удивляясь, просто констатируя факт, Сугуру произносит:

– Ты залез через окно.

– Ага.      

Откинув голову на поверхность кровати, брюнет прикрывает глаза, чувствуя, как неуверенно Сатору на коленях ползет к нему ближе, усаживаясь рядом, ничего более не говоря. Удивительно, как при всей своей болтливости он мог идеально чувствовать моменты, когда слова не представляют никакой ценности. Ужасно говорливый Годжо Сатору чувствовал тишину лучше кого-либо – это стало открытием какое-то время назад.      

Глупость своего действия Сугуру осознал сполна, испытав облегчение от чужого присутствия – следовало просто сказать, что в голове бардак, Сатору непременно переключился бы со своего обычного клоунского режима, обнажив далеко запрятанные способности к эмпатии.

– Обними меня, – шепчет брюнет, раскрыв глаза и уставившись тяжелым взглядом в потолок.      

Годжо ничего на это не говорит, лишь кивает сам себе, сосредоточенно посмотрев на парня, аккуратно обнимая за плечи, ненавязчиво прижимая ближе к себе и нежным касанием укладывая голову на свое плечо.      

Почувствовав себя в безопасности, Сугуру все-таки произносит:

– Состояние такое, что я хочу совершить геноцид.

– Я всегда поддержу тебя в твоих начинаниях, – тон у блондина веселый, но отчего-то кажется, что он действительно серьезен в своей фразе. – Станем преступниками вместе, будем как Сид и Нэнси. Бонни и Клайд. Сатору и Сугуру.

– Тебя я бы убил первым, – не сдерживаясь фырчит Сугуру, прикрывая глаза.      

Молчание. Гето каждой клеточкой тела ощущает активный мыслительный процесс Годжо, как он пытается подобрать фразу, размышляя, стоит ли лезть в уточнение происходящего.

– Я снова что-то сделал? – предпринимает попытку блондин. – Если да, то только скажи, я разберусь сам с собой за твою честь.

– Ты ничего не сделал, – а вздох выходит слишком обречённым. – Ну, если не считать, что родился-

– Это звучит слишком жестоко.

– ...родился таким, блять, ахуенным, – продолжает Гето, не обращая внимания на сказанную фразу, потому что чувствует острую необходимость высказаться впервые за все их знакомство. – Как можно быть таким? Это вообще возможно? Люди не должны быть такими.

– Я ценю твои комплименты, не подумай, но почему ты звучишь так сломлено, Сугуру? – шепчет блондин, прижимаясь щекой к мягким волосам. – Не хочешь поговорить?   

Предложение поговорить отчего-то отрезвляет.

– Давай просто посидим в тишине.      

По правде говоря, невыносимо хотелось поговорить. Устроить часовой монолог на тему, как сильно он ненавидит свою влюбленность в Годжо Сатору и одновременно благодарен этим чувствам. Но последствия могут быть необратимыми – победа разума над сердцем каждый раз давалась ему с трудом, он и без того сказал лишнего. Видимо, Сатору интерпретировал открытое предложение помолчать по-своему, до безумия искренне произнося:

– Я могу уйти, если мешаю. Прости, что вломился, ты не обязан терпеть мою компанию, да и вообще…

– Если ты сейчас встанешь, то я действительно начну геноцид с тебя.      

Годжо тихо рассмеялся, вызывая слабую улыбку, а потом крепче прижал к себе, пряча улыбку в чужой макушке.

***      

Оглядываясь на произошедшее, многое становится ясно. Удивительно, блять, правда?      

Отношения между ними верно интерпретировали абсолютно все, кроме самого Сугуру. И ладно бы кто-то не слишком близкий сделал поспешные выводы, наблюдая издалека за мимолетными прикосновениями, случайно брошенными фразами или долгими переглядками, суть которых могли понять только сами Сатору и Сугуру. Но Яга-сенсей? Нанами? Хайбара? Сёко?..      

Последняя и вовсе стала личным палачом для Сугуру, выстрелив контрольный в голову во время утреннего разговора.

***

      Комната Иэйри располагалась в другом конце коридора за десяток комнат от Годжо и Гето, хотя изначально они жили рядом, однако после первого же поползновения Сатору через вентиляцию в ее комнату (сам Годжо аргументировал это тем, что он полз в комнату Сугуру, но случайно переполз нужную решетку) – заставила руководство выдать ей более отдаленную комнату, совместно с Сугуру предусмотрительно запаяв вентиляционную решетку в комнате блондина.   

Усмехнувшись своим мыслям, Гето учтиво постучал в нужную дверь, искренне надеясь, что его не прогонят за столь ранний визит в выходной.

– Оставь надежду, всяк сюда входящий, – мрачно протянули из-за двери прежде, чем открыть.

– Не время цитировать Данте, – усмешка на губах парня стала еще шире – по крайней мере, он не разбудил подругу.

– Не время вламываться в чужую комнату утром, – распахнув дверь и скрестив руки на груди, Сёко уставилась тяжелым взглядом на собеседника, подперев собой косяк. – Сеансы психотерапии только по будним дням.

– Это быстро!

– Ладно, – глубоко вздохнув и некоторое время посверлив Сугуру взглядом, брюнетка смягчилась, отходя со входа и кивком приглашая внутрь.

– Валяй.      

Краткий пересказ диалога с учителем заставил Гето слабо покраснеть, а Иэйри, свернувшуюся калачиком на собственной кровати, несдержанно хмыкнуть, позволяя ухмылке расцвести на ее губах.

– Вау, – девушка подперла щеку кулаком, насмешливо смотря на друга. – Это даже лучше, чем разговор про две тычинки, хах.

– Помой свой рот с мылом, – миролюбиво посоветовал брюнет, сидя на заботливо предоставленном хозяйкой полу. – Объясни мне.

– Что? – Сёко нахмурилась, но ухмылка не пропала с ее лица – это выражение совершенно точно не к добру. – Все–таки нужен разговор про две тычинки? Извиняй, Гето, почти всю мангу у меня отобрал Годжо, решив устроить себе личное сексуальное просвещение.

– Прости? – сказанное заставило вскинуть брови, сосредоточенно уставившись на подругу в попытках понять – своеобразный юмор или действительно очередное предзнаменование апокалипсиса в лице Годжо Сатору? – На кой черт ему это?

– Говорю же – методички для саморазвития, – Иэйри слабо рассмеялась со своей же шутки. – Пришел ко мне, наверное, с полгода назад, спасибо, что не через вентиляцию, и потребовал всю имеющуюся романтическую мангу. Сказал, что хочет понять суть отношений.      

Это настолько в духе Сатору, что даже страшно. Невольно Сугуру потянулся к собственным волосам, нервно их перебирая, слегка оттягивая – фразеологизм «рвать на голове волосы» он понял только благодаря другу. Все постепенно становилось на свои места.

– Да ладно тебе, Сугуру, – ободряюще улыбнулась Сёко, сев на кровати, чтобы ободряюще похлопать парня по плечу, – это всего лишь манга, тем более он для тебя так старается.

– Для меня?

– Хочет быть лучшим во всем, забыл? Лучшим студентом, лучшим шаманом, лучшим парнем.

– Это… – отпираться сил не было, невольно прокрутив в голове все события, Сугуру думает, что отпираться даже глупо.

– Это имеет смысл.

– Годжо тот еще прохвост, иногда я хочу ему вмазать, – девушка раскинула руки в стороны, упав обратно на кровать в позе звезды, нечитаемо уставившись в потолок. – Но он становится покладистым щенком, когда дело касается тебя.

– На втором курсе ты ему надрала задницу, – игнорируя последнюю часть предложения, лишь розовея ушами, Сугуру отчего-то улыбается – воспоминания, как Сатору вопил на всю школу от ударов Иэйри, были еще свежи.

– Мы были нужны тебе, Сугуру, – прикрыв глаза, Сёко улыбается меланхолично, Сугуру понимает: у них не было табу на разговоры о минувших днях и пережитой брюнетом депрессии с нелицеприятным дополнением в лице дереализации, однако о пережитом никто не хотел говорить, прекрасно понимая масштабы возможной катастрофы. – Он был нужен тебе. Даже не отпирайся. А я просто указала Сатору, что защищать ему нужно тебя от самого тебя, а не от возможных поехавших магов.      

Сугуру замолчал, обдумывая. Смерть Рико и критическое ранение Хайбары наложили свой отпечаток на таящиеся в самом естестве мысли, позволяя им вырваться наружу, охватить разум, стать движущей силой, активно толкая парня в самую бездну без возможности вырваться. Захлебываясь в собственных мыслях и падая в темноту, твердой хваткой из пучины начала доставать его вернувшаяся с задания Сёко, упрямо вцепившись ногтями, не отпуская, сначала проведя долгий односторонний разговор, потом сообщив о стабилизирующемся состоянии кохая, а после, с криками и звуками великого побоища, оторвала Сатору от тренировок, приволоча его в чужую комнату. А дальше уже сам Сатору вцепился мертвецкой хваткой, не отходя и не позволяя вырваться, говоря-извиняясь-проговаривая.    

Гето смотрит на подругу с блеском в глазах и искренней улыбкой, в который раз произнося:

– Спасибо.

– Само собой, – лениво отмахивается Сёко, но Сугуру знает – показательное.

– Я…

– Да, можешь идти, – кутаясь в одеяло, девушка хлопает глазами.

– А…

– Сигареты на тумбочке у двери, – разворачиваясь к стене, чтобы скрыть улыбку, бубнит она.

***

      Сказанное Сёко – контрольный в голову, личное восьмибалльное, однако на месте треснувшей картины мира, где краска совсем облезла, виднеются начертания другой картины, более понятной и прорисованной, нужно лишь старую краску отколупать с осознанием, что все, что было видно до этого момента – жалкое перекрытие истинного искусства.      

Годжо Сатору – не умеющий в нормальную коммуникацию с людьми идиот. Гето Сугуру – идиот, не умеющий видеть то, что у него прямо перед глазами. Он может сколько угодно говорить о ненормальности Сатору, девиантности, клоунизме и хроническом идиотизме, однако, вне зависимости от слов, истиной является то, что они друг друга стоят.      

Шаг. Два. Десять. Сколько идти от заброшенной детской площадки у школы до комнаты Сатору – сказать сложно, погруженный в свои мысли Гето стремительно шагает в нужном направлении, не глядя по сторонам – маршрут проложен телом по памяти, ведь в голове ни единой связной мысли.      

Переглядки во время заданий и долгие объятия после. Держания за руки. Улыбки украдкой. Сугуру хочет счастливо рассмеяться – у всего есть смысл, понятный лишь им двоим.      

До этого момента он словно не позволял себе чувствовать себя влюбленным – едва ли не держал свое сердце в стальной хватке, не позволяя биться лишний раз, а бабочки в животе уже давно подверглись тщательной дезинфекции. До этого момента он просто запрещал себе что–то чувствовать по отношению к собственноручно сотворённому божеству.      

Парень заносит руку, чтобы постучать в дверь чужой комнаты, но она распахивается раньше, являя миру Сатору в выцветшей домашней футболке и растянутых домашних штанах.

– Почувствовал твое присутствие, – поясняет блондин, неловко взлохматив собственные волосы. – Ну и видок у тебя… Что бы тебе там не наплела Сёко, скажу сразу – в этот раз я не трогал твои онигири, только карри немного! Было вкусно, кстати, не перестаю восхищаться кулинарным мастерством твоей матушки! Она, кстати, мне недавно звонила, спрашивала про тебя.      

Гето давится воздухом. Он, типа, пришел выяснить отношения, желая наконец проговорить вслух все недомолвки, чтобы что? Сатору съел его карри? Его жизнь трагикомедия.

– Ты съел мое карри?

– Нет, – не моргая, врет Годжо. – Но ты бы сильно расстроился, если бы я это сделал?      

Шкала раздражения достигает критической отметки, поэтому, чтобы не устроить перепалку прямо в коридоре, Сугуру глубоко вздыхает и делает большой шаг за порог двери, оказываясь почти вплотную к Сатору, ногой захлопывая дверь и руками сжимая ворот чужой футболки.

– Я изобью тебя однажды, потому что ты меня бесишь, – уткнувшись носом в чужую шею, почти шипит Гето, до побеления костяшек сжимая чужую футболку. – Никто не смеет называть себя идиотом, потому что это слово придумали для тебя, – вопреки словам парень оставляет невесомый поцелуй в шею, внутренне борясь с желанием вцепиться в кожу зубами.

– Твоя гневная речь окончена? – голос звучит крайне удивлённо, брюнет даже отстраняется, чтобы взглянуть в ошеломленное лицо с глупой, чтоб ее, улыбкой.

– Нет, – отрицательно качает головой Сугуру, заглядывая прямо в глаза. – Но даже смотря на то, какой ты невозможный идиот, Сатору, я люблю тебя, что делает меня не меньшим идиотом на этом празднике жизни.      

Для удобства, чтобы прижаться своими губами к чужим, Сугуру вскидывает голову, запечатлевая на приоткрытых губах легкий поцелуй, позволяя себе на пару мгновений забыться в охватывающей тело нежности. Возможно, агрессии в его словах непочатый край, но нежности в прикосновениях куда больше, как и неподдельной искренности – словами он может говорить что-угодно, но физически вряд-ли бы смог взаправду как-то серьезно покалечить Сатору.

– Идиот, – отстранившись, шепчет Сугуру, через силу смотря в глаза напротив.      

Годжо улыбается ещё более довольно с каждым сказанным словом. Так мягко и тепло, искренне до звездочек перед глазами, но в ярком взгляде все еще видно неверие.

– А я тебя, – запоздало шепчет парень, кончиками пальцев касаясь собственных губ. – Но ты... Поцеловал меня?..

– Тебе не понравилось? – уточняет Гето, немного отстраняясь, беспокоясь, что нарушил личные границы.

– Я... Нет. Мне понравилось. Очень понравилось, – блондин перед ним едва ли не плывет, одновременно резко кивая головой так, что трясется все тело; не знай Сугуру его так хорошо – подумал бы, что тот под какими-то веществами. – Так понравилось, что я буду думать об этом ближайшую вечность. Ты не целовал меня. Никогда. И сейчас мой мозг готов улететь на луну, потому что твои губы на моих губах.      

Беспокойство отпускает окончательно, позволяя легкой игривости взять над парнем верх: пальцы обхватывают подбородок, аккуратно наклоняя чужую голову чуть ближе к себе. На губах брюнета расцветает лукавая улыбка:

– А если я поцелую тебя снова?

– Т-ты, – белоснежная кожа покрывается красными пятнами смущения, Сугуру завороженно смотрит, пытается наглядеться, подсознательно зная, что этот идиот в будущем перестанет краснеть от поцелуев и легких провокаций.

– Ты... Уверен? Тебе... Это приятно?.. Ты точно? Хочешь? Этого?

– Сатору, – глубоко вздыхает брюнет, довольно улыбаясь, пока сердце бьётся где-то в горле, – помолчи. Дай мне сделать то, чего я определенно хочу уже три чертовых года.      

А потом целует, положив ладони на чужие щеки, так, чтобы Сатору даже не думал отстраняться, не смел шевелиться, пока Сугуру ему не позволит.