Металлический привкус

— Ты проиграл, Моть, — смеется Глеб.

— Так и знал, что не нужно было с тобой спорить, — чужой голос звучит совсем не расстроенно, скорее наоборот, воодушевлено и хитро.

Это пугает.

— Эй, ты чего удумал?..

— Скоро узнаешь, — Матвей в последний раз заговорщически сверкает карими глазами перед тем как скрыться из виду, оставив Глеба озадачено смотреть на собственные расшнурованные коньки.

В номере тепло и тихо. Единственный включенный светильник едва ли освещает помещение. Глеб решает лишний раз не нарушать эту хрупкую идиллию, оставляет чемодан с вещами у входа, на цыпочках пробираясь к собственной кровати.

— Подожди, не раздевайся, — доносится с соседней кровати. Глеб вздрагивает аккуратно поворачиваясь на звук.

— Я боялся, что ты там голый лежишь, — вырывается у него. 

Матвей в ответ тихонько прыскает, поднимаясь и подходя ближе.

— Не надейся, — шепчет он, поправляя растянутый ворот домашней футболки. Глеб шумно сглатывает, непроизвольно таращась на чужие выпирающие ключицы.

— Пойдем, буду проигрыш отрабатывать, — Мотя аккуратно тянет его за собой в центр комнаты, Глеб послушно тянется, подходя ближе к зеркалу.

— Стой тут, раз уж коньки ты мне не дал снять, буду снимать кое-что другое, — горячее дыхание опаляет шею и легко ерошит волосы, пуская по всему телу табуны мурашек. Чужие горячие руки легко ложатся на плечи, аккуратно оглаживая их поднимаются выше. К шее, обводя легкими движениями выпирающие позвонки. Останавливаются на цепи. Но, кажется, снимать ее вовсе не спешат. Тонкие пальцы легко скользят выше, зарываясь в черные отросшие волосы, а затем спускаются вниз по пояснице, будто гипнотизирую.

 — Что ты?.. — договорит Глебу не дали, чужие пальцы вновь поднялись к шее и легко поддели первую цепь. С тугим замком они справляются легким, будто сотни раз отработанным движением. Первая цепочка легко ложится в подготовленную заранее коробку.

— Отрабатываю, — раздаётся рядом с правым ухом.

Тепло чужих рук возвращается на шею. Длинные пальцы аккуратно разминают натруженные мышцы, легко оттягивая края футболки. Кто бы мог подумать, что от таких незатейливых прикосновений у Глеба натурально начнут подкрашиваться ноги.

Вторая цепочка длиннее, ее легко можно снять через голову, но вместо этого чужие пальцы подцепляет ее, легко накручивая на запястье, чтоб было удобнее найти съехавший замок. Холод металла режет тонкую кожу шеи, заставляя вздрагивать всем телом. Дышать становится тяжело, хотя цепь прилегает неплотно. В отличие от первого замка с этим Матвей возится нарочито долго, будто дразня. Хотя так и есть, в зеркале видна его слегка ехидная улыбка в ответ на искреннее недоумение помутневших черных глаз. Наконец и вторая цепочка отправляется в шкатулку к первой.

Ладони скользят к локтям, не спеша, пуская по коже мурашки, заставляя короткие волоски вставать дыбом. Длинные пальцы спускаются ниже, оглаживают на этот раз внутреннюю сторону предплечья, овивают чужие тонкие запястья, проникая под металлический браслет, гладя кожу по кругу. И так пока с чужих губ не сорвется шумный вздох, тогда, будто выходя из транса стягивают браслет с запястья, отбрасывая к груде других побрякушек.

Кольца снимать чужие пальцы не спешат, задерживаются на внутренней стороне ладони, мягко массируя. Будто пытаются разогнать тепло по вечно ледяным рукам. Глеб в очередной раз вздрагивает от приятных ощущений, разливающихся ко всему телу от кончиков пальцев. Губы сохнут. Дыхание, кажется, окончательно сбивается.

— Блять…- все же вырывается у него, когда чужие теплые ладони накрывают его собственные, а большие пальцы продолжают аккуратно поглаживать линию жизни. Руки снова скользят выше по уже обнаженным запястьям, прослеживая паутину синих вен, будто хотят дойти по ним в самое сердце. Но остановившись у сгиба локтя, будто опомнившись, возвращаются к пальцам, на них сегодня всего одно кольцо. Это вовсе не мешает огладить каждый палец, дразня, заставляя всем телом тянуться к собственному теплу. Сейчас Глебу кажется, что руками он очень давно не двигал, они будто заиндевели, так что пальцы согнуть невозможно. Правда делать этого и не хочется, пока чужие ловкие руки стягивают с него металлический перстень, оглаживая по окружности место, где он еще недавно находился. Будто пытаясь стереть след от многочасовой носки. Кольцо с громким стуком летит в коробку.

— Вот и все, — хриплый шепот все еще щекочет чувствительную кожу шеи.

— Ага, — мычит Глеб, кажется все еще загипнотизированный руками, теперь мирно покоящимися у него на талии. — И что это было, Моть?

— А тебе не понравилось? — снова этот игривый тон в купе с абсолютно невинным выражением лица и ангельской улыбкой.

— Понравилось, — честно выдыхает Глеб, — даже жаль, что это мой последний эгпр, теперь до ЧРа ждать.

— Это мы еще посмотрим кто кому там задницу надерёт, — фальшиво насупившись отзывается Матвей.

— В каком смысле надерет? — в тон ему уточняет Глеб.

— Фу блять, о чем ты думаешь?!

— Кто бы говорил!

Через мгновенье звонкий смех наполняет их номер.

— Но ты правда хоть предупреждай в следующий раз, — тушуется Глеб.

— Я подумаю, — снова смех, но уже совсем другой.

Глеб наконец отворачивается от зеркала, чтобы повернуться лицом к Моте. Что ж, возможно, он не учел, что между ними останется так мало места.

 — Что? — в карих глазах напротив сотни искр, и черт их поймёт, что они значат.

— Ни что, — отзывается Глеб, зарываясь носом в чужое плечо.