Загорелая ладонь сжалась в кулак и постучала в деревянную дверь во второй раз, более громко и усердно, но ответа всё так же не последовало. От ненужных треволнений капитана спасло лишь то, что каюта оказалась не заперта.
Де Сарде достался лучший салон на корабле, удобно устроенный на полуюте. Именно в нём “Морской конёк” перевозил адмиралов навтов и прочих высокопоставленных гостей, потому здешняя мебель выглядела куда опрятнее и изысканнее той, что украшала собой каюту капитана. На столе горела зажжённая коптилка, что тускло освещала пространство вокруг — в том числе мужчину, заснувшего с пером в ладони прямо на столешнице. Его голова покоилась на второй руке, несколько прядей янтарных волос выбились из хвоста вперёд, закрывая лицо.
Васко подошёл ближе и тихо позвал спящего по имени. Антуан дёрнулся и резко выпрямился, сонно моргая, с удивлением осмотрел сначала незваного гостя, а затем — строптивое перо у себя в руке, что посмело поставить жирную кляксу на последнем документе.
— Как же досадно… — пробормотал он на серенском себе под нос.
Капитан удивлённо приподнял брови вверх:
— Вы сегодня вообще не выходили из каюты?
— Который час? — вопросом на вопрос ответил де Сарде и принялся рыскать руками по столу в поисках карманных часов.
— Дело к ночи, моя буря.
Антуан наконец нашёл часы, доселе скрытые под толстой кипой бумаг, недовольно глянул на циферблат и шумно выдохнул. Затем поднял благодарный взгляд на Васко:
— Хорошо, что вы разбудили меня раньше Курта.
— Что вы там всё время строчите?
— Ах, это… Письма, которые надо разослать, как только мы войдём в порт Серены. Чем быстрее, тем лучше.
Васко подошёл к столу и встал за спиной де Сарде. Капитан знал все виды почерков любовника как свои пять пальцев, и точно выверенные на бумаге витиеватые петли говорили о том, что адресаты сих писем — важнейшие персоны, безмерно придирчивые, внимательные к мелочам и наверняка невероятно влиятельные.
— Вашим знакомым?
— Нам понадобится вся поддержка, которую мы сможем получить.
Чем ближе они подходили к материку, тем напряжённее и дёрганнее становился де Сарде. Впрочем, таким его видел только капитан “Морского конька”: в те редкие дни, когда Антуан покидал каюту и прогуливался по палубе среди матросов и верных ему серенцев, он держался со всем достоинством, на которое был способен. Прямая осанка, спокойный проницательный взгляд, лёгкая улыбка, руки, сложенные за спиной — в каждом движении сквозила уверенность, внушающая беспрекословное доверие, уверенность, за которой невозможно было не отправиться хоть на дно морское к самому дьяволу.
Де Сарде был ещё достаточно молод: ему и до тридцати было далеко. Но после пережитого на Тир-Фради в его глазах появилась мудрость, которая добавляла ему возраста и внушала уважение. Весь вид де Сарде, неизменно благородного и предельно учтивого со всеми без исключения, побуждал кланяться ему в ноги прямо здесь и клясться в безоговорочной верности.
И лишь Васко знал, что скрывается за этим безупречным фасадом.
— Если они не дураки, то встанут на вашу сторону. Все лучшие карты у вас на руках.
— Мы до сих пор не знаем точно, что ждёт нас по прибытии. Возможно, там уже днюет и ночует вооружённый до зубов конвой, чтобы арестовать меня.
Антуан произнёс это так обыденно, будто успел свыкнуться с этой безрадостной мыслью.
— Пушки заряжены, мы готовы к любому исходу. В том числе к отступлению в другой порт.
Де Сарде беспокойно поднялся из-за стола, безропотно глянул в лицо Васко и отчеканил:
— Я не хочу, чтобы навты вмешивались. Это не ваша проблема.
— В таком случае хорошо, что капитан я и матросы подчиняются мне, а не вам.
Некоторое время двое сверлили друг друга напряжённым взглядом. На сей раз де Сарде сдался первым: капитан славился завидным упрямством, а у него самого не было сил спорить. Антуан прикрыл глаза и устало потёр переносицу, всем своим видом давая понять, что не намерен прямо сейчас обсуждать этот вопрос.
— Ложитесь спать, де Сарде. Тем, что вы умрёте от беспокойства и переутомления прямо на корабле, вы ничем делу не поможете.
Антуан вздохнул и неохотно признал:
— Ваша правда.
Он принялся снимать с себя камзол, но со сна пальцы плохо слушались и едва справлялись с петлями. Де Сарде, казалось, вообще не придавал этому значения: судя по блуждающему взгляду, мыслями он всё ещё был где-то далеко. Не в силах выдержать его потуги, Васко выступил вперёд:
— Позвольте мне.
За последние два года навт столько раз избавлял любовника от камзолов и прочих одежд серенского фасона, что мог делать это и не глядя. Чем и не преминул воспользоваться: пока пальцы расстёгивали пуговицы и развязывали жабо на белоснежной рубашке, губы склонились к лицу Антуана и принялись покрывать его тёплыми поцелуями.
Взгляд де Сарде наконец сфокусировался на происходящем здесь и сейчас. Он обвил руками шею навта и прикипел к нему долгим поцелуем сухих губ. Когда наконец оторвался, то тихо попросил:
— Любовь моя, останьтесь сегодня со мной.
Васко молча кивнул. Ему и не хотелось уходить.
Капитанская форма осталась висеть на спинке кресла, а её носитель оказался прижат спиной к непривычно мягкому матрасу. Вырезанная в стене деревянная кровать, служившая в своей жизни лишь князьям да адмиралам, и так была весьма широкой и удобной для корабельной, а де Сарде, известный ценитель комфорта, распорядился накинуть сверху пышную перину и постелить лучшее атласное бельё.
Губы Антуана фривольно гуляли по волнообразным татуировкам на лице навта, порой задерживались у родинки на точёной скуле, вальсировали вбок, где язык мог пройтись по внешней стороне уха и легонько скользнуть внутрь. Васко издал рваный стон и впился в оказавшееся перед ним бледное плечо.
Антуан мгновенно вернулся в изначальное положение, подставил губы, предлагая вместо этого целовать его самого, и Васко принялся за дело с запредельной, сводящей с ума нежностью. После нескольких месяцев плавания от де Сарде пахло морской солью и свежестью свободного неба — для навта это был лучший запах на свете, куда более приятный и возбуждающий, чем все цветочные парфюмы, которыми бывший наместник Тир-Фради так старательно обливался на берегу.
Васко сильнее сжал бёдра любовника, обнажённые тела сошлись ближе и в предвкушении потёрлись друг о друга. Антуан выдохнул ему в нижнюю губу и взмолился:
— Заставьте меня забыть обо всём.
Васко перевернул де Сарде на спину и сел сверху, чтобы дотянуться до неприметного пузырька с маслом на полке. Ноги Антуана взметнулись вверх и в ожидании принялись поглаживать загорелую спину, а затем разошлись в стороны, дразня безо всякой меры. Капитан понял намёк: он вновь склонился к любовнику, чтобы отвлечь поцелуем, и вошёл влажными пальцами плавно и нежно, наслаждаясь вкусом обжигающего поцелуя и протяжным стоном, обнявшим его губы в сладострастном выдохе.
Антуан тяжело дышал под ним, шумно сглатывал и беспокойно вертелся, сминая пурпурный атлас простыни. Губы навта целовали ключицы, плечи, прижимались к бледной шее. Стенания де Сарде становились нестерпимее, вздохи — требовательнее, но вскоре и те, и другие слились в единую ласкающую слух мелодию желания, когда Васко выпрямился, закинул его ноги себе за спину и полностью заполнил собой любовника.
Де Сарде с готовностью набирал скорость, подстраивался под настойчивые толчки, но ни на мгновение не отводил медовых глаз от навта, прожигая его насквозь внимательным и томным взглядом. Не сбиваясь с ритма, Антуан вдруг резко сел, упёрся одной рукой сзади в постель, а другой обхватил любовника на шею и жадно притянул к себе. В следующий миг Васко почувствовал преисполненный страсти поцелуй и прикосновение горячего языка к своему. Капитан непроизвольно дёрнулся от желания и крепче подхватил Антуана под уверенно движущиеся вперёд-назад бёдра. Де Сарде никогда не отличался особой выносливостью и крепостью рук, и Васко хотел было ненадолго отстраниться и спросить, удобно ли ему, но тот, похоже, ни на миг не намеревался отпускать любовника от себя. Он придвинулся столь близко, что они касались друг друга грудью, а его естество оказалось зажато между взмокшими, часто вздымающимися от прерывистого дыхания животами. Де Сарде словно желал вобрать в себя всего любовника разом и слиться с ним воедино.
Язык Антуана скользнул глубже, к нёбу, рука крепче обняла загорелую шею, и Васко протяжно застонал. Томление становилось невыносимым, ходило по грани, готово было выплеснуться за борт, и лишь одна-единственная мысль не давала мгновенно сорваться в блаженную пучину. Де Сарде громко ахал ему в рот, жадно поглощал ответные хрипы и лишь наращивал темп, не обращая ни малейшего внимания на все неудобства.
Благодаря волнующей близости Васко почувствовал сладкую дрожь любовника всем телом. Животу вдруг стало мокро и жарко, Антуан наконец оторвался от любимых губ и запрокинул голову назад, чтобы резко втянуть в себя глоток воздуха. Взгляд его помутился от страсти, губы шептали бессвязные слова нашедшей выход нежности. Васко притянул де Сарде ближе к себе и с наслаждением излился тоже, позволив штормовой волне захватить его корабль и утянуть за собой на дно сладостной неги.
Антуан сел удобнее, успокаивая бешеный ритм сердца, но не спешил выпускать Васко из объятий. В голове шумело, клокотало, искрилось, и он вновь и вновь накрывал губы любовника своими, положив ладони по обе стороны от любимого лица.
Однако что-то в том, как исступлённо целовал его де Сарде, капитану не понравилось. Навт точно знал: так целуют моряков, когда они отправляются в опасное плавание, из которого возвращается не каждый — когда неизвестно, удастся ли коснуться любимых губ вновь.
Антуан остановился, внимательно посмотрел любовнику в глаза и внезапно осипшим голосом проговорил со всей искренностью и глубиной чувств, на которые был способен:
— Я люблю вас, Васко.
Де Сарде всегда был скуп на столь прямолинейные и откровенные признания в глубоких чувствах. Потому навт сразу уверился: Антуан страшится. Страшится неизвестности будущего, сомневается в своих способностях. И боится за жизнь — прежде всего, не свою, а тех людей, что доверились ему и пошли за ним. За которых он несёт ответственность.
Без лишних слов капитан прижал его голову к своей груди и успокаивающе провёл ладонью по янтарным волосам.
— Всё хорошо. Я буду рядом.
— Вы не обязаны.
— Я буду рядом, — упрямо повторил Васко. — Попробуйте поспать. До Серены нам идти не менее недели, вы не сможете простоять на ногах все эти дни.
Васко удалось уложить де Сарде на подушки и укутать в одеяло. К счастью, утомлённый долгой работой с документами и неудобным положением за столом, тот быстро заснул на плече любовника.
Капитан навтов знал способ, как со всей уверенностью обезопасить и Антуана, и остальных от возможных последствий спорного решения князя д’Орсея: немедля развернуть корабль и взять курс куда угодно, прочь от этого осиного гнезда. Однако де Сарде, и это Васко осознавал со всей ясностью, никогда не согласится отступить. Он не привык пасовать перед трудностями и скорее самовольно прыгнет за борт к акулам, но сделаёт всё, что велит ему долг.
И потому Васко ничего не остаётся, кроме как следовать за любимым мужчиной и терпеливо наблюдать, что уготовила для них двоих капризная леди судьба.