— Ну привет!
Артур привычно растягивает рот в кривой ухмылке, хотя не чувствует ни капли веселья. Ваня сидит напротив, трясущимися руками сжимая стаканчик с горкой таблеток, и взгляд у него опять совершенно пустой. Артур этот взгляд на дух не переносит.
— Что, не узнаешь меня, да?
Ваня смотрит осоловело и недоумевающе хмурит брови. Не узнает, с тоской понимает Артур и вздыхает.
— Если бы ты знал, как мне надоело с тобой знакомиться… Давай так: для начала отдай-ка это. Отдай, отдай говорю! — Ваня не слишком-то и сопротивляется, когда у него отбирают злосчастные пилюли. Артур, злорадно смывая таблетки в раковину, неимоверно этому рад.
— Я Артур! — воодушевленно представляется он, плюхнувшись на койку и протягивая ладонь для рукопожатия. Ваня несмело тянется в ответную, но останавливается на полпути:
— Я…
— Иван ты, вроде как, если верить твоей медкарте, — решает сжалиться над ним Артур и обхватывает узкую ладонь. Чуть погодя его пальцы легко сжимают в ответ.
— Где мы? В больнице? — недоумевающе интересуется Ваня. Артур хмыкает, оглядывая скромную палату:
— Oui. Городская психиатрическая лечебница имени Протопопова, почти месяц как наше скромное пристанище. Ну, моё точно почти месяц, ты тут вроде больше лежишь.
— А… — договорить Ване не дает открывшаяся дверь, и санитар, зыркнув глазами исподлобья, зовет Ваню на выход. Иван, украдкой покосившись на Артура, встает и, неловко шаркая сланцами, бредет в коридор. Артур, уже без тени ухмылки глядя ему вослед, ощущает ебучее дежавю.
Вернувшийся Ваня все ещё выглядит потерянно. Но Артур чуть ли не за руку тащит его на экскурсию по местным достопримечательностям, травит байки про других пациентов, про врачей, про что-то совершенно ненужное, над чем-то ржет и болтает-болтает-болтает без перерыва, не давая пропуска гнетущей тишине и возможной Ваниной панике — двум вещам, с которыми он нихера не готов иметь дело.
Ваня ведет себя настороженно, однако не скатывается в ожидаемую истерику и жадно впитывает информацию, как губка. Ваня послушно следует за Артуром по обшарпанным коридорам и постепенно втягивается в разговор, заваливая Артура вопросами, на большую часть которых у того нет ответов, но есть куча способов отшутиться.
Ваня (наконец-то, спасибо, блять, большое) не отказывается от скудного обеда, лишь мельком поинтересовавшись, почему не ест Артур (Артур что-то глумливо шутит про «диету, чтобы быть красавицей» и выдыхает, когда Ваня не докапывается с расспросами дальше).
Ваня ничерта о себе не помнит и наотрез отказывается с этим мириться. Артур лыбится во весь рот, потому что очередной стаканчик из-под лекарств в их палате пустой, а таблетки стекают где-то в водосточных трубах, и Артур пиздецки доволен этим фактом.
Ваня сидит на лавочке во внутреннем дворике, подставляя бледное лицо теплому солнцу и легкому ветерку, и Артур, задолбавшись болтать, что-то насвистывает себе под нос.
— Ольга Владимировна сказала, что ближе к вечеру будет главврач, — задумчиво произносит Ваня, не открывая глаз.
Артур вопросительно поднимает бровь:
— И что с того, mon ami?
— Только он может созвать врачебную комиссию. А я хочу узнать, кто я, и скорее выйти отсюда.
— Ну вот, адекватное желание здорового человека! — согласно кивает Артур и щурится, глядя в безоблачное небо. — И если меня не подводят внутренние часы, то сейчас примерно половина пятого.
— Так мне тогда пора! — Ваня подрывается с лавки, едва не запутавшись в полах длинного халата.
— Эй-эй, ты только это, — Артур хватает Ваню за растянутый рукав. — Не болтай там ничего лишнего, лады?
— Ты о чем? — Ваня нетерпеливо переступает с ноги на ногу. Артур пристально смотрит ему в глаза.
— …Да неважно. Чеши уже.
Отпускать сейчас Ваню из поля зрения совершенно не хочется, но Артур заставляет себя ухмыльнуться и развалиться на лавке с непринужденным видом. Может, карты наконец лягут как надо, и у них всё получится.
(Без Вани рядом отвратительно тихо, что во дворе, что в палате. Кажется, что мозг от тишины и одиночества растекается, как плавленый сыр, как эти долбаные часы на уже ставшей родной майке. Артур задается вопросом, сколько времени необходимо, чтобы это перестало быть всего лишь фигурой речи.)
Колоду возможностей опять перетасовали хреново.
Артур сидит в изголовье кровати и наблюдает, как Ваня растерянно-испуганно обшаривает комнату глазами, словно ища что-то. Кого-то. Артур ненавидит, когда его игнорируют.
— Не меня ищешь? — напряженным тоном интересуется он у Ивана.
Ваня стремительно оборачивается, замечая.
— Почему врач сказал мне, что у меня нет и не было соседа по палате? Ты кто? — голос отчаянный, и от этого голоса, от этого ебучего вопроса Артур медленно начинает закипать.
— Хороший вопрос. Кто я? Я — это ты. Я — твоя часть. Видимо, та, которая отвечает за разумные решения, не такая тупая, как ты. Какого черта?!
Артур срывается и запускает в Ивана подушкой.
— От тебя требовалось одно — п р о м о л ч а т ь, идиот!
— Хватит! Ты просто…просто мой бред! — в голосе Вани прорезаются стальные нотки.
Артур запускает пятерню в волосы и пытается не заорать. Его бесит, что Иван нихрена не думает остатками мозгов, бесит, что тот не может держать за зубами длинный язык, бесит, что всё снова идет псу под хвост (бесит до зубного скрежета, что Ваня выглядит таким живым только когда отчаянно злится на Артура и, совершенно не осознавая, своими же руками роет им обоим могилу).
— Идиот!
Койка с грохотом летит на пол. Ваня, судорожно сжав виски ладонями, начинает нарезать круги по палате.
— Ебаный недоумок!
Артуру сносит крышу, Артур подскакивает к Ване, сгребает длинные волосы в кулак и от души прикладывает Ивана об стену, раз, второй… На третьем ударе Ваня выворачивается и опрокидывает его на пол. Ощутимо приложившись лопатками о холодный кафель, Артур хрипло смеется и прекращает попытки сопротивления.
Ваня вжимает его в пол и отчаянно врезается кулаками, разбивая в кровь губу, скулы, костяшки собственных пальцев. Артур надрывно хохочет, скаля окровавленные зубы, и не отрывает взгляда от пронзительных ярких синих глаз.
— Почему, — сквозь дикий смех и череду ударов выдавливает он, — ты хотя бы один-единственный раз не можешь сделать так, как тебя просят, а, умник?
«Умник» не отвечает, упрямо стискивая зубы, и продолжает бить, только боли Артур совсем не чувствует — лишь скулы сводит, и Артур не совсем уверен, чьи. Артур смеется, не обращая внимания на кровь, алой струйкой стекающую из уголков рта, и едва не пропускает скрип двери. Сильные руки санитаров стаскивают с него Ваню, заламывают тому руки за спину, и последнее, что Артур видит перед тем, как погрузиться в беспамятство — испуганные глаза из-под отросшей челки и острие ебаного шприца, вонзающееся в бледную шею.
Сознание возвращается крайне неохотно: кажется, будто плывешь в густой жиже. Артур заставляет себя разлепить глаза. В палате царит полумрак и гробовая тишина. Артур поворачивает голову: на краю койки между грязно-серых простыней свернулось калачиком худое тело. Ваня ужасно бледный и совершенно отрешенно смотрит в никуда, не моргая. Артуру при виде такого Вани хочется то ли заорать, то ли врезать ему по лицу, только смысл, если голос уже сорван, на скулах — соцветия синяков, а Ваня… Ване до утра будет абсолютно похуй.
Артур ворочается, устраиваясь удобнее и осторожно прижимая к себе угловатое тело. Ваня не реагирует, упершись невидящим взглядом куда-то Артуру в ключицы.
— Если бы ты знал, придурошный, как меня достало с тобой знакомиться, — раздраженно шипит Артур Ване в лицо, убирая отросшие пряди со лба. — И как достало, что ты нихрена меня не слушаешь и каждый раз прыгаешь на одни и те же грабли, а.
Совершенно неожиданно Ваня придвигается ближе и, уткнувшись лбом Артуру в шею, закидывает руку тому на талию. Артур каменеет. Ваня ровно сопит, прикрыв глаза, и не говорит ни слова. Артур сглатывает подступившую ко рту горечь и утыкается лицом в растрепанную черноволосую макушку.
— Если бы ты, блять, знал, как меня заебало, что ты меня постоянно забываешь, — хрипло шепчет он, закрывая глаза, и уже в полузабытьи пытается понять, скребется ли что-то уродливо у него в груди или просто дыхание Вани обжигает кожу.
Колесо Сансары даёт новый ебаный оборот. Сквозь зарешеченные окна неохотно пробиваются утренние лучи солнца и оседают на изможденном Ванином лице. Артур смотрит в потускневшие глаза напротив и мечтает сжечь эту больницу к хренам. В трясущейся руке Вани проклятый стаканчик с горсткой таблеток. Ваня заторможенно глядит на Артура и растерянно хмурит брови. Не помнит, понимает Артур, до ужаса мечтая вцепиться в поникшие плечи, хорошенько встряхнуть и-…
Артур привычно растягивает рот в кривой ухмылке, не обращая внимания на дискомфорт в напряженных скулах и в край заебавшее чувство дежавю.
— Ну привет!