«Человек устроен так, что когда что-то зажигает его душу – всё становится возможным». — Жан де Лафонтен.
Узилище Малфой-мэнора сейчас было особенно мрачным. Сырые стены заплесневели, и, кажется, здесь только недавно кого-то пытали. Кровь на поверхности каменной стены превращалась в склизкое и пахнущее месиво, и Драко бредилось, что сейчас оттуда вырвется нечто чужое. Без своей палочки он чувствовал себя голым и беспомощным, а ситуация вызывала неприятное волнение.
Неделя заточения в собственном поместье оказалась выматывающей. Он не знал, где сейчас его друзья, а самое главное – где Гарри Поттер? Надеялся Малфой лишь на то, что этот самоуверенный придурок не отправится его спасать. Не нужно... Это было совершенно необязательно, ведь Поттер должен был поставить на первое место – убийство Тёмного Лорда, а Драко – лишь посредственность в этой войне.
Так почему же так вышло, что сейчас он, Драко, находился в заточении собственного дома, там, где пытали предателей и нечистокровных волшебников? Где он свернул не туда, а самое главное – что будет дальше?
Драко никогда не презирал Поттера и был его преданным сторонником, он считал его своим близким другом, благодаря которому Малфой смог стать тем, кем является сейчас. Нет, дело даже не в том, что он стал предателем своего чистокровного рода, а в том, что с Поттером Драко понял чувства любви и привязанности. Он любил Гарри. Любил так, что пошёл против Тёмного Лорда вместе с ним и Орденом Феникса. Но это была главной ошибкой – Лорд Волдеморт воспользовался этими узами и добрался до Драко, пленив его в темнице собственного дома, зная, что Мальчик, Который Выжил, пойдёт спасать своего близкого товарища.
Драко опустил голову, прикрывая красные от недосыпа глаза. Каждый раз, когда он закрывал глаза – видел мёртвое тело Поттера в руках Тома Реддла. Возможно, что именно в этом заключалась пытка, и, к сожалению, она на Драко действовала лучше любого заклинания. Сон его не хотел забирать в своё Царство, а Бог – на небеса. Ему было проще умереть прямо сейчас, чтобы у самоуверенного гриффиндорца не было причин идти сюда. Но, казалось, у Волдеморта на Драко были свои планы. И это пугало – так, как даже боггарт бы не смог.
Он бы согласился вновь на Круциатус, лишь бы к нему никто не ринулся... Лишь бы Поттер был далеко от мэнора. Он лелеял мысль об этом, но всё же… маленькая часть его души хотела свободы. Мысли о побеге заполняли всю его голову, а представления о том, что он, Драко, вернётся к Поттеру – согревали сердце, лечили душу, и он всё ещё оставался в своём уме. Пусть тело изнывало от положения подвешенности, но силы у Драко всё ещё были. Силы, чтобы попытаться не сойти с ума от неведения происходящего.
Однажды Волдеморт позвал парня к себе, сказав лишь одно:
— Подчинись мне, Драко.
— Нет, — ответ Малфоя никогда не менялся, а после жёсткого отказа его всегда ждала боль.
Тёмный Лорд поднял свою палочку, глядя на юношу:
— Круцио!
Боль, которую ощущал Драко, была мучительной. Казалось, что с его тела сдирали кожу... Нет, словно из его плоти выдирали кости, а в его мозг заливали только что расплавленное железо. Он мечтал умереть в эту же секунду; хотел, чтобы следующее, что бы произнёс Том, было убивающее заклятие. Он молил лишь о смерти, срывая свои голосовые связки в истошном крике. А после... юноша лежал на грязном полу поместья, в котором провёл всю свою жизнь, и беззвучно ронял слёзы.
Это хуже смерти, впервые подумал Малфой, ощутив на себе это страшное заклинание.
В темнице у него было много времени, чтобы вспомнить то, как он жил всё это время. Драко держался на воспоминаниях, связывающих его с Хогвартсом, с Гарри, Роном и Гермионой. Однако всегда его прерывали, зовя в зал к Волдеморту. Сейчас мысли Малфоя прервало копошение за дверью темницы.
«Как вовремя, чтоб их», — устало подумал юноша, поднимая взгляд на старую, но защищённую магией, дверь. После стольких дней, как он сорвал голос, говорить ему было всё ещё трудно, потому вряд ли он мог бы что-нибудь сказать в ответ Реддлу, но за молчание его тоже будут пытать.
— Драко?
Сердце Малфоя болезненно кольнуло и сжалось, кажется, с размером в горошину. Он дёрнулся, зазвенев цепями, на которых висел у стены, и болезненно захрипел:
— Уходи... Уходи отсюда, идиот!..
Но его слушать не собирались. Гарри Поттер каким-то чудом всё же забрался в его особняк. Видел Мерлин, не этого Драко хотел... ведь это было слишком просто. Слишком легко Гарри нашёл его, а значит, после этого последует что-то очень нехорошее.
— Алохомора, — произнёс Поттер, и дверь... открылась.
Невозможно... Это было слишком нереально, чтобы эту темницу открыли при помощи таких вот чар! Только если с двери сняли контрзаклятие. А это означало лишь одно – ловушка!
Стоило Поттеру показаться в проёме, он встретился взволнованным взглядом с Драко, вскоре ринувшись к цепям, чтобы освободить его. Блондин видел, как дрожали руки Поттера, как волновался он, пытаясь высвободить любимого человека, но сам чувствовал лишь дикую боль от присутствия Гарри.
— Ты не понимаешь, Поттер, — начал Драко, его глотку раздирала невыносимая боль, — это... ловушка. Ты же в курсе?
— Драко, — парень высвободил одну руку друга и подхватил его плечом, — я знаю, что я делаю. Как оказалось, в особняке не было никого, кроме двух Пожирателей.
— Что? Но Волдеморт и Беллатриса...
— Их нет.
Ранее пленённый юноша, наконец, почувствовал, как его затёкшее тело начинает болеть сильнее, но его радовало то, что свои конечности он до сих пор ощущал. Драко схватился за плечо Гарри, и положил на него свой лоб. Он вдохнул запах Поттера, подумав, что лишь его присутствия хватило бы для счастья.
От Поттера пахло воспоминаниями, корицей, добавленной в рождественское капучино и костром, под открытым небом. Окутанный теплом и уютом, Малфой позабыл, что недавно его пытали в темнице собственного дома.
Вторую руку тоже освободили, и Драко повис на Поттере, обхватив его руками за шею. Двигаться было невмоготу, но рядом с Гарри ему хотелось выйти за свои пределы и начать бороться.
— Поттер, ты – гриффиндорец до мозга костей, — хрипло рассмеялся блондин, чувствуя крепкую хватку на своей талии. Он отстранился от чужого плеча, тряхнул головой, чувствуя боль в висках, и сфокусировал свой взгляд на лице своего спасителя. — Надеюсь, ты сюда пришёл с планом.
Губы Поттера дрогнули в едва уловимой улыбке, и он помог Драко опереться на своё плечо.
— У меня нет плана, кроме как спасти тебя. Гермиона меня отговаривала, но, как видишь, я проник сюда без проблем.
И именно это казалось Драко странным. Если вокруг мэнора было поле, позволяющее Волдеморту узнать, кто проник в поместье, то дело – дрянь. У них было слишком мало времени, чтобы уйти, а если их застанет его отец – неизвестно, что произойдёт потом.
— Тогда, выбираемся, — сказал Драко, а Поттер согласно кивнул.
Из подземелья они выбрались без затруднений, и подозрения в душе Драко разрастались в геометрической прогрессии. Но, быть может, всё вправду так легко? Неужели Мерлин услышал зов, сокрытый в глубине души Малфоя, и дал им возможность спастись? Если так...
— Гарри, он знает всё. Он был в моей голове, — осторожно прошептал Драко, выбираясь в коридор первого этажа. — Я не смог сопротивляться...
— Это теперь не важно. Не мне суждено будет умереть, а ему.
В голосе Поттера было столько уверенности, что это невольно тронуло Малфоя. Драко должен ему верить, ведь если потеряет веру в этого человека, то потеряет веру в светлое будущее. Он мягко улыбнулся, прикрывая глаза. Гарри ничуть не изменился даже тогда, когда вся Британия была на грани разрушения.
Внутри особняка было мрачно и сыро, словно с появлением здесь Тёмного Лорда все краски со стен старинного здания сошли. Жизнь и радость бесследно исчезли, оставив за собой могильную мелодию.
Драко толкнул дверь в общий зал, а Гарри приготовил палочку, заглядывая внутрь. В мэноре будто никто не жил, словно поселились здесь лишь призраки прошлого, наблюдая за разрушением того, что они возводили годами. Широкие двери, ведущие из коридора в зал, распахнулись настежь и юноши прошли внутрь, надеясь пройти помещение и выбраться прямиком к дверям особняка. Шаги глухо отдавались от стен Малфой-мэнора, напоминая Драко о том, что раньше здесь было уютно. Не было слышно эхо, домовики сервировали стол, а жар от камина согревал зал. Юноша помнил, как проводил здесь каникулы, ожидая друзей в гости, как была прочитана почти каждая книга из семейной библиотеки, но Драко занимал место на кресле, ожидая пока домовик приготовит чай, и лишь после этого приступал к чтению.
Прошлое казалось таким далёким, а Драко ему лишь грустно улыбался.
Юноши не успели выйти из зала, как глухой звук сапог заставил их остановиться. Драко и Поттер прижались спинами, а первый словно позабыл о боли в теле. Шаги становились громче с каждой секундой, пока в арке зала не появился седовласый мужчина. Его лицо посерело, а скулы заострились. Поттер и представить не мог, что когда-нибудь увидит Люциуса в таком вот виде, словно душевно израненный изгой.
— Как прекрасно, — с губ Малфоя-старшего слетела усмешка, — Гарри Поттер решил почтить нас своим присутствием, — мужчина сделал реверанс, неотрывно глядя на пару беглецов. Его правый глаз нервно подрагивал, но самообладание Люциус никогда не терял.
— Мистер Малфой...
— Отец...
Два голоса смешались воедино, а палочка Поттера направилась на мужчину. Драко обернулся на отца, внезапно остановив движение чужой палочки.
— Постой, Гарри. Мы можем просто уйти, — пусть блондин говорил убедительно, но сам отчего-то не чувствовал того же. Он лишь надеялся на понимание со стороны отца, лишь на крохотный шанс сбежать отсюда, не навредив близкому человеку.
Люциус изогнул бровь, делая пару шагов к юношам, но не приближаясь к ним, и поднял свою палочку.
— Увы, Драко, мистер Поттер... — начал он медленно, заставив Драко всё же отнять свою руку от руки Поттера и позволить ему наставить волшебную палочку на отца. — Отсюда вы теперь не уйдёте.
Стоило ему закончить, Гарри выкрикнул:
— Остолбеней!
Люциус был быстрее Поттера – вовремя возвёл между ними защитный барьер, сразу же скрываясь. И лишь после одной секунды исход этой битвы стал совершенно иным.
Камин вспыхнул ядовитым пламенем, и из него вылетело чёрное облако, что перемещалось по залу. Сердце Драко болезненно сжалось, стоило ему услышать, как взвизгивала Беллатриса. Люстра над головами начала шататься в разные стороны, казалось, намереваясь упасть прямо вниз. Было ощущение, что в здании начался смерч: поднималась пыль, стулья сдвинулись в одном направлении, и даже краска со стен начала осыпаться.
Гарри оглядывался по сторонам, пытаясь уловить Беллатрису, и каждый раз направлял в неё волшебную палочку:
— Остолбеней! Экспульсо! Эверте статум!
Хуже просто и быть не могло... Поттеру приходилось самому сражаться и защищать Драко, у которого семь дней назад забрали палочку. Помочь Гарри он не мог. Совсем ничем.
— Гарри, беги! — крикнул Драко, оттолкнув от себя Поттера. — Это я виноват! Уходи!
Брюнет кинул в Беллатрису ещё одно заклинание, но то всё никак не могло до неё добраться. Отходить от Драко у него желания не было, потому юноша вцепился в его плечо, сжимая с той силой, чтобы угомонить Малфоя-младшего.
— Я обещал вернуться с тобой! — бросил юноша, сжимая плечо ещё сильнее.
«Идиот! Безмозглый болван!»
Мысленно ругая Поттера, Драко утянул его в сторону, чтобы попытаться добежать до выхода, как вдруг...
Им не хватило десяти секунд, чтобы добежать и спастись. Перед их лицами выросла фигура Тёмного Лорда, и он взмахнул палочкой, откидывая мальчишек от себя к стене. Драко отхаркнул кровь после удара и ему не дали прийти в себя, как Беллатриса схватила пацанёнка и наставила кончик волшебной палочки к его шеи. Волдеморт и взглядом не удостоил Драко, устремив его на своего заклятого врага.
— Гарри Поттер, — голос Великого тёмного волшебника казался мягким, но все равно внушал страх в сердцах. — Мальчик, Который Выжил.
Повисла тишина, нарушаемая лишь биением сердец, но ритм сердца Драко был отчётливо слышен. То, что сейчас накатило на него – нельзя было передать словами. Впервые за всю свою жизнь он почувствовал дикий страх от неизбежного.
Но Гарри не показывал своего страха, он сжал челюсть до боли в дёснах, собравшись произнести заклинание, но стоящий напротив него волшебник всё предвидел. Казалось, что он всё знал.
Будто в замедленной съёмке Драко наблюдал за движением чужой руки и зелёному лучу света, вырвавшегося из кончик волшебной палочки, но уже потом до него дошло, что ранее сказанное заклинание было: «Авада Кедавра».
Всего лишь за мгновение душа отделилась от тела не только у Поттера, но и у Драко Малфоя. Визг тёти чуть не пробил ушные перепонки, но блондин не сдвинулся с места, не ощущая своего собственного тела. Зрачки сузились в две маленькие дрожащие точечки, следя за траекторией падения близкого человека.
— Я убил Гарри Поттера, — сказал Том Реддл, а потом повторил эту фразу трижды, будто пробуя её и наслаждаясь победой.
Волдеморт призвал в мэнор Пожирателей, демонстрируя тело мальчишки, но Малфой казался не живым, не мёртвым. И только тогда, когда на его плечи опустились тёплые руки, он ожил, повернув голову на мать. В его лице читалось столько боли, отчего Нарцисса сжала губы в тонкую линию, не зная, что сказать. Женщина лишь горько смотрела на сына, сама прекрасно понимая, что шанс на светлое будущее умер вместе с Гарри Поттером.
Отвернувшись от матери, Малфой скинул с себя её руки и, слегка шатаясь, сделал шаг к телу Гарри.
— Нет... невозможно...
Волдеморт обернулся на юношу, словно только вспомнив о его существовании, и шипящим тоном сказал:
— Можешь проверить, Драко. Твои глаза тебя не обманывают.
Он не стал отвечать, падая у тела Поттера и поднимая дрожащие руки над его грудью. Он, Драко, совсем не дышал, а сердце, казалось, не билось, как не билось оно теперь у Гарри. Человек, любивший его, умер из-за Драко Малфоя. Из-за него и только.
— Поттер... Открой глаза, — шептал блондин, а его охрипший голос дрожал. — Ты не можешь вот так... умереть. Га... Гарри. Не оставляй меня. Не оставляй меня... одного.
Рука легла на щёку брюнета, а грудь его больше не вздымалась. Не было ни намёка на то, что он жив, и Драко это принял с мучительной болью, от которой вдруг раскололась его душа.
Он то открывал, то закрывал рот, словно выброшенная на сушу рыба, которой больше не суждено было плыть в море. Слизеринец провёл ладонью от щеки к шее Поттера и зарыдал, утыкаюсь в его грудь.
— Не оставляй меня, прошу. Я ещё не всё тебе сказал, Гарри... Вернись. Вернись ко мне.
Он забыл, когда в последний раз так горько плакал. И теперь этой боли он бы предпочёл боль от заклинания. Малфой смог бы справиться с любой пыткой, но только не с той, где на глазах твоих умирает любимый человек. Слёзы остановить было невозможно, и Драко несчастно плакал, подвергнув присутствующих в атмосферу траура. Юноша не слышал вокруг себя больше ничего, он хотел только забрать последнее тепло любимого человека.
***
Со дня смерти Гарри Поттера прошло пятнадцать дней. Малфой-мэнор окутался мраком, хотя Пожиратели и Лорд Волдеморт продолжали потихоньку приближаться к власти над Британией. Хогвартс сдался... Сдался тогда, когда вести о смерти Гарри Поттера подтвердились. Это был удар по всему волшебному миру, а студенты потеряли последнюю надежду. Каждый опускал палочки, зная, что против армии Тёмного Лорда им не выстоять. Даже Драко, лишённый всего, не решился остаться в Хогвартсе.
Тело Поттера передали МакГонагалл... Точнее, Малфой сам принёс его, надеясь, что после всего, что произошло, следом убьют и его, ведь во многом виноват был сам Драко. Но вместо наказания, ему сочувствовали. Этого вынести было труднее, и находиться рядом с друзьями стало больно.
Никто никогда не мог ответить на вопрос о том, куда отправляется душа после смерти. Был ли Ад или Рай – Драко не знал. Однако он верил, что Гарри отправился в лучший мир, к своим родителям и близким.
По коридору второго этажа мэнора слышался цокот от каблуков. Нарцисса сжимала в руках пузатый флакон с травяным настоем. Женщина не могла видеть, как её сын с каждым днём погружался в состояние депрессии, коря себя за смерть Гарри Поттера. Единственное, что могла бы сделать женщина – понять и дать поддержку сыну.
Постучавшись в комнату Драко, она открыла дверь и вошла внутрь. Взгляд её тут же сделался несчастным, а губы задрожали. Юноша сидел на полу, прижавшись спиной к стене, и смотрел перед собой. Одежда выглядела помятой, а лицо казалось безжизненным. Драко перестал нормально питаться и выходить из комнаты, а если и спускался вниз, то только по просьбе Тёмного Лорда. Дух его был сломлен, и теперь ему уже было всё равно. Больше не осталось Ордена Феникса, не было родного Хогвартса, а люди – волшебники и простые маглы – теряли свои жизни день за днём. Но Нарцисса не могла смотреть, как её сын страдал, поэтому, проявив всю решимость, решила помочь Драко.
— Милый, я принесла тебе, — женщина лёгкой походкой прошла к тумбочке и поставила на неё флакон. — Это травяной настой. Если будет слишком плохо, то... — Нарцисса затихла, присаживаясь на край кровати сына, в надежде, что он ей ответит. Но Малфой молчал, не смотрел на мать, словно и не заметил её присутствия вовсе.
В молчании они провели долгую минуту. Миссис Малфой со вздохом прикрыла глаза ненадолго и медленно открыла их.
— Драко, я знаю, что ты меня слышишь. Гарри нет, но ты – всё ещё здесь. Возможно, что ты сможешь завершить его дело, — любящий взгляд устремился на сына, а голос женщины был ласковым и убедительным – придающий смелости.
Драко на последних словах перевёл безжизненный взгляд на мать. Его сердце больше не ощущало скорби и боли, в нём было пусто и холодно. Плакать он перестал лишь пять дней назад, вымотав себя окончательно, и сейчас ему казалось, что он просто существовал. Но для чего существовал – не знал.
— Что я могу сделать, — медленно произнёс Малфой, смотря на мать так, словно она несла какой-то бред. — Против него я ничего не могу. Мог лишь Гарри.
Плечи Нарциссы дрогнули, и она хотела заплакать, ведь впервые видела своего сына в подобном виде. Она всегда воспринимала дружбу между Драко и Гарри, как нечто святое. Долгое время ей не верилось, что её сын стал близким человеком Гарри Поттеру, а когда женщина узнала правду про их отношения – лишь порадовалась, надеясь, что Поттер сможет внести в их семью больше света. Семью Малфоев многие презирали, но Гарри верил в добрую сторону их семейной жизни. И Нарцисса готова была отплатить ему вдвойне.
— Милый, выпей настой, — сказала женщина, вставая с кровати, — а потом приходи в семейную библиотеку. Мы будем ждать.
Стоило Нарциссе подойти к двери, Драко озадачился. Он встал с пола и спросил:
— «Мы»?
Женщина глянула на сына через плечо, и её уголки губ приподнялись в мягкой улыбке:
— Ещё есть шанс, Драко. Есть шанс спасти Гарри Поттера.
Сердце юноши быстро забилось от волнения, и он сделал шаг вперёд, к матери, но та скрылась из комнаты, указав напоследок на флакон, стоящий на тумбочке. Малфой не знал, что имела в виду его мать, но в сердце вдруг начали зарождаться чувства веры. Слова матери разожгли в его душе уверенность и надежду. В первую очередь, надежду на спасение Гарри Поттера.