Калі спыняецца цішыня

Бачылі каму аддана мае сэрца, мая брама 

Маі думкі, маё імя

Адпускай нібыта вецер 

Вуліцай ніхай прыкмецяць 

Як спыняецца цішыня

 Nizkiz – Як спыняецца цішыня

С самого начала Федю не покидало фантомное ощущение некой неправильности происходящего, копошащееся где-то на дне подсознания. Ничего необычного и тем более совсем уж странного: они с Андреем сидят на кухне его квартиры и беседуют обо всем на свете. Хозяин квартиры с завидной регулярностью вливает в себя пойло, набадяженное бог знает из чего, пытаясь напиться то ли до отключки, то ли до состояния просветления, то ли до того самого ощущения всесилия и полного отказа тормозов, по окончании которого он рискует проснуться либо на Ленинградском вокзале города Москва, либо вообще в Финляндии. Кто-нибудь сказал бы, что сейчас в глазах Андрея пляшут полночные огоньки, относительно трезвый Федя же считает, что сравнивать не самый здоровый блеск пьяных глаз с огнем – непозволительное преувеличение, и если бы Прометей был чем-то бо́льшим, нежели аллегорическим образом, то от такого сравнения первооткрыватель огня успел бы уже несколько раз перевернуться в гробу по часовой стрелке. 

Пьяный Андрей пытается пересказать Феде энциклопедию "4000 очень важных фактов", "Первого человека" Камю и новую книгу Пелевина одновременно, перескакивая с темы на тему буквально посередине предложения, из-за чего понять его можно либо будучи исключительно трезвым и сосредоточенным, либо изрядно подвыпившим. Каждый раз слушая его достаточно связные, при том абсолютно рассредоточенные, речи, Федя все больше убеждается, что помимо биполярно-аффективного расстройства у Андрея с огромной вероятностью ещё и СДВГ – ядерная смесь. После их первой встречи вживую методичка по работе с детьми, имеющими расстройства внимания, стала Фединой настольной книгой, и с каждым днем его безграничное уважение к ее автору росло в геометрической прогрессии. Андрей любит говорить, что во всем мире один только Федя его полностью понимает и что их встреча была спланирована самой судьбой, из-за чего Федя  каждый раз мысленно усмехается: действительно, не каждый эмоционально нестабильный рэпер работает со звукарем, у которого за плечами красный диплом психологического. 

Квартиру Андрей снимает. По стилю интерьера она напоминает странное подобие лоскутного одеяла: мебель вроде вполне себе новая, при том, что линолеум стоило переложить ещё пару лет назад, а штукатурка местами напоминает облезающую после долгого пребывания на солнце кожу. О едином стиле речи и не идёт: творческий хаос и экспериментальность, по-видимому, должны выходить за рамки творчества и просачиваться в повседневную жизнь, совмещая в себе неказистое и неудобное в одном флаконе. Кухня, впрочем, выглядит вполне терпимо и даже по-людски: раковина, плита с четырьмя конфорками, духовой шкаф, микроволновка, шкафчики для всякой всячины в едином стиле, небольшой круглый столик и два стула –  чисто для обеда на одного или ночных посиделок с бутылкой светлого или чего покрепче. Середину стола украшает длинная красная свеча у ажурном подсвечнике, оставленным хозяйкой квартиры. Андрей по приколу каждую пьянку зажигает ее спичкой после чего в обязательном порядке прикуривает от огонька фитиля. Федя удивлялся подобному ритуалу первые пару раз; удивляться каждому закидону Андрея – все равно что принимать решение о том, что сегодня наденешь с той же серьёзностью, что и решение напрямую влияющее на твою жизнь в перспективе последующих пары лет. Задним числом Федя каждый божий день благодарит мозг за раздельные системы принятия решений¹ и нейропластичность², из-за которых реакцией почти на любой прикол от Андрея является вздох разной степени тяжести и мысленное (а иногда и не очень) "боже, какая неожиданность, уже четвертый раз за неделю". 

В сегодняшнем вечере присутствуют все стандартные составляющие типичной совместной попойки с Андреем, какими чудны́ми они бы ни были, из-за чего ощущение некой странности происходящего вызывает когнитивный диссонанс. Федя трясет головой: спать всё-таки стоит побольше, не разделяя восемь пополам и не заливаясь кофеином после шести вечера. 

Любая пьянка с Андреем рано или поздно подходит к точке, когда всех вокруг, изрядно накативших, в большинстве своем невольно клонит в сон, а он, распаляемый опьянением, будто огонь спиртовой горелкой, продолжает бесконечный монолог экспромтом, и из-за обилия информации различной степени специфичности, достоверности и актуальности, которую ничьи мозги уже физически не способны обработать, речь его всеми присутствующими воспринимается как дефолтный фоновый шум. Именно поэтому Федя невольно напрягается, когда Андрей внезапно замолкает на полуслове, ставит свою бутылку на стол, поднимается и направляется к окну чуть поодаль. Он открывает форточку, берет с подоконника зажигалку и открытую пачку сигарет. Слышится характерный щелчок, и через несколько мгновений комнату наполняет запах тлеющего табака. Андрей отворачивается к окну и выкуривает сигарету в абсолютной тишине. Фантомное чувство дискомфорта прорывается со дна подсознания, нарастающая неловкость ощущается покалыванием в области Фединых предплечий.  

Андрей молчит ещё какое-то время, а потом внезапно выдает.

– Белый флаг, Федь, я сдаюсь, иду на попятную. Не могу молчать больше. 

– Ты это о чём? – искренне удивляется Фёдор, переставая понимать происходящее. Андрей берёт со стола бутылку с уже теплым пивом, делает пару глотков и после этого начинает монолог. 

– Я не дурак, понимаю, что половину моих высказываний не стоит воспринимать всерьёз – если верить всей той хуйне, что я несу, можно скостить себе срок в этом мире лет на пятнадцать – условно-досрочное, и даже без испытательного. Но вот сейчас я абсолютно серьезно говорю. Я люблю тебя, Федь. Типа серьёзно. Типа до желания отдать за тебя жизнь. И я понимаю, что оно тебе нахуй не сдалось, но и молчать уже слишком больно. Я из тех, кого чувства жрут без остатка, поэт ебать, тонко чувствующая душа. 

Фёдор мог физически ощущать, как последнего слова Андрея, образовавшаяся тишина вокруг них сгущается  и трансформируется в тиннитус³. Феде кажется будто его оглушили – время будто замедляется само собой. Андрей и сам после признания пребывает в оцепенении. Дабы защититься Федин мозг пытается заставить его поверить в нереальность происходящего, и на удивление это относительно срабатывает, во многом из-за того, что сам Андрей с сигаретой в руке, стоящий вполоборота к окну, не ощущается как объект, принадлежащий материальному миру. В Питере сейчас белые ночи, а потому силуэт парня кажется Феде вычурно-темным даже без посторонних источников света. Губы Андрея предательски дрожат. 

И самое ужасное в положении Фёдора то, что он абсолютно не понимает, что ему стоит ответить. Не потому что он не хочет обидеть влюбленного в него друга, а потому что сам до этого момента и не задумывался, что вообще к нему чувствует. Он в принципе был не из тех, кого тема любви пиздец притягивала или хотя бы немножечко интересовала, и если ему даже других людей в этом плане понять было трудно, то о понимании себя речи и не шло. Признание Андрея. прозвучавшее как гром среди ясного неба, невольно заставляет задуматься о том, с чем раньше жилось вполне нормально, и усложняется вся ситуация тем, что ускоренное сердцебиение и потеющие ладони не помогают в решении такой сложной и запутанной проблемы за несколько секунд. На мгновение Феде кажется, что он вернулся в вузовские времена, а Андрей, подобно тому самому дотошному преподу, на чьи зачёты Федя не являлся без бутылки коньяка, устроил ему внеплановую практическую по психологии, дал задание со звёздочкой, которое, правда, идёт не в диплом, а сразу в жизненный путь, минуя ненужные экзаменации. Ответить надо быстро, на инстинктах – это для тех, у кого определения отскакивают от зубов быстрее, чем звук проходит через внутреннее ухо, а мозговой штурм ускорен подобно действиям Нео из Матрицы. 

Фёдор напряжённо анализирует ситуацию, молясь, что мозг у него сейчас работает в экспериментальном режиме⁴. С одной стороны, это признание объясняло кучу странных эпизодов, произошедших за последние пару месяцев. С другой стороны, для влюбленного человека Андрей был уж слишком охуевшим. С третьей стороны, готовность отдать за кого-то жизнь никогда не была тождественна готовности ежедневно выстраивать эту саму жизнь по кусочкам. 

Наконец Федя встает из-за стола и тоже подходит к окну. Андрей стоит, не шелохнувшись, и даже не думает как-либо двигаться, словно он восковая фигура из музея Мадам Тюссо. 

– Я тебя давно знаю, знаю, что ты не из тех, кто считает, что однополая любовь это что-то плохое, но я к любой твоей реакции готов, правда. Тело, мысли, песни, деньги – забирай, что хочешь, хоть душу вытряси при желании – дарю, – внезапно срывается Андрей, после чего резко замолкает.

Они молчат ещё несколько минут. Фёдор из раза в раз прокручивает в голове сто и одну тысячу вариантов возможного будущего, будто бы пытаясь выбрать правильную реплику в визуальной новелле, противопоставляя грубости нежностям, а нежности абсолютно несостоятельным оправданиям.

– Если любить, то без остатка? – спрашивает он, однако уже через сотую долю секунды собственная реплика начинает казаться ему неимоверно глупой.

– Типа того, – отвечает Андрей, потупив взгляд, после чего резко хватает Федю за руку, –  Но я ничего не предлагаю, ни о чём не прошу и ни к чему не обязываю. Типа если захочешь забыть это на утро – твое право, – поспешно добавляет он. 

Они оба прекрасно понимают: Андрею не нужна любовь "для галочки". Даже в таком вопросе он умудрялся ударяться в крайности – никаких полумер, всё или ничего, любовь до гроба, граничащая с нездоровой созависимостью или полное одиночество, среднего не дано. Если любить, то до обсессии, если кричать, то во весь голос. Carpe Diem⁵. 

– Твоим твиттерским ником должно было стать “королева драмы”, – Федя произносит первое, что приходит в голову – тянет время. Андрей глупо усмехается и прячет глаза. 

Наступает полная тишина. Фёдору почему-то очень хочется сравнить ее с тромбоцитарной пленкой – мягкая, вязкая, тонкая, небезопасная. Тревога ласкает кожу, подобно лёгкому ветерку, и щиплет будто раствор йода. Окна кухни выходят на Лиговский, и виднеющаяся где-то вдалеке колокольня Крестовоздвиженского казачьего собора, такая знакомая и привычная, в глазах Феди будто бы расплывается и деформируется, как и все в этом мире, в моменты когда земля резко уходит из-под ног. Ему слышится гулкий колокольный звон, хотя в третьем часу ночи ему, конечно, неоткуда взяться. Они стоят так еще какое-то время. Неизвестно, проходит час или несколько минут – часы на духовом шкафу сбились после очередного отключения электричества, и вот уже около месяца исправно показывают 0:00. То, что Федя ошибочно принял за внезапный малиновый звон, скорее всего было отзвуком ударов его собственного сердца. Наконец, он поднимает глаза на Андрея, аккуратно тянет его за край футболки и прочищает горло. Тот устремляет на Федю будто бы несколько удивленный взгляд.

– Мне надо серьёзно подумать обо всем что ты мне только что наговорил, – в глазах Андрея проскальзывает тень какого-то непонятного, но крайне сильного страха, – Бить тебя никто не собирается, – успокаивает его Фёдор. Андрей усмехается.

– На том спасибо. Хотя знаешь, мне на самом деле интересно: а вот последствия избиения и порки они сильно больнее последствий пиромании⁶? – он несёт полную околесицу лишь бы не слушать гнетущую тишину – типичная реакция на стресс. Фёдор невольно закатывает глаза.

– Боже, Андрей, – вздыхает Федя, и Андрей виновато затихает, оставляя после себя невысказанный и абсолютно бесполезный вопрос.

Они снова замолкают, и молчание снова растягивается, искажая течение времени путём превращения секунд в маленькие вечности. Пару минут спустя, наконец почувствовав себя в безопасности, Андрей подходит ближе, и Фёдор улавливает в его действиях некое глубинное намерение, однако остаётся абсолютно недвижимым.

– Это действие будет иметь последствия, да? – неуверенно спрашивает Андрей, подойдя уже совсем вплотную.

– Андрюш, любое действие имеет последствия, – устало отвечает Федя.

– Если я сейчас тебя поцелую, ты в следующем эпизоде скажешь, что я тебе больше, чем друг? – с этим словами чуть наклоняется и невесомо целует в макушку, – считается, считается! – Андрею внезапно делается очень весело, и кажется, будто от радости он готов запрыгать, крутясь вокруг себя, совсем как ребёнок.

– Дурачок, – мягко отвечает Федя, положив руки ему на плечи. Андрей отстраняется, направляя взгляд в стену перед собой.

Феде кажется, будто в комнате резко стало жарко, а потому он выпутывается из этих странных недообъятий. От дуновения ветра, прорвавшегося через открытую форточку, затухает свеча, горевшая всю ночь. За окном, вторя рассвету, гаснет уличный фонарь. 

Декабрь, 2022

Мальмё.