Учебный год начинается, как и положено в Японии, в апреле. Провожаю Наги до ограды, обнимаю и желаю удачи в новом классе. Сестра неуверенно улыбается и нерешительно подходит к широко распахнутым створкам ворот средней Намимори, через которые бурным потоком проходят школьники в бежево-синей форме. Оборачивается и смотрит на меня с какой-то надеждой. Нет, родная, прости, у меня скоро должна начаться своя линейка, но я обещаю заглядывать на обеденные перерывы. Вылавливаю глазами в толпе яркую растрёпанную макушку.

— Тсунаёши! — кричу и призывно машу рукой, пока по лицу расползается самая искренняя, яркая и дружелюбная улыбка, на которую я способна. Девочка от окрика немного приседает, но всё же оборачивается, увидев нас, расслабляется и машет в ответ.

— Наги-чан! Нами-чан! — будущая Десятая проталкивается сквозь толпу. И нерешительно замирает, не зная, что делать дальше. Выхожу чуть вперёд и доверительно сообщаю.

— Не могла бы ты как сэмпай помочь Наги освоиться? Я переживаю, — вздыхаю. — Мы в последнее время много переезжали и проходили обучение на дому. Школа кажется такой непривычной и шумной, — взгляд в пол и чуть пошаркать ножкой.

— Хии, — Савада чуть приседает. — Какой из меня сэмпай?! Да и какой из меня помощник, только неприятности навлечь — с изгоями общаться — стать одним из них. Вы, наверное, ещё не слышали моё прозвище, да? — девочка сникает.

— Но ты же такая яркая! — Наги смотит чуть восхищённо. — И тёплая, — сестрёнка опускает взгляд, но потом встряхивает головой и смотрит открыто и прямо. — Я… Я смогу за себя постоять. И тебя защитить, — решительность сестры умиляет, но я стараюсь даже не дышать при это чём-то, выставленном на всеобщее обозрение, но таком интимном. Обе девочки замирают, глядя друг на друга, в глазах что-то вспыхивает и теряется в глубине. Тихо выдыхаю.

— Тсуна! Вот ты где. Мы тебя потеряли в толпе, — к нам подходят два парня. Пепельный блондин смотрит настороженно и даже враждебно, пока высокий шатен приветливо улыбается. Будучи в родной России я могла бы назвать обоих мальчишек среднего роста, если не невысокими, но здесь и сейчас с моими полутора метрами я гляжу на обоих снизу вверх и это немного сбивает с толку и чуть забавляет.

— Это Наги, а я Нами, позаботьтесь о ней, — склоняюсь в традиционном поклоне, найдя новых жертв друзей для пригляда за сестрой. Я понимаю, что веду себя как мамаша, чьё дитятко не берут в игры, но при жуткой застенчивости Нагисы вкупе с возрастающим недоверием к окружающим, я готова сделать многое, чтобы её социализировать.

— Тсуна, — раздаётся с колонны, на которой держится створка забора, детский голос. Поднимаю, как и все остальные, глаза на ребёнка в костюме мафиози. — Через две минуты начнётся линейка, а своё первое взыскание у Дисциплинарного комитета ты получишь ещё до начала учебного года, — маленькая ладошка указывает на подростка в развивающимся гокуране, который направляется к нам.

— Хии, — Савада пару раз мечется из стороны в сторону, потом хватает Наги за руку и собирается броситься к школе. Замирает, что-то быстро обдумывая и решительно тянет сестру за собой, за ними следуют парни. Пару секунд ещё смотрю на процессию, а потом возвращаюсь к столбу рядом с которым оставила купленный для официального передвижения по городу велосипед.

— Эй, — окликает меня вдруг шатен. Остальные замирают. — А ты разве с нами не идёшь? Вы с — Наги, да? — кажетесь одного возраста.

— По документам мне шестнадцать, — шуточно салютую и запрыгивая на велосипед, направляясь в сторону старшей школы. Спину жжёт чужой взгляд.

***

Мне везёт, потому что в моей новой школе уроки начинаются на полчаса позже. В классе подсаживаюсь к нескольким девчонкам и внимательно слушаю, что это сегодня у нас аттракцион невиданной щедрости, потому что опять — традиционно — подрались два товарища. Новые знакомые подхихикивают и спорят о том, как всё обернётся, когда в следующем году к нам переведётся гроза всея Намимори Хибари Кёя. Киваю в такт. Сплетни это весело, сплетни я люблю.

Уроки проходят спокойно. Нам напоминают о необходимости хорошо учиться, сроках экзаменов, датах школьных поездок, и что каждого будут рады видеть в том или ином клубе. Ну и, разумеется, определиться с будущей профессией надо уже сейчас. Как всё это ностальгично. Я рада. Я забываю о всех проблемах и будущих, и прошедших. Чёрт возьми, я впервые за долгое время просто школьница, у которой впереди три года, чтобы выбрать будущую стезю. Девчонки — хотя лучше наверное обращаться к ним девушки, а то чувствую себя старушкой — помогают мне на обед развернуть мой стол к своим. Мы знакомимся, болтаем, рассказываем о себе. Делимся планами на ещё не скорые летние каникулы и обсуждаем предстоящую поездку в Киото. Из всех моя коробочка с рисом и овощами выглядит самой неаккуратной, и на все расспросы отвечаю, неловко улыбаясь, что родителей перевели в Токийский филиал их компании, но я выпросила независимость. Вот, учусь вести быт. Моей свободе неискренне завидуют, а потом мы переключаемся на другую тему.

После уроков остаюсь дежурной — «В первый же день!» сетуют новые знакомые. Закончив с уборкой в классе хожу по коридорам, осматриваясь, прикидывая самые тёмные закоулки и места для перемещений, выйдя из которых я не привлеку слишком много внимания. Во втором корпусе оказываюсь почти случайно. Здесь в основном должны проходить занятия у клубов и секций, но сегодня только первый день и, кажется, все дружно решили отложить внеклассные занятия на потом, поэтому тут тихо и темно. Передёргиваю плечами и уже собираюсь разворачиваться и идти назад, когда из-за ближайшей двери раздаются звуки скрипки. Замираю около стены и прислушиваюсь. Это что-то очень красивое и немного печальное, отдающее в груди. В мелодию вплетается флейта. Не замечаю, как впадаю в состояние подобное трансу. Начинаю чуть раскачиваться в такт звукам и нечаянно налетаю на стену. Шиплю от резкой боли, когда дверь кабинета резко распахивается.

— Ты что тут забыла? — на пороге замирает хмурая девушка в комбинезоне, заляпанном краской.

— Простите, — тут же извиняюсь. Мне и правда неловко. — Я не хотела прерывать чужую игру. Можно я ещё немного послушаю? Это было очень… Так… так… — не нахожу слов и жестикулирую, пытаясь донести смысл. Не выдерживаю и по памяти чуть напеваю мелодию.

— Всё-всё поняли, только сиди тихо и не мешай, — из-за головы девушки высовывается задорная блондинистая макушка нашего молодого учителя литературы, с которым сегодня уже был один урок.

Изнутри кабинет кажется каким-то странным и немного хаотичным: там, где должен стоять учительский стол есть небольшой помост, на котором расположился флейтист — неприметный мальчик в очках — и Токугава-сенсей; парты остались только на одной половине, вторую занимает мольберт и разложенный на полу ватман, вокруг которого разбросаны бумажки с текстом и фотографии, какие-то ленты, скрепки и скобки, фломастеры, ручки и карандаши. Под перекрёстными взглядами четырёх подростков становится немного неуютно, но я всё равно прохожу внутрь и сажусь за одну из оставшихся парт.

Токугава-сенсей берёт в руки скрипку и начинает играть. Флейта вскоре тоже вплетается в мелодию. Девушка у мольберта, смотрящая по началу недовольно, расслабляется и берёт в руку кисть, сосредотачиваясь на холсте. Два парня около ватмана вновь склоняются над ним, перекладывая тексты и фото, переглядываясь и, кажется, беззвучно общаясь. Под нежно-грустные звуки внутри что-то тянет, и я достаю из школьной сумки, прихваченной с собой, клетчатую тетрадь и начинаю в ней рисовать эскиз для будущей вышивки. Войне и делам время, а успокаивать нервы и заниматься любимым когда-то делом тоже хочется. За цветными карандашами опускаюсь на пол, тихо подбирая подходящий по цветовой гамме рисунку в голове карандаш.

— Добро пожаловать в клуб любителей спокойствия и умиротворения, — мне протягивает руку Токугава-сенсей, пока я пытаюсь собрать мысли — мелодия уже не звучит, а я всё рисую. Подростки смотрят на меня с теплотой и лёгкими усмешками. Улыбаюсь и пожимаю чужую ладонь. Мне вздёргивают на ноги и передают бланк для вступления в клуб. — Ты Туман, да? — напрягаюсь от чужого вопроса. — Нет-нет, не подумай, мы все тут пламенные, пробуждённые или нет. Намимори в принципе считается нейтральным городом, куда приезжают многие желающие сбежать от якудза и мафии. Это из-за Первого Вонголы и каких-то его махинаций. Неофициально все желающие сбежать с тёмной стороны могут селиться в этом городе и поддерживать мир и спокойствие или что-то около того. Так что не бойся, мы вроде как свои.

Смотрю на яркого мужчину передо мной и понимаю, что он не такой уж и взрослый, сам наверное только после университета. Солнце. Нейтральная зона и сбежавшие от всего свои? Выдыхаю и уверенно подписываю предложенный бланк. В голове хрустальный шарик подкатывается к таким же как он, издавая при столкновении чистый звон.

***

К нашему многоквартирному дому подъезжаю невероятно счастливой и в то же время спокойной. На скамеечке перед подъездом сидят Наги и Тсунаёши в окружении всё тех же двух подростков, что и в школе. При виде меня сестра машет рукой, а Савада подскакивает и поправляет юбку.

— Нами-сан, — обращение звучит по-новому, — я уже сказала Наги, но то, о чём мы договаривались, будет завтра вечером. И я, — девочка запинается, но потом резко выдыхает, — я буду вас ждать. Всего доброго! — быстро кланяется и уходит.

— Джудайме, подождите! — пепельноволосый подхватывается и следует за будущей Десятой, следом за ними, оглянувшись напоследок, следует и шатен. Переглядываемся с сестрой, улыбаемся и идём к квартире. На ужин будет удон.