– Я всё сдала! – кричу шёпотом в раскрытое кухонное окно. Слишком громко радоваться нельзя, иначе соседи нажалуются нашей домоправительнице, и она придёт к нам в гости, а это ни к чему хорошему не приводит. Мы это проверяли на прошлой неделе с «Халява приди» перед экзаменом по японскому языку. По-моему, все решили, что я вызывала демона.

– Я тоже всё сдала! – в соседнюю створку выглядывает бледная, но довольная Наги. Переглядываемся и хохочем, тут же затыкая друг дружке рот ладонями и прыская, но уже тише.

Первые школьные семестровые экзамены заканчиваются в большинстве своём на баллы выше восьмидесяти. О единственных семидесяти трёх я стараюсь не вспоминать. Горячо любимая ранее история Европы, Америки и Ближнего Востока со знанием, если не всех дат, то хотя бы общей хронологии событий, обернулась грандиозным провалом, похоронившим меня под сёгунами, императорами и провинциями. Отработок и пересдач я избежала, а потому с запятнанной, но всё ещё чистой совестью отправляюсь на летние каникулы. У нас запланирована классная поездка в Киото, про которую мне прожужжали все уши одноклассницы и, наверное, я была бы не против выбраться на море, которое омывает острова со всех сторон.

– Эх, кто же теперь будет подкармливать Кёю-куна? – тянет Наги, наматывая тёмную прядь волос на указательный палец и смотря в потолок, ни к кому не обращаясь.

– Без понятия. Это проблемы Кё-чана, – отмахиваюсь, начиная собирать продукты для ужина. В конце концов, мальчик он взрослый. Вроде как.

– А праздновать мы будем? – сестра складывает руки на стол, после чего кладёт на них голову и задумчиво смотрит, как я кручусь около плиты. – Ну, нашу маленькую победу над экзаменами.

– Возможно, но не сегодня, – пока на сковороде шкворчат овощи, подхожу к морозильной камере и достаю оттуда парное мороженое. Открываю упаковку и предлагаю одно Наги. Та задорно улыбается и забирает половинку холодного лакомства. Ужинаем мы вдвоём в тишине. Кен, Чикуса и ММ не появляются уже около двух недель, хотя исправно раз в два дня шлют СМС с просьбой не беспокоиться. Чувствую себя мамочкой. Отвечаю на очередное сообщение пожеланиями спокойной ночи, откладываю телефон на тумбочку и заматываюсь в простыню, потому что вокруг может быть сколь угодно жарко, но подкроватные монстры не дремлют. Не закрываемое вот уже неделю окно протяжно скрипит. Голову тоже накрываю.

***

Первое утро каникул, в которое было самой себе обещано выспаться, меня будят.

– Вставай! Сегодня экстримально чудесное утро! – мой перенапряжённый от недосыпа и нервов мозг, загруженный сверх меры в последние дни экзаменов, подаёт всего одну команду – вытаскиваю из-под простыни руку и показываю непрошеному посетителю неприличный жест. После чего переворачиваюсь на другой бок и пытаюсь повторно уснуть, в надежде досмотреть сон.

Гостю это, кажется, не очень нравится. Меня плотнее укутывают в простыню, перехватывают за талию, как мешок, и тащат в сторону всё ещё открытого окна.

На часах показывают пять утра. Мне плевать, даже если меня похищают. Расслабляюсь и получаю удовольствие, как рекомендовалось делать. То есть закрываю глаза и под мерное покачивание начинаю дремать. Будят повторно меня лёгким пинком. Лежу на спине, всё ещё завёрнутая в простыню, как куколка в кокон. Солнце поднялось уже значительно, и на чисто-голубом небе нет ни облачка. Слепит. Прикрываю глаза.

– Все собрались, кора?

Открываю глаза. Повторный пинок прилетает куда-то в район колена. Надо мной стоит младенец с винтовкой, Аркобалено Дождя собственной персоной. Наги стоит чуть в отдалении с Савадой, Гокудерой и Такеши, в компании двух девушек-одноклассниц и рядом с ними прыгает с ноги на ногу задорный подросток, что-то выкрикивая, кажется, это он забирал меня из дома. Где-то над головой слышатся шаги. На корточки рядом приседает симпатичный блондин с ясной улыбкой и кнутом на поясе.

– Я Кавалоне Дино, рад познакомиться. А тебя как зовут? – улыбка становится шире. Ты чего такой радостный в выходной с утра пораньше? Морщу нос и высвобождаю руку из-под простыни, протягиваю её мужчине. Тот хмыкает и помогает мне подняться.

– Можно просто Нами. Какими судьбами в нашей чудесной компании? – перехватываю свою простыню и пытаюсь завязать её на манер тоги – из одежды только привычный ночной комплект нежно-розового цвета с очаровательными зайцами, состоящий из коротких шорт и короткого же топа. Я как-то не была готова к нынешнему повороту событий.

– Реборн был моим репетитором и попросил помочь, – не отрываясь от завязывания простыни приподнимаю брови. Синьор Каваллоне, кажется, слишком внимательно следит за моим лицом, потому что пояснение он выдаёт тут же. – Я являюсь боссом третьей по силе Семьи в Альянсе, – складываю губы трубочкой и делаю вид, будто присвистываю, – и достиг очень многого благодаря Реборну. Сегодня он просил помочь провести тренировку для моей названной младшей сестры Тсунаёши и её друзей.

– Ах, как я польщена, что меня записали в список друзей, – наконец справляюсь с простынёй, и завязываю её так, что она не норовит сползти при движении, закрывая всё то, что не предназначено для чужих глаз.

– Ну что ты, Нами-чан, – блондин опять улыбается шире. – Тсунаёши столько о тебе рассказывала: говорила, какая ты умная, добрая и хорошая. С Кёей даже дружишь, – мне на голое плечо по-дружески опускается рука. Чисто европейский жест, абсолютно не распространённый в Японии, где подобное действие можно расценивать, как вторжение в частное пространство. Мне своего рода везёт – я воспитана в обществе, где при встрече обнимаются и целуются, но понимаю – проходи моя жизнь здесь под сводом правил этой страны, и подобное действие вызвало бы шок, замешательство и смущение. Поднимаю взгляд и смотрю молодому мужчине прямо в глаза. Я понимаю, что скорее всего он здесь присутствует по двум причинам: первая – по просьбе-настоянию бывшего репетитора, а вторая – из-за выгодности близкого знакомства с будущей Десятой. Ему наверняка скучно общаться с горсткой подростков, которые говорят на непонятном ему языке – в правое ухо всегда вставлен маленький передатчик-переводчик – которые занимаются чем-то бессмысленным и по детски глупым. Да и часто ли выпадает влиятельному мафиозному боссу выходные? Но, как бы то ни было, развлекаться за свой счёт я не собираюсь позволять.

Перевожу взгляд на замершего в напряжении Такеши, обворожительно улыбаюсь и перемещаюсь к своему соулмейту. Парень расслабляет плечи и еле заметно выдыхает сквозь сжатые зубы. Чужие пальцы находят мои, тут же переплетаем их между собой. Провожу большим пальцем по костяшкам его руки, когда замок становится почти болезненным. Тише, солнце, это было лишь недоразумение. Дино хмыкает, опускает наконец руку, которая лежала на моём плече, и отворачивается. Кажется, нашу маленькую пантомиму никто не видит. Гокудера продолжает что-то вещать, пока Тсунаёши, Наги - прости, сестра, но ты никак не просыпалась - и очень громкий подросток продолжают его слушать.

– Начинаем, кора!

Мы здесь в спортивном лагере на несколько дней. Лес, спальные мешки, на которые расщедриваются Аркобалено, отсутствие элементарных удобств, продуктов и всего, что, наверное, надо готовить заранее для таких походов. Но нет, мы не из этих! Мы будем выживать в дикой природе на упрямстве. Опускаю глаза на свои босые ступни. Поднимаю руку, обращая на себя внимание взрослых.

– Я без обуви не пойду.

– Кора, что за дети пошли, – Колонелло закатывает глаза.

– Это твой ученик не позаботился об этом, – мгновенно реагирует Реборн. Двое из Аркобалено сцепляются, меряясь крепостью лбов. Вспоминаю мантру, помогающую по жизни «Первые – подставить нужное число – лет самые трудные в жизни мальчика». Хм, а сколько лет Аркобалено?

В конце концов откуда-то всё-таки достают огромные резиновые сапоги, взятые, вестимо, на крайний случай. Даже не представляю, как выгляжу со стороны, но одноклассницы Савады поглядывают весело. Не очень то и хотелось. Демонстративно отбрасываю чуть отросшие волосы за спину, поправляю свою «тогу» и всем внешним видом демонстрирую полную готовность.

Задача на ближайшие часы – найти поляну, где можно будет развести костёр и разложить спальные мешки, попутно выискивая что-нибудь съестное на ужин. Нас делят на группы по два или три человека. Я оказываюсь с незнакомыми девочками. Сасагава Киоко – младшая сестра громкого парня Рёхея – «Можно просто Киоко, Нами-чан» – и Миура Хару – не одноклассница Тсунаёши, немного преследующая Гокудеру – «Хару, просто Хару, Нами-чан». Нас снабжают небольшими рациями из расчёта одна на группу, чтобы мы не потерялись в лесу, и дают метафорический пинок в сторону леса. Девочки оказываются неплохими. Хару говорит слишком много, тараторя всё подряд, но это скорее напоминает радио, которое развеивает скуку. Киоко выглядит слишком нежной, но сквозь деревья идёт уверенно, иногда умудряясь даже чтото отвечать Миуре. Про Пламя обе мои компаньонки знают, но уверенно косят под дурочек, не желая выдавать свою осведомлённость. Оставляю за ними это право.

Шариться по жаре в лесу оказывается на редкость не светлой идеей, хотя я считаю, что нам везёт – подходящую для наших планов полянку всего через несколько часов находит Рёхей. Киоко бросается ему на шею, поздравляя с небольшой победой. Колонелло громко возвещает, что его ученик заработал очко. У нас ещё и соревнования? Переглядываюсь с уставшей Тсунаёши, получаю пожатие плечами в ответ и перестаю обращать внимание на развлечение мужской половины компании. Лагерь нам разбить помогают и даже дают пару десятков минут на отдых.

Потом отправляют снова в лес – искать еду и воду. Тяну девочек в сторону небольшой речушки, которую было видно ещё с плато. На берегу оказываемся почти одновременно с группой Рёхей-Хаято. Цирк начинается после невинного «Братик, ты же уступишь в этом соревновании победу мне?» и «Ха-хи! Хаято-кун, можешь отдать мне это очко за найденную воду?». Пока парни спорят, девочки переглядываются, дают друг другу «пять» и показывают мне молчать. Хмыкаю и нагибаюсь к реке за водой, для которой нам выдали металлический котелок.

В итоге плюс один балл получает каждая из нас – мы так рьяно передаём это очко друг другу, что Аркобалено машут рукой и присуждают каждой по одному. За спиной звучит взрыв, а пришедшие следом Хаято и Рёхей приносят нечаянно глушёную рыбу, пострадавшую в ходе выяснения отношений. Очко получает Гокудера.

Листья для чая и какие-то ягоды находит в лесу тандем Такеши-Дино, а вышедшие следом грустные Наги и Тсунаёши несут на руках живого то ли кролика, то ли зайца с повреждённой лапкой. Аркобалено предлагают добить животное и приготовить на ужин. Парни отходят о чём-то посовещаться, пока наша женская половина ближе подходит к Тсунаёши и Наги, у которых зверёк на руках уже пригрелся. Девочки по очереди начинают аккуратно поглаживать кролика, который млеет под мягкими касаниями. Помня про антисанитарию и отсутствие больницы в обозримом будущем, мужественно не тяну руки к коричневой шёрстке, но ближе тоже подсаживаюсь. Мужская компания перестаёт активно перешёптываться на другой стороне поляны минут через пять. Подходят к нам, собираясь озвучить принятое решение, но, глядя на кролика и общее настроение, переглядываются, вздыхают и предлагают залечить увечье и отпустить животное с миром. Соглашаемся. Откуда-то с верхних веток слышится бурчание Колонелло, что нынешнее поколение не знает голода.

К вечеру у нас так и остаются листья для чая, непонятные ягоды и рыба. Костёр разводим Пламенем и приспосабливаем над ним и под ним скудные припасы. Чай уже готов, как и рыба. Заранее отказываюсь от даров природы, сославшись на аллергию. Пока все суетятся вокруг костра, отхожу к раскидистым корням какого-то дерева. Свет от горящих веток сюда практически не долетает. Плюю на всю конспирацию и перемещаю к себе шоколадную плитку, купленную накануне в магазине и положенную в холодильник. Стараюсь шуршать, открывая, как можно тише, а потом начинаю есть прямо из обёртки не отламывая.

Тсунаёши подходит и грузно приземляется рядом, уставшая и расстроенная. Все мы сейчас такие, а ещё пропылённые, потные и – кто падал – грязные. Больше всего сейчас хочется в душ или баню. Шуршу обёрткой, привлекая внимание Савады и жестом фокусника перемещаю к себе вторую шоколадку. Глаза напротив становятся из обиженных восхищёнными. За лакомство меня благодарят поспешным кивком. Наги оборачивается на мой тихий свист. Оглядывает нас с Тсунаеши, бросает быстрый взгляд на рыбу и молча идёт ко мне. Ей протягиваю любимое печенье. Следующими нашу компанию пополняют Хару и Киоко, за которой подтягивается брат. Такеши подтягивается за Рёхеем. Дольше всех держится Гокудера, на чистом упрямстве жующий костлявую и чуть обуглившуюся рыбу, и Дино, сидящий к нашему дереву спиной, но и они сдаются. Смотрю на постные лица собравшихся, жующих печенье и шоколад. Вздыхаю и начинаю перемещать на полянку все продукты из дома, которые хранятся в упаковках, и которые не нужно есть руками – если дети не заботятся о чистоте, мама-Нами о ней вспомнит. Вечер перестаёт быть томным.

– Тсунаёши говорила, что вы любите кофе, – протягиваю Реборну стаканчик дымящейся жидкости, заваренной в кофе-машине, которую я сюда не перемещаю, но открываю портал, чтобы вилка всё ещё была подключена к розетке и электричеству.

– А ещё я не люблю, когда срываются мои планы, – лучший киллер Девятого поколения скрывает глаза шляпой.

– Об этом Тсунаёши тоже говорила, – Аркобалено хмыкает и принимает подношение.

Спать укладываемся кучей в тех же корнях раскидистого дерева.