Путь к сердцу Тигнари лежит через уши

В городе, где абсолютно каждый думал, что его святым долгом было пялиться на уши Тигнари, хотелось забиться в дальний угол и никогда из него не вылезать. Тигнари старался игнорировать это, отворачиваться от прожигающих насквозь взглядов, носить капюшоны или пялиться в ответ, но первое ему было просто не позволено, а последнее слишком смущало.

Работа его не включала в себя слишком частый контакт с людьми, ведь их было не так много, но путь к этой самой работе, занимающий около получаса, заставлял терпеть пару десятков человек, которые в упор смотрели на его уши.

Тейват славился волшебными созданиями: драконами, лисами-кицуне, магами и магическими зверьками — но это стало встречаться куда реже после огромнейшего технологического прорыва пару-тройку столетий назад. Люди перестали нуждаться в магии, полагаясь на изобретения: телевизоры, телефоны, машины. С момента появления таких быстрых и компактных средств передачи информации магия стала чем-то устаревшим, пускай и проверенным.

Уши Тигнари были большими. Куда больше, чем у Сахарозы – его коллеги. Больше, чем уши мисс Яэ Мико, которая по генетике являлась потомком кицуне. Все замечали то, какие уши Тигнари большие, длинные и подвижные.

Тигнари не нравилось, когда на него сыпалось столько внимания. Куда больше ему нравилось, когда люди спрашивали его о талантах, которыми он обладал. Тигнари имел при себе действительно большой багаж знаний, которыми он с удовольствием поделился бы, но видимо грёбаные уши интересовали людей куда больше.

На работе его часто спрашивали, какие цветы сочетаются лучше, какую упаковочную пленку лучше брать с какими-то лентами, и это было хорошо. Приятно. Это не напрягало.

Тигнари приходил туда, чтобы выполнять работу, которая была ему по душе — собирать большие праздничные букеты и радовать людей.

Вагон метро был наполнен людьми. Свободных мест нет, люди задевали друг друга плечами, толкались и пыхтели. В такой толпе куда проще затеряться, стать для людей невидимым и почувствовать себя частью этой мешанины.

Все ехали с работы уставшие и злые.

Тигнари прижал уши к голове и глубоко вдохнул. Духота вагона душила изнутри. Хотелось быстрее выбраться на улицу и получить дозу чистого прохладного воздуха. Идею с наушниками он отбросил уже давным давно, поэтому сейчас он слушал чей-то монотонный голос, тихий шорох одежды, гул вагона и детский плач. Всё смешалось в единую какофонию, обволакивая с ног до головы. Город превратился в сплошной лабиринт, по которому, словно муравьи, двигались люди.

Выйдя из поезда, Тигнари вдохнул полной грудью и, не выдыхая, ускорил шаг. Все сновали туда-сюда, явно торопясь.

Какой-то парень впопыхах пронёсся мимо ураганом, сбивая с ног Тигнари и рассыпая букет лилий. Он тут же упал на колени, собирая цветы, не перевязанные даже лентой, а на человека, которого он вообще-то сбил, не обратил никакого внимания. Его куда больше привлекала идея сидеть среди толпы на коленях и собирать несчастные лилии.

– Эй! – Тигнари повертел кистью, на которую приземлился и рассерженно вскрикнул. Тот удостоил его быстрым взглядом и продолжил. Он, кажется, был абсолютно не заинтересован. – Ты совсем сдурел? Кто же так носится, когда вокруг столько людей?

– Извини.

Тигнари возмущённо открыл рот, но не нашёл, что ответить. Его пальцы чуть закололо от злости, а уши навострились.

– Будь внимательнее, когда так торопишься, – фыркнул он, поднимаясь на ноги.

– Ага, – парень закончил собирать рассыпанный букет, тоже поднялся, смотря на Тигнари в упор. Вернее на его уши.

Тигнари раздражённо нахмурился и тяжело выдохнул, раздувая ноздри.

– Твои уши…

У паренька были длинные серые – практически белые – волосы, которые колыхнулись, когда он наклонил голову в бок.

– Мои уши что?

– Они… Такие большие.

Тигнари задохнулся возмущением. Незнакомец пялился на него во все глаза, даже не стесняясь удивлённо приоткрыть рот. Его смуглое лицо вытянулось, а тонкие губы сложились буквой «О». Прохожие обходили их, монотонно ворча.

– Большие… – прошипел Тигнари.

Он проглотил злость, заставив себя забыть о чужих извинениях, и принял как факт, что он их не дождется, поэтому аккуратно, чтобы не толкнуть кого-то, обошёл парня с цветами и направился к выходу из метро.

Следующий день – рабочий день – проходил одновременно медленно и неспокойно, а людей, интересующихся все теми же ушами, было слишком много. На улице разбушевался дождь. Он тарабанил по стеклам магазина, заставляя ноющую голову откликаться новым приступом боли на каждый громкий стук.

Покупатели приносили на обуви много воды и грязи, поэтому Тигнари приходилось каждый раз вытирать после них.

Уже вечером, когда наплыв посетителей наконец успокоился, звон колокольчиков раздался слишком резко для только привыкших к тишине ушей, заставив подпрыгнуть на месте. Тигнари повернул голову и изумился: на пороге стоял тот парень, что вчера сбил его в метро. Он насквозь промок, с его слипшихся волос стекали капли воды, а без капюшона он, к огромному удивлению Тигнари, казался очень милым.

Его лицо выражало громкое ничто, будто нет холодного дождя, мокрой одежды и грязи. Он подошёл к прилавку и облокотился на него руками.

– Здравствуйте, – произнёс он, чуть склоняясь вперёд.

– Здравствуйте… – сглотнув, ответил Тигнари. Он посмотрел на незнакомца снизу вверх. Тот рассматривал прилавок с букетами, изредка бросая взгляд на чужие уши. Тигнари запыхтел, отвернулся и стал молча пялиться на часы.

– Можно мне вон тот букет?

Парень указал ладонью на букет оранжевых тюльпанов и не моргающим взглядом уставился на него.

– Да… Конечно.

– Меня зовут Сайно, – неожиданно представился парень.

– Тигнари…

Сайно был и правда красивым: высокие скулы, прямой и небольшой нос и длинные белые ресницы. На смуглом лице они практически светились. Он стоял и смирно ждал, пока Тигнари разберётся с цветами, совсем не издавая звуков. Словно привидение. Часы на стене тихонько тикали, машины громко проезжали за окнами, брызгая грязной водой из луж во все стороны. За всеми звуками не было слышно тяжёлого дыхания Тигнари. Он почему-то… волновался?

– Ты долго ещё будешь работать? – Сайно наклонил голову, бесстыдно рассматривая Тигнари, и тот почувствовал, как по спине побежали мурашки.

– Ну… – быстро глянув на часы, промямлил он, – до закрытия пятнадцать минут… А что?

– Можно проводить тебя? – Тигнари отвернулся к столу и приложил влажные пальцы к лицу.

– Я… – взяв ножницы в руки, Тигнари повернулся к Сайно через плечо и неуверенно глянул в окно, – ну, да? Давай…

Сайно кивнул ему. На улице творилась полная чертовщина, поэтому Тигнари оправдывался тем, что ему просто не хотелось идти одному, а компания симпатичного и, вроде как, безобидного парня была бы приятным бонусом.

Отрезав кончики стеблей и упаковав цветы в яркую фиолетовую бумагу, Тигнари вручил букет Сайно, но тот уходить не спешил. Он просто продолжил стоять на месте, разглядывая другие букеты.

– Тебе нравятся цветы?

– Да. Моя мама очень любила ухаживать за растениями, и я тоже полюбил это…

– Очень интересно… – Сайно выглядел загадочно. Словно сумасшедший учёный, который безумно хотел спать. Испуга или напряжения он не вызывал. Его хотелось разглядывать, может быть, прикоснуться к его волосам.

– Ага…

– Я заметил, что тебе не нравится, когда люди говорят про твои уши, – Сайно резко повернулся к нему. – Почему?

– Потому что люди обращают на них слишком много внимания, – зло выдохнул Тигнари и рефлекторно прижал уши к голове.

– А мне они кажутся милыми, – просто ответил Сайно, даже не изменившись в лице. Он в принципе все свои слова говорил с отстранением, словно это давалось ему настолько просто, что он мог без всякого смущения сказать, что у кого-то застрял в зубах кусочек его обеда. Многие бы посчитали это бестактностью, но речь Сайно не была на это похожа. Она была спокойна и проста, как дважды два.

– Правда?

– Да. Они пушистые и, наверное… мягкие? – Тигнари смущённо поджал губы, чувствуя, как краснеет его лицо, и вытянул шею, чуть наклоняясь назад.

Сайно вопросительно изогнул бровь, будто не сказал ничего странного и, пожав плечами, продолжил просто стоять.

Последние пятнадцать минут пролетели как пара мгновений. Тигнари собрал вещи и вышел на улицу, бренча небольшой связкой ключей. Сайно стоял поодаль, позволяя своей аурой ощущать его присутствие.

– Можно потрогать твои уши? – Тигнари вздрогнул от неожиданности и растерянно повернулся к нему, вытаскивая из замка ключ.

Его часто просили дать потрогать уши, но он никогда ещё не разрешал. Наглость Сайно сбила его с толку.

– Очень надеюсь, что это в научных целях, – нервно усмехнулся он, – а если нет, то не дам.

– Да. Ты угадал.

Тигнари ахнул, со свистом выпуская воздух через нос, и физически ощутил, как его челюсть потянулась вниз.

– То есть… как? Угадал?

– Я биолог. Мне очень интересны такие вещи, – Сайно кивнул самому себе. Он шагнул ближе, поднял руку вверх и выжидающе посмотрел на Тигнари. Тот гулко сглотнул, обдумывая стоит ли. Он смотрел то на руку Сайно, то ему в глаза, то на приезжающие мимо машины, а затем, когда собрался с мыслями, медленно кивнул и наклонил голову. Этого, конечно, делать было не обязательно – Сайно сантиметров на десять выше и без проблем бы дотянулся. Он аккуратно поднёс руку к чужой голове, сначала мягко проводя по волосам между ушами, а затем одним пальцем скользнул по короткой шерсти. Тигнари чуть повёл плечами, понимая, что не чувствует дискомфорта. Прикосновения Сайно аккуратные, совсем не резкие, и он даже вопросительно смотрел, готовый в любой момент убрать руку, если поймёт, что Тигнари неприятно или больно. Но тот лишь смотрел на мокрый асфальт. Сайно, осмелившись, провёл рукой выше, трогая ухо практически целой ладонью. Он поглаживал большим пальцем, и шерсть от этого слегка топорщилась. Его рука тёплая, двигалась плавно-плавно, и Тигнари даже нравился этот процесс.

Добравшись до кончика, Сайно щекотно провёл пальцем по внутренней части уха, вызывая у Тигнари тихий смех и, видимо, довольный этим, сделал так ещё раз.

– Они, правда, очень мягкие… – прошептал Сайно и поднял вторую руку, но задел букетом плечо Тигнари. — Ой, прости, я просто…

— Давай возьму его, — Тигнари медленно перехватил букет в свою руку и наклонил голову вбок, после чего легко улыбнулся. Он вдруг подумал, как это выглядело со стороны: два парня, посреди улицы и один трогает уши другого, но поглаживания были такими тёплыми и приятными, что через миг стало абсолютно плевать на это.

Дождь вдруг усилился и когда Сайно резко убрал руки, Тигнари почти разочарованно выдохнул. Они уставились друг на друга, смущённо хлопая глазами.

– Спасибо…

– Да не за что? – Тигнари неловко улыбнулся, переминаясь с ноги на ногу.

Сайно проводил его до дома, по дороге рассказывая о своём проекте, ради которого и попросил о такой услуге. Рассказал про породы лисиц, чьи уши ему напоминали уши Тигнари. Говоря об этом, он неожиданно увлёкся и показал свою болтливую, неоспоримо очаровательную сторону. Сайно без умолку пересказывал лекции учителей и толстые книги по зоологии, отвечал на редкие вопросы и жадно впитывал то, что говорил ему Тигнари, а когда пришло время расходиться, он печально вздохнул и, видимо, понял то, насколько сильно он разболтался. Он смущённо почесал затылок и извинился.

– Мне было очень интересно, – признался Тигнари, улыбаясь во все тридцать два зуба.

Сайно заходил в течение всей следующей недели. Ближе к вечеру, когда ехал домой после учёбы, пару раз приносил кофе и долго-долго рассказывал о подготовке к защите диплома. Оказалось, что Сайно практически ровесник Тигнари и в университет пошёл во второй раз.

В один из дней он показал Тигнари стопку листов, исписанных полностью вручную. Это была диссертация на неведомую ему тему с супер сложным названием, которую он «от» и «до» изучил, написал и сдал сам. Это вызывало невероятное восхищение. Такой тяги к знаниям Тигнари не видел никогда.

Но, учитывая огромный склад информации в голове у Сайно, в повседневной жизни он был неловким и неуклюжим. Базовые знания о том, как пожарить яичницу или погладить рубашку, у него словно пролетели насквозь.

– Ты заучился, – посмеялся Тигнари над смущённым студентом. Он тогда почти обиделся.

С Сайно становилось всё комфортнее с каждым днём, с каждым длинным разговором и прогулкой до дома. Он плавно и без лишних телодвижений влился в распорядок дня: умыться, позавтракать, приехать на работу, составить отчёт, поговорить с Сайно, принять душ, уснуть. Это было приятно. Тигнари нравилось его слушать, даже когда его мысли формулировались быстрее, чем он успевал выговорить их и проглатывал целые предложения. Это было по-своему очаровательно.

Сайно каждый раз провожал его до дома, а через время такие прогулки стали заканчиваться объятиями. Мягкими, тёплыми объятиями, приятность которых Тигнари не мог объяснить ничем.

Спустя ещё неделю, Сайно неожиданно зашёл в магазин раньше, чем обычно. Он неловко переступал с ноги на ногу, мялся и смущался.

– Тигнари, – более решительно сказал он, – ты сможешь собрать мне самый красивый букет который только возможно?

– Да, конечно. А по какому поводу? Для кого он?

– Это… – Сайно неловко почесал затылок, – для свидания…

Тигнари посмотрел на него во все глаза, чувствуя странную обиду, от которой становилось тошно. Недоревность-пересмущение. Он начал ходить туда-сюда по магазину в поисках подходящих цветов, лент, бумаги, лишь бы не смотреть Сайно в глаза. Тот, когда пришёл, казалось, был в предвкушении. Теперь это немного раздражало. Тигнари уже успел подумать, что нравится ему, но он, видимо, возложил на себя слишком многое, раз теперь разочаровался.

Тем не менее, Тигнари серьёзно относился к своей работе и поставленной Сайно задачей. Он собрал нежный, гармоничный букет из жасминов, лотосов и белых фиалок. Обернул их в плотную цветную и матовую бумагу, перевязал их атласной сиреневой лентой и вручил Сайно так аккуратно, словно держал новорождённого ребёнка.

– Спасибо… – восхищённо прошептал он, когда рассмотрел букет со всех сторон.

Сайно заплатил и, поблагодарив ещё раз, просто ушёл, оставив Тигнари наедине со своей обидой. Все желания, успевшие выстроиться более-менее чётко, исчезли столь быстро, как песок между пальцев. Досада обжигала горло желчью. Он устало плюхнулся на стул, закрывая лицо руками, и почувствовал, как по щекам покатились горячие слезы. Тигнари сжал губы, чтобы не разрыдаться, прежде чем кто-то зайдёт, и вытер глаза тыльной стороной ладони. Ощущение было, мягко говоря, мерзким.

По прошествии получаса Тигнари тихо закрыл магазин и поскорее направился домой, чтобы просто отдохнуть от рабочей недели и сегодняшнего дня в особенности. Дождя не было, но тучи плотно заслонили небо, оставляя работу по освещению улиц фонарям. Тёмные провалы ходов, между большими многоквартирными домами, смотрели на него угрюмо и насмешливо. Весь город казался чем-то нереальным, несуществующим. Будто он находился во сне.

С каждым десятком метров, приближающих Тигнари к дому, отчётливее становилась усталость, которой до этого он не замечал совсем. Отчётливее становилось и предчувствие. Колкое, неприятное ощущение, скребущее дикими кошками в груди.

Последние этажи его дома показались из-за стоящей рядом пятиэтажки, и там же, где гасли сломанные фонари, густо стелился мрак. Двор не освещала даже луна, прикрытая шторой из туч. Так всё казалось зловещим и чужим, будто это не горка или качели, а склизкие и злобные инопланетяне.

У подъезда Тигнари рисовался размытый силуэт, темнеющий, на фоне светло-серой двери. Он не шевелился, просто стоял, будто скрестив руки на груди. Разглядеть кого-то было совсем тяжело, но Тигнари был точно уверен, что это человек, а не обман зрения.

Боязливо поджав уши, Тигнари медленно шагнул в сторону подъезда, надеясь, что этот кто-то, просто ждёт друга или подругу. Силуэт так же стоял неподвижно. Подойдя совсем близко, Тигнари изумлённо вытянул уши кверху. Это был Сайно. Он стоял у его дома, с тем самым букетом и неловко улыбался. Очертания его лица осветили фары приехавшей машины, и Тигнари увидел, как тот, оказывается, смущён.

– Привет ещё раз, – тихо сказал Сайно. По его голосу было слышно, что он улыбается. – Это тебе.

Он протянул букет, робко шагнув на встречу.

– Привет… – почти прошептал Тигнари. Чувства в нём смешались в кислотно-сладкий коктейль, греющий изнутри. Прежнее разочарование ушло так же быстро, как пришло, и теперь его место заняла искренняя радость. Сайно купил тот букет специально для него. Так мало того, что цветы для Тигнари, он ещё и доверил их сбор ему самому. Хотелось снова расплакаться.

Дрожащими руками Тигнари взял букет. Его сердце колотилось в бешеном темпе, а слова, крутящиеся на языке, никак не хотели произноситься. Он хотел бы поблагодарить, хотел бы рассказать о том, что чувствовал всё это время, хотел, чтобы Сайно узнал, какие эмоции всё время вызывал в нём. Но вместо всего этого, просто сказал:

– Не хочешь потрогать мой хвост? – Сайно удивлённо ахнул, пару секунд пялясь на Тигнари, лицо которого в темноте, казалось светлым пятном. А потом резво кивнул, вслепую нашарив чужую руку, сжимал её как можно крепче.

Когда Тигнари открыл дверь квартиры, он зашел в прихожую и ощутил, что воздух сгустился, как от летней жары. Слишком очевидный запах жасмина ударил в нос только сейчас, и каким бы красивым букет не был, его хотелось как можно скорее поставить в вазу.

Тигнари обернулся на Сайно, который топтался на месте и слегка нервно оглядывался.

— Я пойду цветы поставлю, — тихо начал Тигнари, когда он встретился со взглядом Сайно, — а ты пока чувствуй себя как дома.

Они застыли в тишине явно неловкой для них обоих. После долгого молчания Сайно кивнул и завел руки за спину, а Тигнари, посчитав это разрешением отойти, снял обувь и прошел на кухню.

Только он положил букет на столешницу, то почувствовал, как руки пробил холод, и увидел, как кончики пальцев заметно потряхивало. Тигнари с тяжелым сердцем в груди открыл дверцу навесного шкафа. Он сделал глубокий вдох, в надежде отрезвиться, благодаря прохладе и легкой сырости, которая шла из окна, но спёртый воздух встрял поперек горла.

Тигнари медленно и аккуратно достал вазу, набрал в нее воды и поставил на столешницу. Почти онемевшими руками он подхватил букет и опустил его в графин, внимательно следя глазами, чтобы ни один лепесток ни в коем случае не помялся.

— Красивый все-таки ты букет собрал.

Тигнари испуганно заострил уши и обернулся: Сайно облокотился на ручку двери и нечитаемым взглядом смотрел на букет, который подсвечивали лишь светодиодные холодные лампы. Сайно поменялся на глазах. Он словно чувствовал себя расслабленным, отчего выглядел так, словно его заворожило что-то непонятное: не то букет сочетающий в себе и нежность, и напористость, не то растерянный и потерянный Тигнари у столешницы.

— Спасибо, — ответил Тигнари и, смутившись, взглянул снова на букет. Крошечные цветы жасмина и фиалок выглядели совсем игрушечными рядом с острыми и изящными лотосами. Взглядом Тигнари пробегался по букету, по краям бумаги, в которой они лежали.

— Ты выглядишь нервным, — Тигнари вздрогнул, стоило неспешному голосу Сайно раздаться рядом, а его ладони лечь на плечо и огладить, уходя на лопатки.

— Правда?

— Да, — взгляд Сайно судорожно метался по лицу Тигнари, отчего тому было неловко и не по себе. — Может, я потрогаю твой хвост…

— Нет, я предложил и не хочу, чтобы ты отказался от полезного опыта.

Тигнари, пока говорил это, взял обеими руками вторую ладонь Сайно и заглянул тому в глаза, надеясь, что в них читается явное согласие и нечто большее. И Сайно будто понял то, что хотел Тигнари, поэтому, опустив взгляд, он проскользил рукой от лопаток по спине до основания хвоста. Вдоль позвоночника Тигнари словно разлился жгучий спирт. Мандраж от смешанных ощущений был не во всем теле, а только в районе головы.

Тигнари еле сдерживал себя, чтобы не закатить от удовольствия глаза, когда умелая рука Сайно прошлась по всей длине хвоста, пробираясь кончиками пальцев в не совсем послушную шерсть. Он прикрыл глаза и положил руку на край столешницы, чтобы хоть как-то удержаться за реальность. Лишь бы не утонуть в дразнящих поглаживаниях, из-за которых хотелось большего.

Тигнари почти не дышал и не думал, только слушал стук сердца, слушал, как Сайно задерживал дыхание, когда проводил рукой против шерсти. Он боялся подать вид, что все эти исследования для пользы будущих поколений рухнули в один миг, ведь то, как Сайно слегка надавливал рукой у основания хвоста, то как потирал кончик между пальцев имело не тот подтекст.

— Опиши свои ощущения.

Неожиданно осевший голос Сайно стал чуть-ли не последней каплей для Тигнари. Мурашки мгновенно пробежались по рукам. Тигнари приоткрыл глаза и мельком бросил взгляд на Сайно: слишком спокойный для того, кто мялся пару минут назад в прихожей, излишне внимательный и до головокружения притягательный сейчас.

— Это так важно?

— Конечно, — как ни в чем не бывало отвечал Сайно, — твои ощущения важны при наблюдении.

Будь Тигнари собакой, то прорычал бы вначале, когда хвост дёрнули вбок, а потом жалобно заскулил бы, когда Сайно одну прядь закрутил на палец. А тот никак не унимался:

— Что ты почувствовал?

— Лёгкую боль, — без запинки, но со слышимой одышкой ответил Тигнари, прикрывая глаза, когда рука ласково прошлась по хвосту сверху вниз.

— А сейчас?..

Тигнари понять ничего не успел, как по спине прошелся словно удар тока, когда Сайно слегка сжал хвост, неспеша провёл вверх до основания и огладил подушечками пальцев чувствительную кожу. Спина слегка прогнулась, а с губ сорвался рваный вдох. Тигнари пропустил через себя прежде невиданное удовольствие, пока стоял вцепившись пальцами в столешницу с прикрытыми глазами. Он только повернулся грудью к Сайно, чтобы попросить остановиться, как тот, словно буря, налетел на него и поцеловал прямо в губы, больше не сдерживаясь. Его руки обхватили спину и жадно прижали Тигнари к груди.

Тигнари опешил, но не смог совладать с собой, когда его губы ласково смяли в жарком поцелуе. Он ощущал всем телом, как Сайно потряхивало от широкого спектра эмоций, когда он на доли секунды отстранялся, а потом ластился к его приоткрытым губам.

Тигнари не успел понять, когда ладони Сайно легли на его щеки, заставляя задирать голову выше, пока колени подгибались от возбуждения, которое оставалось в каждой косточке, в каждой мышце, отчего тело приятно-болезненно ныло.

— Где твоя спальня? — сиплый тон голоса порезал уши, а губы ошпарило дыхание, как от дыма.

Тигнари заглянул Сайно в глаза и, побери его все семь Архонтов, не только увидел, как тот желал приступить к самому пикантному, но и почувствовал телом, как тот сгорал до тла, словно уголёк. Отказать уже было непосильной задачей для Тигнари, поэтому с заигрывающей улыбкой на лице он повел за руку Сайно на свою кровать.

Пройдя через темноту коридора, дверь спальни противно скрипнула. Тигнари воодушевленно вздохнул, когда его опрокинули на кровать и Сайно провокационно навис сверху. Когда его руки запрокинули над головой, прижимая к прохладному одеялу. Белые волосы Сайно светились в потемках спальни так же, как его хищные рубиновые глаза. И его глаза предвещали, что будет нечто фееричное.

Бедра Сайно опустились на таз Тигнари, отчего ему в один миг стало жарко. Духота в спальне стала очевиднее, когда Сайно раскрыл губы напротив и углубил поцелуй. Напротив Тигнари была пламенная стена, что притиралась к груди, что ласкала языком плечи, ключицы и шею.

Тигнари своевременно насытился опьяняющими поцелуями Сайно. Ему стало мало всего: мало вздохов сверху, мало блуждающих рук на своих плечах и груди, мало взглядов на Сайно, который раскраснелся до кончиков ушей. Сайно припал разгоряченными губами к шее, втягивая губами шёлковую кожу, а рука проскользила по футболке вниз, прошмыгнула под подол, оглаживая живот, грудину. Еле слышный стон сорвался с губ Тигнари, когда влажный след от языка остался на шее. Он, словно ожог, ныл и горел.

Тигнари как-то разочарованно дернул ушами, когда ладонь Сайно выплыла из-под футболки. Смуглые пальцы вцепились в подол футболки и потянули ее наверх, чтобы снять давно ненужную тряпку. Холод обдал живот, когда Сайно рывком стянул с себя рубашку. Он потянулся обеими руками к Тигнари и, словно скульптор, невесомо огладил грудь, которая неровно и тяжело вздымалась, живот, который втянулся от покалывающих ощущений. Под напором ловких пальцев пуговица джинсов легко поддалась, а ширинка словно одобрительно прожужжала.

Тигнари, помогая Сайно снять штаны, согнул ноги в коленях и выгнулся дугой. Кончики пальцев подцепили край белья и стянули его вместе с джинсами. Тигнари глядел снизу вверх на Сайно, который старался побыстрее снять то, что осталось на нем и не понимал, как столь милый и легко краснеющий парень из метро стал таким. Стал голодным по телу напротив так сильно, что не хотел отстраняться ни на секунду. Стал уверенным в своих действиях, движениях, и от одной лишь мысли об этом возбуждение подкатывало новой волной.

Тигнари сел на кровати, пока Сайно стягивал с себя белье. Тигнари казалось, что он издевался над ним. Хотя он был уверен, что так и есть на самом деле, потому что те заинтересованные взгляды, которые бросал Сайно, когда расстегивал ширинку на своих штанах, когда устраивался на бедрах Тигнари. Однако стало абсолютно плевать на то, как быстро или медленно все идет. Он просто хотел, чтобы тепло, исходящее от тела Сайно, было рядом до победного.

Тигнари хотелось запомнить то, как последовательно менялся взгляд, как непонятно хмурились брови, пока он трогал где душе угодно, пока целовал каждый миллиметр кожи, что казался слишком красивым. Сорванные вздохи, сиплое дыхание Сайно и его лицо, на котором четко читалось наивысшее наслаждение. И, только поглядывая на него, Тигнари ощущал, как ходил по краю, готовый упасть на самое дно удовольствия.

Брови Сайно нахмурились, стоило второму пальцу проникнуть внутрь. Он зашипел, а Тигнари припал губами к шее, лишь бы отвлечь на то, что заставляло того подвывать, и прошептал, что повода для беспокойства нет. Удовлетворенное мычание только было в ответ.

Тигнари держался из последних сил, чтобы не сорваться, чтобы грубо не схватить бедра Сайно и не войти на всю длину. Тихие постанывания около уха заставляли дыхание Тигнари сбиваться снова и снова, а воображение подначивало, рисуя в голове нечто омерзительное, но возбуждающее. Мозг отключился в момент, когда Сайно стоило подмахнуть бедрами и насадиться на пальцы глубже с сорванным стоном. Сердце в груди разорвалось из-за этого стона, а животное желание взяло вверх. Тигнари с хлюпаньем вынул пальцы и задел головкой члена внутреннюю часть бедра, и вошел лишь наполовину. Но от одного жалобно-одобрительного стона Сайно у уха были божественные ощущения.

Тигнари грубо сжал руками бедра Сайно, опуская ниже. Он прикрыл глаза, ощутил, как жар управлял его телом, как огонь свободно распространялся в груди все дальше и дальше, глубже и глубже. Тигнари не слышал ничего кроме шлепков, что сливались с полустонами Сайно, с его тяжелым дыханием. Собственные стоны срывались с губ раз за разом, когда резко похолодевшие ладони Сайно оглаживали уши, тонкие кончики, изредка сжимая их, из-за того, как Тигнари резко вводил член.

Он ритмично вонзался в поддатливое и заботливо разогретое тело. Сайно дрогнул в руках Тигнари, откинул голову назад, раскрывая нагую шею с багровым засосом на ней. Он сжал губы, едва дыша, в ожидании скорой разрядки. Тигнари прильнул к тому и зажмурил глаза. Звуки разгоряченных тел, что соприкасались друг с другом, он перестал слышать, когда безвольной тушей рухнул вниз с мыса, растворяясь в свисте ветра.

Собственное рваное дыхание шло в разрез с тихим и почти неслышными вдохами и выдохами Сайно — это первое, что услышал Тигнари, стоило прийти в себя. Он поднял взгляд и увидел, как бесцветные волосы растрепались и налипли на смуглый лоб.

Тигнари осознал, как не только в квартире, но и спальне было тихо все это время. Единственное, что слышал он в полутьме на смятой кровати — это лихорадочный ритм сердца Сайно в груди. Тигнари упал на подушки позади себя, завлекая за собой Сайно, так и не разрывая объятий.

Сайно заглянул тому в глаза, поправил кончиками пальцев неровную челку и сказал:

— Твои уши созданы для того, чтобы их тискать.

Тигнари недовольно опустил кончики ушей, но ничего не ответил, а только позволил ладони Сайно почесать непослушную шерсть сзади уха.