Барри застыл перед зеркалом, ожидая, когда же возникнет метка. Сегодня ему исполнялось восемнадцать. Именно в этот день должна была появиться метка. Часть людей носила на запястьях первые слова родственных душ, адресованные им, а другая — последние. Но слова, по мнению Барри, ничего не проясняли, потому что можно было услышать сто раз за день «Доброе утро» или тому подобные фразы, которые часто служили метками на телах людей.
И действительно — ровно в полночь кожу на предплечье словно бы обожгло огнем. Медленно, очень медленно начали проступать слова, выведенные витиеватым почерком самой судьбы. Когда двухчасовая пытка наконец закончилась, Барри смог прочитать: «Прости, но я никогда не проигрываю». Что ж, он видел и слова похуже.
Вообще-то, показывать свои метки было дурным тоном, но в детстве, еще до того, как мама умерла, и ему пришлось переехать, он очень любил расспрашивать людей про их надписи. Он как сейчас помнил, что на руке их соседки, самой чуткой и заботливой женщины, которую он знал (разумеется, после матери) было выведено жирными четкими буквами всего два слова — «Ненавижу тебя».
На руке же отца было написано — «Ты — моя жизнь». Так что узнать родственную душу ты мог только после того, как потеряешь ее. Да, вселенная — сука, тут ничего не поделаешь. Опустив рукава теплой кофты, Барри последний раз взглянул в зеркало и отправился спать, так и не подумав о том, что теперь он не один, где-то в мире существует человек, который предназначен ему судьбой. Надпись оставалась странно теплой, но от этого становилось хорошо на душе. Барри уснул.
***
Барри Аллену девятнадцать, и он отчаянно хочет узнать кто является его соулмейтом. Все вокруг находят свою половинку и счастливо живут вместе. И ему совершенно не хочется признавать, что он завидует.
Барри двадцать, и он почти потерял надежду найти родственную душу. Ведь мир настолько огромен. Говорят, можно быть счастливым и без всей этой чепухи, и он почти готов с этим согласиться.
Аллену двадцать один, и он забыл о своей метке. Барри влюбился в свою названную сестру и не знает, как с этим быть, ведь они точно друг другу не пара. Айрис нравятся такие, как напарник ее отца, Эдди. Это очень заметно по красноречивым взглядам, которыми они обмениваются. Тем более, что на руке Тоуна красуется любимая фраза Уэст. А затем это перестает иметь значение. Вся его жизнь перестает значить хоть что-нибудь после удара молнии.
***
Когда Леонард впервые увидел свою метку, он глазам не поверил. Что за размазня должно быть его соулмейт, если его первая фраза, а восемнадцатилетний Лен почему-то был уверен, что это именно первая фраза, звучала как: «Любовь — не поле боя»*. Нет, теперь он был уверен, что не хочет узнавать кто этот человек, ему не место в жизни Снарта.
Однако эта фраза — это все, что было у теперь уже двадцатипятилетнего Лена в жизни постоянного. Неизвестный, который верит в любовь да сестра Лиза, которая в день своего восемнадцатилетия встретила Циско — свою родственную душу. Снарта передергивало всякий раз, когда он думал об этом. В его холодном мире уличного беззакония не было места любви. Но по какой-то странной причине он не избавился от надписи, хотя давно нашел способ сделать это, только прятал ее под длинными рукавами теплых свитеров с высоким горлом.
***
Это случилось холодной декабрьской ночью — они с Рори, его другом и подельником удирали с добычей от преследователей. Да, он немного просчитался, у них было меньше времени, чем предполагалось по плану. Теперь пешки Сантини гнались за ними попятам. И они совершили еще одну ошибку, решив срезать дорогу через заброшенные склады. В итоге Мик абсолютно запутался, и они угодили в ловушку. В темноте было почти ничего не видно, он стрелял наугад, когда руку, в которой он держал пистолет, ожгло холодным огнем. Куртка на правом предплечье покраснела от крови, закапавшей на белый снег рубиновыми каплями. Нет. Только не это. Не его метка. Это все, что у него было в его почти сорок лет. Вера, что где-то есть человек, которому он не будет безразличен.
— Сваливаем отсюда! — Взревел Рори, и швырнул что-то — очевидно взрывоопасное — в толпу темных фигур. После — подхватил Снарта и исчез во мраке ночи.
Сделав несколько поворотов, он остановился и огляделся, давая тем самым Лену возможность передохнуть.
— Ты как, в норме? — Мик хмуро посмотрел на него, протягивая что-то вроде платка. Леонард кивнул и замотал тряпкой руку. Незачем говорить о метке. Это только его дело. Даже Лиза не знает, что написано на его предплечье.
— Надо двигаться. Они в любой момент могут нас найти. — Тихо произнес мужчина, после чего они заспешили на север складов, где был припаркован грузовик, на котором они прибыли.
Настроение было похоронное, несмотря на удавшееся дело. Чувствуя исходящий от напарника негатив, Рори молчал всю дорогу, а сейчас прошел к холодильнику и достал оттуда бутылку пива. Снарт скинул куртку у порога. Она все равно больше ни на что не годилась. Придется где-то достать новую. Он оторвал рукав свитера возле плеча. Кровь почти остановилась и уже начала подсыхать. Жизненно важные сосуды задеты не были. Хоть какие-то хорошие новости, но теперь слов было почти не разобрать. Поперек надписи шел уродливый порез. Почему это так его волнует?
***
Он долго выбирал время для проникновения в полицейский участок Централ Сити. И выбор его пал на день запуска ускорителя частиц. На такое важное мероприятие скорее всего пошлют почти всех людей. И действительно, когда он подошел к запасному входу, то заметил только несколько человек, да и те занимались своими делами. Выкрасть дела не составит никакого труда.
Помогать кому-то совершенно не входило в его планы, он точно не герой, скорее уж злодей, да и то, как-то слишком пафосно для него. Но Леонард просто не смог пройти мимо парня, лежащего посреди разрушенной лаборатории. Казалось, что он уже был мертв. В него ударила молния, иначе и быть не могло по всем законам логики. Но где-то на подсознательном уровне, Снарт знал, что это не так. Да и молния не была обычной. Откуда она взялась, если еще пять минут назад на небе не было ни облачка? И тогда он совершил первый правильный в жизни поступок — отнес неизвестного парня в больницу.
***
Он словно бы плавает в плотном, душном тумане. Где он? Барри оглядывается в поисках хоть чего-нибудь, что подсказало бы ему место или хотя бы время, но кругом ничего. Только тихий, низкий мужской голос с приятной хрипотцой что-то говорит, но Аллен не может разобрать. Слышно, как будто через толстый слой ваты. Ему почему-то кажется, что мужчина очень красивый, но глаза открыть никак не получается. Затем туман вокруг сгущается и Барри проваливается в забытье.
— Где он? — Барри открывает глаза и произносит эту фразу даже раньше, чем понимает, где он.
— Он пришел в себя! Доктор Уэллс! Циско! — Какая-то девушка светит ему в глаза фонариком, проверяет пульс и задает бесконечное число вопросов.
— Где он? — Повторил Аллен.
— Кто где? — Спросил подошедший парень. На нем была футболка с Дарт Вейдером, волосы у него были до плеч, в руке — Чупа-чупс.
— Мужчина, который принес меня сюда. — Нетерпеливо пояснил парень.
— Мы привезли тебя сюда из больницы пять месяцев назад, Барри. Никто тебя не приносил. — Осторожно ответила девушка.
— Я… Последнее, что я помню… Я был в лаборатории, а потом… Молния! В меня ударила молния, так? Но как я попал в больницу?
— Тебя нашли в холле больницы, парень. Тот, кто тебя спас, явно не хотел быть узнанным.
— Я Циско, кстати. А это — он указал на девушку — Кейтлин. — Парень так заразительно улыбался, что Аллен улыбнулся в ответ.
— Я Барри.
С этого момента его жизнь изменилась до неузнаваемости. Теперь он был Флэшем — супергероем, самым быстрым человеком на Земле. Барри помогал людям, спасал жизни — это именно то, чего он всегда хотел — быть полезным. Циско и Кейтлин стали верными друзьями. Он даже не представлял, что можно так сблизиться с кем-то за такое короткое время. Так продолжалось до тех пор, пока на горизонте не возник Леонард Снарт с украденной из С.Т.А.Р. Лабс криопушкой. Рамон окрестил его Капитаном Холодном. Что ж, ему подходило.
***
Метка была холодная. С тех пор, как появился этот шрам, тепло, исходившее от нее раньше, пропало. Теперь был только холод — как всю его жизнь. Ничего удивительного. Снарт угрюмо посмотрел на бинты, которые теперь всегда прикрывали шрам, и вернулся к планам. Ему был нужен алмаз династии Кондак. Такой же холодный и твердый, как и его сердце. Расчеты были идеальными. Ничто не могло им помешать получить желаемое.
Ничто… Кроме бегуна в алом костюме. Это был первый раз, когда его план полностью провалился — в уравнении появилась новая переменная, которую он не учел. Теперь он будет умнее. Он знает главную слабость этого спидстера.
***
— Я знаю твою слабость. — Капитан Холод стоял посреди вагона, полного беззащитных людей. И смотрел на него с через защитные очки. — Это очень легко. Используя любовь, можно контролировать кого угодно, даже самых сильных этого мира. Если они, конечно, не избавились от нее. — Он поднял пушку, и Аллен понял, что тот собирается сделать. — Пока ты будешь спасать людей, я спасу себя. Прости, но я никогда не проигрываю. И ты не станешь исключением.
Барри замер. Слова на предплечье потеплели настолько, что стало даже горячо. Как в день появления метки. Он столько раз мечтал услышать эту фразу. И вот тебе. Словно удар под дых. Его соулмейт — негодяй. Но сейчас у него нет времени об этом думать. Нужно спасать людей. И не важно, что будет дальше. Они оказались по разные стороны баррикад несмотря на то, что были так похожи.
Снарта он настиг только на границе города. Сбросить его с мотоцикла и отнести на пустынную лесную поляну не составило никакого труда.
— Снова ты, — хмыкнул он. — Еще поиграть захотелось? — Он поднял пушку, но так и застыл, когда Аллен стянул маску.
— Это ты. — Раньше, чем подумал, что делает, произнес Леонард. — Парень из полицейской лаборатории.
— Барри Аллен, приятно познакомиться. — Шутовской поклон, жесткая ухмылка. Он не похож сам на себя.
— Зачем ты раскрываешься? Теперь я могу шантажировать тебя, знаешь. — Снарт зеркалит ухмылку спидстера.
— Ну, я надеюсь, ты не станешь. — Неожиданно, Барри не читаемо на него посмотрел. Никто никогда так на него не смотрел. Во взгляде была надежда и что-то еще, что Лен не смог разобрать.
— Почему нет? Ты как будто специально раскрываешь мне свои слабости. И самая главная — любовь. Любовь позволяет уничтожить человека, стереть его в порошок. Отличный способ получить желаемое.
— Знаешь, — сказал парень, приближаясь к Лену, — любовь — не поле боя. Это скорее, как танец двух людей, сердец. Нашим танцем будет танго. И я тебе это докажу. — Аллен беззлобно усмехнулся и обхватил ладонями лицо ошеломленного Снарта — его надпись потеплела.
*Вольный перевод строчки из песни Hallelujah: «Love is not a victory match»
Примечание
Опубликовано 03.05.2020