В комнате полутьма, разрезаемая лишь лампой на прикроватном столике и неоновой подсветкой под потолком. Джисон, согнув ноги в коленях и устроившись полусидя, читает взахлеб очередной роман, что задали в универе.
Он едва слышно переворачивает страницы, и этот тихий шелест, возникающий периодически, совершенно не раздражает старшего, а лишь еще больше успокаивает.
Глаза не могут сосредоточиться на коде, впрочем, как и мысли, что пытаются сбежать как минимум на юпитер, чтобы не показываться грозному хозяину, который старательно пытается их вернуть на родину. Тщетные попытки.
Он шумно вздыхает, заставляя Хана оторваться от книги и вопросительно взглянуть на него, выглядя при этом до безумия смешно и мило с печеньем в зубах.
- Не могу сконцентрироваться, - виновато улыбается Минхо, откидываясь на спинку стула.
Джисон задумчиво жует печенье, а затем кивает своим мыслям и кладет в книгу аккуратно вышитую закладку. Встает со своего места, подходя к парню сзади, и укладывает руки ему на плечи, начиная тихонько надавливать.
- Так лучше? – заботливо, участливо, но ощущение, что он издевается.
Минхо что-то нечленораздельно мычит, прикрывая воспаленные глаза. Нежные маленькие пальцы разминают плечи и шею.
Легкий поцелуй в макушку.
Руки пропадают через пару минут, и Джисон уже разворачивается, чтобы вернуться к чтению и дать парню закончить свою работу, но Минхо вообще не думает, что ему эта работа сейчас хоть каким-то местом сдалась.
По этой причине он аккуратно кладет руки на тонкую талию младшего, а затем совершенно бесцеремонно усаживает его к себе на колени, светясь, словно рождественская елка.
Джисон изумленно хлопает глазами, но автоматически укладывает руки на шею Минхо.
- Ты чего?
Ли хитро улыбается, мурлыча на ухо и вдыхая аромат ванили, что исходил от всех вещей Джисона и его самого в частности.
Хан расплывается лужицей, убаюканный чужим мурчанием, откидывается на грудь парня и смотрит в экран, пытаясь что-то понять.
- Что ты пишешь?
Ли отрывается от нежной шеи, заглядывая через плечо в ноутбук.
- Пытаюсь создать игру, - он морщится, как от зубной боли. – Как видишь, выходит не особо хорошо.
Джисон вглядывается в ровные строчки непонятного кода. Нифига непонятно в этих ваших программированиях, хоть в лепешку разбейся.
-А что не получается?
Минхо вздыхает, грустно опуская подбородок на плечо Джисона.
- Сектора накладываются один на другой, и тогда корабли, хоть и находятся на тех клетках, но противник не попадает. – он еще крепче прижимается, обхватывая талию руками. – Выдает ошибку.
Джисон хмурит брови, вытягивая губы уточкой. Он всегда так делал, когда крепко задумывался о чем-то. Ситуация не особо ему понятна, но он искренне ищет решеине, пусть и с обывательской точки зрения.
- Может быть, ты не понимаешь, как игра идет? – он поворачивает голову, проезжаясь носом по щеке парня. – Ну, опыта маловато.
Тот закатывает глаза.
- Это же детская игра, Сони, чего там сложного?
Литературовед цокает языком.
- Мало ли, что тебе там кажется легким.
В глазах напротив появляется огонек. Минхо очень, просто очень не нравилось, когда кто-то, пусть даже Джисон, сомневался в его умственных способностях.
Губы растягиваются в оскале, и он произносит:
- Я тебе сейчас расскажу об этой игре, - а затем резко, прямо с Ханом на руках, встает, шагая к кровати и опуская младшего на плед.
Тот ойкает, смешно выпучивая глаза.
- Ты мне на пальцах объясни, - испуганно говорит он, зная, что теперь фиг остановит эту бешеную кошку. – Я понятливый, мне демонстрация не нужна.
Он сглатывает, когда видит, как опасно скалится старший.
Как говорит Феликс: «мать моя чупакабра, меня сейчас выебут».
Джисон впервые был солидарен с австралийцем.
Вернемся к нашим баранам, а, точнее, к озорным котам.
Минхо удобно устраивается между ног младшего, укладывая руки на бедра, чтобы уж точно отрезать все пути к отступлению, и наклоняется к лицу парня, проходясь языком возле уголка рта.
Хан икнул.
- Здесь были крошки, - он еще раз облизывается. – Ну же, Сони, давай сыграем.
Голос опускается все ниже и ниже, пока не доходит до будоражащего хриплого шепота.
- Тебе понравится, малыш.
Хотелось сбежать, но интерес восстает из глубин души, и поэтому он лишь вздыхает, забрасывая руки на шею Ли.
Тому больше и не надо. Годы отношений привели к тому, что между ними существовало невидимое понимание. Друзья называли это «Кроличье-беличья связь». Минхо и Джисон не спорили.
Тем временем старший кусает мочку уха, тут же пробегаясь по этому месту языком.
Хан Джисон держится.
- Мимо.
Губы спускаются ниже, останавливаясь на линии челюсти и оставляя там поцелуй-бабочку.
- Мимо.
Минхо улыбается в шею, продолжая поиски. Прикусывает выпирающие ключицы, посасывает нежную кожу рядом с ними, оставляя незаметные следы, которые расцветут фиолетово-синим уже через полчаса.
Вряд ли Джисон увидит их раньше, чем через пару часов. Минхо планирует несколько раундов игры. Вечер длинный, а ему надо разобраться во всех аспектах «Морского боя».
- Мне кажется, - ухмыляется удобно устроившийся Хан, пробираясь горячими руками под домашнюю футболку парня. – Что ты не так уж хоро-о-о-о…
Он стонет в конце предложения, когда его руки перехватывают, закидывая за голову и удерживая, чтобы затем приподнять его худи и оставить серию поцелуев внизу плоского живота. Дрожь проходит по телу, заставляя рвано дышать.
- Что ты там говоришь, малыш? – сладко спрашивает этот демон, отрываясь от своего занятия и смотря снизу вверх.
- Ранил, говорю. – со смешком.
- Звучит как моя победа. – он подбирается поближе, дыша в самые губы.
- Рано радуешься, у меня много кораблей еще, - он задерживает дыхание в ожидании. – детка.
С губ напротив срывается рычащее «Блять», и Минхо впивается в губы Хана, отбрасывая мозги в сторону.
Где-то тот смешной костяной чувачок внутри парня походит к выброшенному серому нечто, чтобы потыкать палкой и сказать вердикт «Умерло».
И кого это волнует?
Правильно, в сферу переживаний Джисона сейчас входит только то, что он останется без губ, нервов и кожи, что пылает огнем под холодными руками Минхо.
Тот остервенело кусает чужие губы, забираясь языком чуть ли не в глотку. Руки в это время сжимают талию, а толстовка дико мешает.
Он отрывается на секунду, чтобы почти сдернуть с младшего эту злосчастную ткань, и тут же возвращается на свое законное место, то есть к страстному поцелую.
Тяжелое дыхание выдает с головой обоих. Слишком оба возбуждены, хотя толком даже не разогрелись.
Джисон стонет прямо в рот, когда по его возбужденному члену проезжаются, заставляя прогнуться в пояснице и увидеть звезды перед закрытыми глазами.
- Убил. – сорванным шепотом.
- Что, так быстро? – насмехается Минхо.
Хан облизывает припухшие губы, сжимая ягодицы парня.
- Ты попал только в один корабль, не зазнавайся.
Вот теперь зеленый свет. И крышу сносит напрочь.
Губы снова путешествуют по телу, но теперь простора больше.
Он хитро улыбается, и Джисон чувствует это. Даже не нужно видеть этого бешеного кота, чтобы понять, что он что-то задумал.
Когда губы обхватывают один из сосков, Хан готов поклясться, что прямо сейчас пойдет и напишет завещание. На его могиле так и напишут «помер во время секса с Ли Минхо». И вряд ли его осудят, потому что прямо сейчас его ореолы, кажется, вылижут и искусают так, что захочется лишь сгореть прямо тут.
Еще один протяжный стон.
Губы продолжают свое путешествие, пока Джисон вплетает пальцы в черные волосы старшего, не понимая, то ли хочется оттянуть его от себя, то ли приблизить еще больше, чтобы он проник прямо в душу.
Старший отстраняется, усаживаясь на колени и удовлетворенно рассматривая Хана. тот сейчас был невероятно красивым со своими растрепанными светлыми волосами, красными даже в темноте губами и тяжелым, поверхностным дыханием.
- Вернись на место, - возмущается Джисон. Это вызывает улыбку.- Живо!
Нет, так не пойдет. Откуда только у него силы командовать еще есть?
Надо исправить.
Он стягивает домашние шорты с парня вместе с бельем, затем под недовольное шипение о том, что на нем слишком много одежды, стаскивает с себя футболку, а после, как и сказал Хан, возвращается на место, то есть устраивается между колен.
Прикусывает косточку на бедре, так соблазнительно выступающую, зализывает языком, чувствуя, что хочется оказаться еще ближе, соединиться воедино, а не мучать обоих, но игра есть игра.
Поэтому в руках откуда ни возьмись появляется смазка и пока старший возится с ней, Джисон рассматривает его в полутьме комнаты.
Черт, он невообразимо красивый. Волосы в совершенном беспорядке, губы приоткрыты, он тяжело дышит.
Взгляд опускается ниже.
Широкая грудь с капельками пота, выглядывающий из-под кожи пресс и невыносимые, просто навечно засевшие в голове и во снах Джисона крупные бедра.
Блядские бедра, которые хотелось трогать и гладить, целовать и совершенно бесстыдно кусать, оставляя отметины, ка бы говоря «Это все мое».
Да, в каких-то вещах Хан собственник. Вообще-то, во всем, что касается этого невероятно умного программиста.
Джисон пиздецки обожает мозг и людей, которые им пользуются. Минхо явно умел это делать, а еще он может не только им пользоваться, но и вовремя его отключать.
Прямо как сейчас, когда он возвращается к распухшим губам, снова утягивая в долгий поцелуй. Теперь они оба вовлечены в игру, пытаясь сделать этот поцелуй еще более страстным и развязным.
В какой-то момент Хан даже не замечает, как пальцы, еще недавно просто гладящие сфинктер, скользят внутрь, принимаясь тут же раздвигать стенки на манер ножниц.
Он задыхается, отстраняясь и ловя ртом воздух, которого катастрофически не хватало. Взгляд фокусируется на таком же возбужденном Ли. В глазах ни намека на мысли, лишь любовь, граничащая с похотью.
Такой коктейль всегда превращает Джисона в стонущую лужу. Хотя, возможно, дело еще и в пальцах, которые все-таки мазнули по нужному месту, но совершенно не собирались останавливаться.
Он рвано дышит, сердце сейчас пробьет грудную клетку, а ногти впиваются в широкие плечи, оставляя маленькие раны в виде полумесяца.
Кажется, он сейчас рассыпется.
Пальцы снова задевают нужную точку, и по комнате разносится громкий стон.
Минхо видит, как его парень закатывает глаза, и понимает, что еще чуть-чуть, и он кончит от одного вида извивающегося в его руках Джисона, чертовски прекрасного в этот момент.
Хан открывает глаза, мечтая лишь о том, чтобы в него, наконец-то, вошли.
- Перестань меня мучить, - под руку попадается Керуак, и томик пролетает мимо старшего, влетая в стену. – Иначе я сейчас кончу.
Они оба забыли об игре, места ей больше не было. Остались только страсть и всепоглощающее желание.
Минхо раздевается, а затем подкладывает под поясницу младшего подушку, чтобы уткнуться тому в шею, вдыхая любимый аромат ванили.
Он медленно входит, выбивая воздух из легких Джисона.
- Блять.
Да, тут, пожалуй, Ли согласится.
Он дает немного привыкнуть к ощущениям, но выдержка кончается, и поэтому движения ускоряются, пальцы на худых бедрах младшего сжимаются сильнее. Явно останутся следы, но им обоим фиолетово.
Дыхание учащается еще сильнее, с губ слетают громкие стоны. Они не сдерживаются, кажется, растворяясь друг в друге.
В комнате становится аномально жарко, Джисон сквозь пелену видит каплю пота, что скатывается по лбу Минхо, в кулаках сжимает плед, все еще подумывая о завещании.
Он раз за разом попадает по комку нервов, посылая дрожь по всему телу и волны удовольствия. Остатки мозга плавятся, как и сам Хан. Еще немного, и он станет пеплом, сгорит в этом пламени, выстанывая имя Минхо так громко, чтобы слышала вся вселенная.
- Минхо… - хрипло, слегка сорванным голосом, стонет младший.
Ли понимает, что тот на финишной прямой, ускоряется, почти вдалбливаясь в него, а затем на несколько секунд замирает, когда чувствует, как парень кончает, сжимаясь вокруг него и зажмуриваясь.
Звезды и вправду скачут перед глазами.
Он выходит, доводит себя до конца собственной ладонью, чтобы затем обессиленно рухнуть рядом, прямо в загребущие ручки Джисона.
Тот тут же сгребает Ли в охапку, он, закидывая ногу на чужое бедро.
- Убил.
Губы сами собой расплываются в кошачьей улыбке, глаза светятся.
Минхо оставляет легкий поцелуй на щеке, укладывая голову на все еще быстро вздымающуюся грудь.
- В душ надо, - шепчет Хан, получая в ответ лишь мычание. – Хо, у тебя же еще код недописан.
Старший, мурлыча, отвечает:
- Кто сказал, что он не дописан?