Раз.
Мальчик стоял напротив величественного здания, сжав небольшие кулачки. Ему было очень страшно, но показать страх – показать слабость, а за такое его тут в покое не оставят. Маленький рюкзачок с вещами, болтался на спине. Хотелось развернуться и убежать домой, но дома больше не было. Теперь здесь его дом.
Олег сидел в столовой, где давно уже шёл обед. Суп, где плавали пара картошек и не очень симпатичные макароны, аппетита не вызывал, но приходилось мириться. Мальчик скорее почувствовал, нежели услышал, как к нему подошли ребята сзади. Улыбка, царящая на губах главаря, явно не сулила ничего хорошего. В следующее мгновение Олег почувствовал, как на его голову проливается компот, украшая тёмные волосы вишенкой, добавляя комичности происходящему.
— Ой, как же так вышло, но ты не переживай, мы специально, — маленький главарь разразился смехом, вслед за ним засмеялась и остальная шайка.
Олег сидел не шевелясь, с убийственным взглядом смотря в тарелку, не замечая того, что ложка в его руке погнулась уже на девяносто градусов.
В тот день Олег дрался впервые. Конечно дракой это было сложно назвать, но пару синяков его обидчики определённо получили. Олега наказали. Несправедливо оклеветав, что это он бросился на бедных мальчиков, которые просто проходили мимо. Остальные ребята, что были в столовой всё подтвердили из-за боязни перед главарём шайки. Олег не спорил. Знал, что это бесполезно. Лишь ночью тихо плакал в подушку, чтобы никто не услышал его. Единственное, что давало ему сил жить и бороться, было имя его соулмейта, выведенное на руке витиеватым почерком. Даже в полнейшей темноте мальчик мог безошибочно вывести каждый завиток, что складывался в имя «Сергей». Только это имя и мысль о возможной встрече давали сил двигаться дальше.
Два.
Прошёл ровно год. Вновь перед огромным зданием стоял маленький мальчик, сжимая в руках лямки от небольшого рюкзака. Всё, что осталось ему из воспоминаний о родителях, погибших в автокатастрофе. Голубые глаза были наполнены слезами, но ни одна из них так и не сорвалась вниз. Сжав покрепче лямки, мальчик прошёл внутрь здания — своего нового «дома».
То, что это самый настоящий Ад на Земле ребёнок понял сразу. «Друзья» уже в первый час успели довести его до истерики. Не каждый день встретишь человека, чей соулмейт будет одного с тобой пола, что и послужило главным издевательством. Кто-то из ребят даже вспомнил, что в их приюте ещё есть один такой мальчик, у которого соулмейт мужского пола. Вторым пунктом стояли огненные волосы, которые привлекали слишком много внимания. Кто-то «в шутку» решил их отрезать, но к счастью, или нет, взрослые подоспели раньше, чем это успело произойти.
Серёжа находился в приюте только час, но уже успел получить наказание от воспитателя. Женщина даже слушать его не захотела, просто оставила без ужина, закрывая одного в комнате. Серёжа боялся темноты, ведь именно в ней таились монстры, которые хотели поужинать им. Мальчик сидел на собственной кровати, сжавшись в крошечный комочек и тихо плакал. Единственное, что давало ему сил не сдаваться — чёрная роспись букв на предплечье, что складывались в имя «Олег».
Три.
Долгий месяц понадобился для встречи. Воспитатели, словно чувствовали, что нельзя давать видеться мальчишкам, но рано или поздно это должно было произойти.
На улице уже второй день подряд шёл непрекращающийся дождь. Время от времени раздавались звуки грома, плавно переходящие в молнию. Серёжа каждый раз вздрагивал, не в силах преодолеть свой страх. Мальчик вздрогнул в очередной раз и крепко зажмурил глаза, когда раздались раскаты грома. Тарелка с чем-то серым, что раньше было пюре, одиноко стояла на столе нетронутая.
Серёжа едва ли не поскуливал от страха, когда на его плечо опустилась небольшая ладонь. Распахнув глаза, мальчик обернулся. Имя на руке, словно обдало огнём, принося с собой боль. Даже если очень постараться — такое нельзя было не заметить. Голубые глаза вновь наполняются слезами, сдержать которые Серёжа уже не в силах. Карие, смотрят в неверии и с каким-то отчаянием, боясь, что это всё может оказаться лишь фантазией. Серёжа вылетает из стола и кидается в объятья, наплевав на то, как это может выглядеть со стороны. Тихие всхлипы разносятся по столовой, шокированные взгляды обращены на них. Не каждый может встретить свою родственную душу, особенно в столь раннем возрасте. Мальчики стискивают друг друга в крепких объятьях, всё ещё не веря собственному счастью. Теперь они не одни в этом огромном страшном мире.
Четыре.
Дни медленно перетекают один в другой, плавно переходя в месяцы, а те в свою очередь в годы. Серёжа всё ещё не может поверить своему счастью. Он действительно больше не один. У него есть самый родной человек в этом мире и даже темнота так сильно уже не пугает.
Олег просто тихо счастлив. Он никогда не верил, что сможет даже мельком увидеться со своим соулмейтом, не говоря уже о том, чтобы жить с ним в одной комнате и едва ли не спать в одной кровати.
Для воспитателей это обошлось слишком дорого. В тот день, когда мальчики встретились, неразумные взрослые всерьёз решили разъединить их и больше не давать видеться. Олег повёл себя настоящим волчонком: он никому не позволил дотронуться до своего соулмейта. Бросался, словно безумный, некоторые воспитатели, которые хотели оттащить его, получили несколько кровавых укусов. Серёжа же в свою очередь мог лишь ронять огромные жгучие слёзы и цепляться рукой за край футболки Олега. Вся эта кутерьма продолжалась до тех пор, пока не пришёл директор. Мужчина средних лет, но с уже полностью седыми волосами и усами, хмуро оглядел каждого. После чего задумчиво почесал подбородок и дал добро, не смотря на разницу в возрасте мальчишек.
В тот же день, Олег переехал к Серёже в комнату, под недовольство остальных ребят. Пара синяков решили разногласия навсегда. Олег, как волчонок, кидался на всех, кто хотя бы немного косо смотрел на его соулмейта. Серёже бы бояться таких внезапных вспышек гнева со стороны друга, но он испытывал лишь неописуемое восхищение. Теперь никто из них уже не мог представить себя без другого.
Пять.
Первым из детского дома, в силу возраста, выпускается Олег, чем вгоняет Серёжу в депрессию. Не смотря на все обещания, в которые Рыжик безусловно верил, ведь иначе и быть не может, на все клятвы, что давал ему Волче — нервный срыв произошёл. Олег приходил почти каждый день, навещая своего соулмейта. Серёжа не плакал — давно перерос это. Просто тихо сидел вцепившись в белую рубашку Олега и прерывисто дышал, старательно разгоняя непрошеные слёзы обратно. Волче лишь каждый раз старательно прижимает худое тело ближе. Обнимает крепче. Нежно целует в макушку. И обещает забрать его, как только появится такая возможность. Серёжа верит. Ни на секунду не сомневаясь верит. Но легче от этого всё равно не становится ни одному из них.
Шесть.
Серёжа счастлив. Он смог. Смог, наконец, пережить тот самый Ад, длиной в год без своего соулмейта. Олег встречает его у ворот приюта с небольшим тортиком в руках и игрушкой маленького чёрного ворона со смешными глазами. Серёжа безумно счастлив и не скрывает этого. Волче трепетно прижимает его к себе, стараясь при этом не повредить драгоценный торт, что он достал с великим трудом.
От ворона Серёжа в восторге, даже больше, чем от торта. Теперь впереди лишь поступление в один из множества университетов, много совместного времени со своим соулмейтом, а ещё долгожданная свобода без воспитателей и каких-либо взрослых. Теперь они сами взрослые. Серёже смешно от этого, но он всё ещё счастлив. Он искренне верит в их будущее, где не будет места горю.
Семь.
Так он думал, пока Олега не призвали в армию. Для Серёжи это был уже третий Ад: первый смерть родителей, вторым оказался выпуск Волче из приюта, а третий творился прямо сейчас. Серёже бы уже привыкнуть и смириться со своим невезением, но нет. Каждый раз для него, как первый.
Он чувствует, как депрессия вновь маячит где-то на горизонте, подбираясь всё ближе. Чувствует, но виду старается не подавать, будто Олег слепой и не может увидеть чёрные круги под опухшими от слёз глазами. Серёжа, словно сам по себе становится ещё прозрачнее, хотя казалось, что такое физически невозможно. Но для него нет ничего невозможного, поэтому сейчас он именно в таком состоянии.
Олег не утешает. Не потому что надоело, а потому что не знает, как подобрать слова. Поэтому в ночь перед отъездом, они просто сидят в гостиной на диване, плотно прижавшись друг к другу и с переплетёнными пальцами. Внутри у каждого чёрная дыра, которая поглотила их эмоции целиком.
На утро Олег обещает вернуться через год, и Серёжа вновь охотно верит ему, хотя внутри кошки скребут от того, что что-то не так. Слабые улыбки на лицах обоих исчезают, стоит только Волче отвернуться и отправиться в назначенное место. Страх только усиливается.
Первый год Серёже даётся особенно тяжело. Они не могут общаться, потому что Олега отправляют на секретные миссии, где не то, что связи, даже света порой не бывает. В назначенный день приезда Волче не прибывает. Ни через день, ни через неделю, ни даже спустя несколько лет он не возвращается. От него нет ни одной вести, словно он испарился.
Лишь красный конверт лежит на столе нетронутым уже долгое время. Где ровным убийственно-красным почерком выведено: «Погиб при исполнении долга».
Восемь.
Сергей не помнит точно, когда в его жизни появилась Птица. Порой ему кажется, что они всегда были вместе. Словно не было автокатастрофы, смерти родителей, приюта и не было Его.
При мысли о Нём внутри каждый раз что-то болезненно сжимается, будто иголками протыкают. Сергей знает, что люди называют это сердцем, но ведь это полнейшая глупость. У него нет сердца. Оно умерло вместе с выцветшим именем на предплечье.
Мужчина стоит на крыше высотки. Ветер беспощадно трепет рыжие волосы, надеясь столкнуть его раньше, чем Сергей успеет наделать глупостей. На губах у него хищная ухмылка, в жёлтых глазах полнейшее безумие.
Осталось всего пара минут, прежде, чем город утонет в священном огне. Сергей обязан отомстить каждому, ведь они не смогли уберечь для него самого родного человека на этой проклятой земле. Именно они виноваты в том, что лишили его смысла жить.
Сергей надевает маску чумного доктора, краем глаза замечая выцветшее имя «Олег». Уверенность в том, что он делает всё правильно, лишь возрастает. Скоро каждый поплатится за все свои грехи.
Птица внутри него расплывается в торжественной ухмылке.