В этом году было особенно жаркое лето, с рекордными температурами, повышенной влажностью и всем сопутствующим.
В траве стрекотали цикады, асфальт чуть ли не плавился на солнце, а Энни и Райнер отдыхали около бассейна с кристально чистой водой.
Они не знали, кто был владельцем этого места, но в закрытом обществе, частью которого они являлись, каждый мог им воспользоваться. Бассейн граничил с несколькими задними дворами, в нём было более чем достаточно шезлонгов и зонтиков для всех, и каждый мог использовать всё это по своему усмотрению.
Что и делали Энни и Райнер уже не в первый раз.
Они были светлокожими и светловолосыми, поэтому большую часть дня им приходилось оставаться под зонтиками, иначе оба обгорели бы до хрустящей корочки, впрочем, в такую жаркую погоду вряд ли кто-то хотел бы находиться под прямыми солнечными лучами.
За исключением, разве что, одного парня, кожа которого имела привлекательный бронзовый загар.
— Он, должно быть, из средиземноморских? — произнесла Энни, глядя на Бертольда поверх солнцезащитных очков в форме сердечек.
Райнер издал неопределённый звук, скорее означавший согласие, хотя его глаза были закрыты под собственными очками. От длительного нахождения под солнцем его клонило в сон.
— Он ведь не может так много находиться на солнце, если он не грек или кто-то типа того? Может быть, итальянец? Райнер, ты слушаешь? — Энни поправила очки и приняла сидячее положение.
Райнер издал похожий звук, но уже от того, что ему на грудь приземлился кубик льда из стакана Энни.
— Агх! — он резко сел. — Какого чёрта, Энни?
— Как ты можешь спать, когда он прямо перед тобой? — она кивнула в сторону Бертольда, который заканчивал убирать листья вокруг бассейна.
— Мы провели здесь весь день, Энни. Я устал. И перегрелся. И вообще голоден.
— А что насчёт жажды? — спросила она, приподняв бровь и сделав глоток лимонада.
— Ха-ха, — саркастично отозвался Райнер, переворачиваясь на шезлонге так, чтобы Энни увидела его голую спину и плечи, — мне хватает твоего повышенного либидо, чтобы пресытиться… или как там называют способ справиться с жаждой?
— Утоление?
— Точно. Мою жажду ты более чем утоляешь.
— Да ладно тебе, ты разве не хочешь узнать, как он выглядит голым? Каков он в постели? — взгляд Энни снова устремился к Бертольду.
— Мы и так видим его полуголым практически каждый день.
— Ты совсем не умеешь развлекаться, когда устаёшь. Может, тебе стоит вернуться внутрь и предоставить всю работу мне?
— Работу? Ты имеешь в виду сидеть здесь, пить лимонад и просто пялиться, ничего не говоря и не делая?
Энни скривилась и уже открыла рот, чтобы ответить, но её опередили.
— Извините за беспокойство, но могу я одолжить ваши солнцезащитные очки?
Оба одновременно повернулись и увидели стоявшего перед ними Бертольда в крохотных обтягивающих плавках.
— Просто от яркого света у меня начинает болеть голова, а свои очки я забыл дома. Когда вы будете уходить, я всё верну, — его широкая улыбка была такой же ослепительной, как солнечный свет, о котором он говорил.
— Конечно, — мгновенно отреагировала Энни, снимая солнцезащитные очки и передавая их, — мы всё равно в тени. Можешь пользоваться хоть до конца дня. Мы вернёмся завтра.
Бертольд улыбнулся ещё шире и аккуратно взял очки из её маленькой ладони.
— Тогда до завтра, — надев очки в форме сердечек, он вернулся к работе.
Энни и Райнер ещё некоторое время смотрели ему вслед.
— Я влюбилась, — пробормотала Энни.
— Он определённо европеец, — произнёс Райнер, не сводя глаз с его плавок.