Басен трет переносицу. Он хотел бы тяжело вздохнуть, но слуги и так нервно мельтешат вокруг, так что ему остается лишь сдерживать свое раздражение. Мысленно чертыхнувшись, юноша переводит взгляд на экипаж.

Он понятия не имеет, как это случилось. В его голове происходящее просто не укладывается. Всё кажется откровенной издёвкой свыше, отправленной по его несчастную душу с малодушной подачи безымянных Богов.

Задние колеса кареты сломаны. Практически пополам. Словно что-то – очень сильно – сжало их, круша внутренние перекладины и саму ось. Такие повреждения не починить своими силами, а запасных колес, понятное дело, у них с собой нет.

…как такое вообще могло произойти?

Юноша переводит взгляд на кучера, что нервно обмахивается широкополой шляпой. Он может даже со своего места рассмотреть, как по чуть отвисшим щекам пожилого человека скользят капли пота.

Дорога перед ними – ровная. Нет ни малейшего намека на выбоины или нежелательные преграды в виде крупных веток или даже поваленных деревьев.

…так как же?

Басен все же вздыхает. Очень тихо, стараясь не привлекать внимания своих сопровождающих.

Чертовщина какая-то…

И ведь они не так уж далеко и отъехали от территории Хэнитьюз! Серьезно! Всего в дне пути от Вестерна!

…Басен старается гнать от себя мысли, что, возможно, некие высшие силы тонко намекают ему никуда не рыпаться и вернуться домой, послав столицу с их мероприятием куда да подальше.

Второй сын графа Хэнитьюз слегка нервно касается броши на своем жабо. Он постепенно успокаивается, ощущая подушечкой пальца гладкую поверхность камня. Тот поблескивает алым в свете солнца.

Матушка сама закрепила брошь на его шее перед его отъездом. Это необыкновенное проявление заботы на людях с её стороны, но Басен знает – чувствует – что за этим действием скрывалось что-то еще.

«Не снимай её, когда покидаешь карету или резиденцию в столице» вот что сказала графиня своему сыну, поправляя его жабо. И он хотел бы спросить, развеять свои сомнения или подтвердить догадки, но взгляд матери заставил паренька закрыть рот и молча кивнуть.

Басен поглаживает брошь, ощущая, как в его душе восстанавливается пошатнувшийся покой.

Это всего лишь колеса. Не случится ничего страшного, если он пошлет человека обратно в поместье Хэнитьюз с просьбой выслать новый экипаж. По настоянию отца, Басен выдвинулся раньше, чтобы прибыть за несколько дней до банкета и фестиваля. Лишние сутки в пути ничего не изменят.

Молодой дворянин жестом подзывает к себе одного из рыцарей, отдавая распоряжение. Глядя чуть позднее вслед его скакуну, Басен слышит краем уха недоумевающее ворчание кучера:

- …да как же, едрить твою за ногу, такое возможно?..

…это очень хороший вопрос. Басен Хэнитьюз и сам был бы не против узнать на него ответ.

_________________________________

Они осмелели.

Кейл наблюдает за серым котенком, что растянулся на его коленях. Малышка то выпускает, то убирает коготки, аккуратно мнет его ногу, лишь чудом не оставляя затяжек на ткани штанов. Её рыжий собрат ластится к безвольно лежащей на подлокотнике кресла руке аристократа, иногда игриво чуть прихватывая тонкие пальцы клычками.

Очаровательно, он должен признать.

…но резко проявившейся симпатии этих двух чертят подобное не объясняет.

Кейл знает, что прошлой ночью котята не спали во время визита Чхве Хана. Если и спали, то проснулись сразу же, стоило тому подать голос. Даже он, лишенный возможности в полной мере ощущать ауру мечника, в какой-то момент был подавлен его воздействием. Глупо полагать, что эти странные меховые комочки проигнорировали бы проявление такой силы.

…Хэнитьюз и раньше был уверен – котята не так просты, как думала Лили, что без задней мысли притащила бездомных зверюшек прямиком в его спальню.

…теперь же он и вовсе не может сказать наверняка, являются ли те в принципе обычными котятами.

Знаете, простые животные не смотрят настолько пристально и не следят за каждым движением, когда думают, что на них не смотрят.

- И что это мы такие ласковые, м? – дворянин шевелит пальцами: рыжий котенок восторженно пищит, пытаясь ловить их лапками.

Но – да.

Это очаровательно, чтоб вас.

Молодой мужчина переводит взгляд на столик рядом с креслом. На том стоит чашка, полная темного, уже привычно пахнущего отвара. Его принесла мачеха буквально пять минут назад и, Кейл уверен, если бы не стремительно ворвавшийся в комнату Ганс, попросивший её внимания в каком-то вопросе, Виолан тщательно бы следила за тем, как он осушает чашку.

По какой-то причине графиню Хэнитьюз крайне беспокоит именно необходимость пасынка принимать конкретно это снадобье. Кейл уже отметил, что на приём Кейлом прочих лекарственных зелий и порошков она смотрит сквозь пальцы.

…немного странно, если начистоту.

Принеси непонятное питье кто другой, Кейл не стал бы даже касаться чашки. Нормальные люди не будут пить нечто подобное – не с таким ароматом, это уж точно. Лекарства могут быть горькими, откровенно мерзкими на вкус, но мало какие из них выглядят чем-то… подобным. Если бы Кейлу дали сравнить снадобье с чем-либо, он бы без колебаний назвал то сомнительным отваром какой-нибудь старой знахарки из дальней-предальней захудалой деревеньки. И увлеченно перечислил бы все условно ядовитые растения, что могли бы придать вареву такой «жизнеутверждающий» оттенок.

Но Виолан не навредит ему. Он знает это. Он уверен в этом.

Графиня Хэнитьюз – она, можно сказать, одна из самых верных его сторонников.

Поэтому Кейл тянется к чашке, с некоторым опасением берет её в руку. Заглядывает внутрь, встречаясь взглядом с собственным отражением. То смотрит на него с таким же сомнением.

Знакомый землистый запах с оттенком гниющей осенней листвы щекочет ноздри.

По привычке задержав дыхание, под настороженные взгляды котят, Хэнитьюз делает первый глоток. Он ощущает, как серый котенок начинает несильно, но настойчиво бить его лапой по бедру, будто требуя, чтобы он отставил чашку, а еще лучше – выплюнул ту гадость, которую успел взять в рот. Мысленно поставив еще одну галочку к тому, что котятки явно не те, кем кажутся, молодой графский отпрыск отпивает снадобье снова.

Оно густое.

…Кейла радует лишь то, что на вкус это варево – что шокирует – куда лучше, чем на вид.

Не горькое, не кислое, не терпкое. У снадобья медово-сладкий привкус, с призрачной примесью ванили, что остается на кончике языка, стоит проглотить жидкость. Такой вкус ожидаешь от какого-нибудь изысканного и редкого чая, а не от лекарственного варева сомнительного происхождения.

Кейл выпивает лекарство, задумчиво рассматривает гущу на донышке чашки.

…ладно, он будет откровенно-честным – это очень сильно похоже на грязь.

Лучше не рассматривать слишком пристально.

Серый котенок на его коленях явно недоволен, когда Хэнитьюз ставит пустую чашку на стол. Сыпящиеся на ногу удары лапкой становятся чаще и чуть сильнее, что вкупе с угрюмым взглядом золотистых глаз создает довольно забавную картину.

- Оно не опасно, - Кейл изгибает губы в слабой усмешке. – Это лекарство.

Его снова бьют лапой, выражая свое мнение.

- Я уже пил его раньше. Мне стало гораздо лучше.

Золотистые глаза чуть прищуриваются, явно недоверчиво. Кейл видит, как дергается маленький носик котенка с определенно не кошачьим поведением.

Он поглаживает малышку по голове, пытаясь успокоить её волнение – по крайней мере, он расценивает это, как волнение.

- Матушка не станет мне вредить, - маленькая кошечка на его коленях медленно расслабляется, слыша уверенные интонации в спокойном голосе человека.

…это так необычно – быть под негласным присмотром кошки.

Но Кейл в какой-то степени может понять обеспокоенность старшей из его двух нежданных… эм… подопечных?.. Все же, они не могут быть уверенными, что не окажутся на улице снова, если с аристократом что-то случится. В их же интересах, чтобы тот шел на поправку и продолжал их опекать.

Его пальцы подвергаются вероломной атаке зубов рыжего котенка. Вероломной, да, но не слишком сильной. Скорее уж, тот жует его кончики пальцев, чем кусает.

- Проголодался? – хмыкает Кейл, на что получает громкое мяканье. Краем глаза он замечает, как качает головой серая сестрица рыжего мракобесия на такое поведение.

…ну да, она-то уже поняла, что они оба спалились, чего уж тут.

- Как насчет кордон блю? – аристократ щекочет подбородок сначала одного котенка, а потом и другого. – У Оливера хорошо выходит это блюдо… Но ему не стоит об этом знать, а то он возгордится, - Кейл тихо хмыкает, вспоминая и без того заносчивого мужчину, ответственного, судя по всему, уже за обе кухни. Он может с уверенностью сказать, что замену Бикросу будут искать еще долго.

Аристократ не слишком переживает по этому поводу.

...в конце концов, он уже и не помнит вкуса блюд младшего Молана, если уж начистоту.

Наверное, даже хорошо, что он вернулся уже после ухода дуэта отца и сына из поместья. И очень, очень хорошо, что он в будущем с ними не пересечется.

…Кейл Хэнитьюз уверен: больше он не увидит Чхве Хана.

Утром, на более-менее свежую голову, под успокаивающее мурчание котят, он привел мысли в порядок и пришел к выводу, что странное поведение будущего Героя можно спокойно списать на шок от перерождения. Все же, он вернулся только прошлым утром и находился определенно не в том состоянии, чтобы здраво мыслить. Всё, что он говорил ему этой ночью, все непонятные взгляды и это жуткое молчание можно со спокойной душой объяснить переклинившими нервами. Мечнику просто нужно немного оклематься, чтобы его пребывающий в хаосе и раздрае разум пришел в норму.

Всё правильно. Всё так и будет.

В таком состоянии люди порою и куда более странные вещи делали.

Котята взбудоражено мяукают, забираясь ему чуть ли не на плечи. Хэнитьюз тихо смеется: хрипловато, мягко. Это звучит, как тихий шорох в осеннем лесу, где на деревьях уже не осталось листвы, и невольно задаешься вопросом, что же может издавать такой звук. Жутко – но чарующе.

Маленькая серая кошечка на миг замирает, только для того, чтобы потом ткнуться мордочкой в подбородок молодому графу.

Момент идиллии нарушает открывшаяся дверь. Ганс проскальзывает в комнату с ушлостью скользкого угря, кидая умиленный взгляд на ластящихся к юному господину котят. Кейл отчетливо видит в глазах помощника дворецкого массу эмоций – исключительно положительных, что еще вчера вызвало у красноволосого мужчины определенные вопросы: как выяснилось, с появлением у него двух маленьких подопечных, градус настороженности и напряжения у рыжего паренька по отношению к графскому первенцу заметно снизился.

«Животные чувствуют хорошего человека!» вот какую уверенную фразу выдал прошлым утром ему Ганс, протягивая только-только проснувшемуся аристократу поднос с привычным набором утренних снадобий разных расцветок. Кейлу остается лишь поражаться выборочной слепоте Ганса, обоснованной лишь его ненормальным благоговением перед кошачьим племенем.

- Молодой господин, - Ганс с трудом отрывает взгляд от котят, концентрируясь на графском отпрыске. Хэнитьюз сразу отмечает, как меняется выражение его глаз: из очарованного в напряженный, и эти перемены вызваны вовсе не недавним опасением за сохранность своей головушки от прилетевшей бутылки или еще чего кидаемого.

…не к добру.

- Что-то случилось? – Кейл поглаживает рыжего котенка, притихшего от такой смены настроения в помещении. Серая кошечка и без того пристально смотрит на Ганса.

- С господином Басеном по пути в столицу произошла небольшая неприятность.

В груди бухнуло невпопад сердце, сильно долбанувшись о ребра с неожиданной силой. Кейл с самого начала морально готовил себя к тому, что Басен может как-то пострадать, но не слишком ли рано все произошло? Даже не в столице, не на чёртовом мероприятии – а по пути в город?

- Он в порядке? – голос Хэнитьюза лишь каким-то чудом остается спокойным и даже холодным. Годы треклятых тренировок, море практики и болезненное перемалывание самого себя.

Ганс машет руками с пугающей эмоциональностью, заставляя аристократа на миг усомниться, не может ли тот каким-то чудом видеть сквозь его мастерское притворство:

- Ох, конечно же, второй молодой господин в порядке! Вам не о чем беспокоиться! Никаких травм! – помощник дворецкого неуверенно, но с явным облегчением улыбается. Кейл не понимает, почему тот так понимающе изгибает губы. – Просто по дороге с их каретой что-то стряслось, и в итоге задние колеса были почти что, ну…. Уничтожены, - красноволосый мужчина тупо моргает, что вызывает у Ганса странный смешок. – Он просто прислал одного из рыцарей с просьбой пригнать экипаж на замену.

Кейл задумчиво мычит, ощущая, как внутри что-то отпускает.

- С этим не должно возникнуть проблем, - тихо тянет он, игнорируя внимательный взгляд приставленного к нему слуги. – Полагаю, матушка уже отдает нужные распоряжения…

- Ну, в этом Вы правы, молодой господин, но…

Дворянин замирает. Ему что-то категорически не нравится в том, как замялся на этих словах Ганс.

…его интуиция коварно нашептывает, что ему не понравится еще больше то, что последует за этой паузой.

- Граф предложил, чтобы Вы, молодой господин, участвовали в этой короткой поездке и проследили за всем. Он сказал, что Вам теперь нужно чаще бывать на свежем воздухе, и небольшое путешествие окажет на Вас благоприятное воздействие. Сейчас они с графиней обсуждают эту идею.

Кейл смотрит на помощника дворецкого пустыми глазами.

…его интуиция, чтоб её. Его чёртова интуиция никогда не ошибается.

_________________________________

Он не видит лица этого человека. Не может увидеть. Оно смазанное, мутное, бесформенное.

Он способен лишь ощущать на себе его взгляд.

…горький, пропитанный жалостью и душащим пониманием.

- Я освобожу тебя.

…это не свобода, хочет закричать он. Это не может быть свободой.

Это – не та свобода, которую он так желал, которая должна была принадлежать ему с самого рождения, но была вероломна украдена!

Человек со смазанным лицом не слышит его мысленных криков.

Он просто замахивается мечом и-…

Сон кончается.

Кончается – оставляя после себя чувство удушья и фантомную боль в шее, где сейчас тяжестью и холодом ощущается магический ошейник.

Он сжимается в тугой комочек, пытаясь дышать. Такого ужаса, почти что животного, недостойного и примитивного, он не ощущал даже под пытками и издевательствами. Иронично, что простой кошмар способен обставить все те ужасающие поступки, которые он вынес на собственной шкуре в этой темнице.

…нет, шепчет он сам себе в мыслях. Нет. Это не простой кошмар.

Это не может быть кошмаром.

Его трясет, когда он вспоминает безликую фигуру, возвышающуюся над ним. Он сжимается сильнее, стоит ему будто наяву услышать усталый, непонятно почему полный сочувствия голос:

«Я освобожу тебя…»

Это не свобода. Нет. Не свобода. Нет, нет.

Он повторяет себе это снова и снова, пока шебутное сердце старается успокоиться.

Во сне он был на свободе. Он вырвался, несмотря на то, что его рассудок и тело – всё было погружено в кипящую, пожирающую естество боль. Он чем-то пожертвовал, чем-то важным, чем-то очень драгоценным, лишь бы оказаться на воле.

…из-за этого власть над своими действиями больше ему не принадлежала.

И тогда появился безликий человек.

...его убивали в этом сне. Каждый раз. Снова и снова.

Под эту набившую оскомину фразу.

«Я освобожу тебя.»

Ему больно и страшно просто вспоминать об этом.

Смерть может казаться освобождением лишь в первый миг. Когда считаешь, что кошмарный сон кончится пробуждением. Но, когда это повторяется раз за разом…

- Я не хочу умирать…

Тихий шепот тонет во всепоглощающей тишине темницы, заглушается звуками капающей с потолка воды и шебуршанием насекомых в соломе. Шепот остается не услышанным никем и ничем, исчезает, будто его никогда и не было.

Он продолжает лежать, свернувшись тугим комочком, уставившись в одну точку перед собой. Глаза жжет, печёт, и что-то влажное струится по щекам, пока в маленькой грудной клетке не прекращается судорожное биение напуганного сердечка.

«Я не хочу… Не хочу умирать…»

Этот кошмар не воспринимается больше простым сном. Не с такой пугающей частотой, не с такой реалистичностью. Он действительно… будто снова и снова погибает там, среди разрушенной его же неконтролируемыми силами деревни, посреди огня и смога. Ему будто в самом деле отрубают голову одним быстрым, резким взмахом клинка.

…может ли это быть предзнаменованием?

…его жертва ради свободы приведет к его гибели?

…он умрет?

Нет. Нет, нет, он не может. Он судорожно дергается, поглощенный этой мыслью: он не может умереть, не так, не теперь, не сейчас, когда он так близко, когда он почти что все спланировал! Он… Он должен выжить, любой ценой, любым методом!... Он… Он!..

В тишине, из глубин темницы, раздается тихий смешок.

Щелк.

Маленькое тельце замирает, когда с него спадает магический ошейник. Легкость на шее, перетёртой этим адским творением человеческих рук почти что до мяса, ощущается чужеродно и почти пугающе.

…миг спустя все его естество наполняет невообразимая мощь.