Когда кто-то умирает — авторы рисуют дождь. Они прибегают к нему всегда, когда хотят подчеркнуть трагический эффект. Иногда у авторов получается подчеркнуть его достаточно красиво, чтобы подцепить сердце зрителя. А иногда у них совершенно ничего не выходит.
Когда я убил её, небо искрилось солнечной синевой.
Я неторопливо проводил лезвием ножа по её телу, жмурясь и иногда поглядывая вверх. Небо не собиралось сереть. Оно было радостным и ничего не подозревающим.
Тогда я подумал, что это странно. Я главный персонаж здесь, а значит, ливень просто должен был появиться.
Неправильно.
Я сел на корточки и начал обводить мягкую шею лежащей предо мной девушки лезвием ножа.
Смогу ли я отрезать ей голову? Наверное, нет. Нож недостаточно острый. Скорее всего, он сломается прежде, чем я доберусь до кости.
Интересно, как её звали? Она умерла прежде, чем повествование потрудилось подсказать мне её имя.
Я снова взглянул на небо.
Ясный день.
Я с ног до головы пропитан кровью мёртвой девушки. Мимо меня проходят спешащие туда-сюда люди. Чёрно-белая безликая толпа, которой нет дела ни до чего в этом мире. За исключением событий, касающихся их самих. Так что люди заметят меня только в том случае, если я обольюсь бензином, спущусь в подземку и подожгу себя.
Но я не стану этого делать, потому что в этом рассказе что-то не так. Он какой-то неправильный. Так что нет никаких гарантий, что кто-нибудь всё-таки заметит меня и вызовет полицию.
Кстати, а нужно ли мне всё это? Разве я хочу сесть за решетку?
Я задумался и начал что-то вычерчивать на распахнутой груди девушки, что всё ещё лежит на асфальте. Всё ещё?.. Нет, она уже полчаса как мертва.
Я не знаю, зачем убил её. И вообще вижу её в первый раз.
Значит, это кто-то другой.
Если это кто-то другой, то почему моя одежда и руки покрыты её кровью?
Просто так захотелось автору.
Когда я выберусь отсюда, я не посоветую ему оборачиваться. За моими плечами уже есть одно убийство. Я могу сделать это ещё раз, но на этот раз оно будет обоснованным.
Прогремел гром.
Небо очень быстро задёрнулось за серыми занавесками туч. Налетел ветер, заставляя спутанные и слипшиеся в крови длинные волосы покойницы взметнуться над асфальтом и ударить меня по лбу. Мне не стоило садиться рядом.
Когда молния очертила потемневшую улицу, тело девушки содрогнулось. Оно почти подпрыгнуло на месте, скрючиваясь в не самые удобные позы.
Девушка медленно поднималась на ноги. Её голова покачивалась на огрызке тонкой шеи, беспрерывно источая тёмно-красную кровь. Она протянула руку, что когда-то, ещё совсем недавно была живой, красивой и неразрезанной, сжала ладонь в кулак, а затем вытащила указательный палец и направила его на меня.
На этом месте мне следовало закричать, но я только икнул и отполз от неё на пару сантиметров подальше.
— <i>Тыы… заа… заабылл…</i> — голос девушки булькал и растягивался как жевательная резинка, закупорившая унитаз, — Заабыллл…
Что? Откуда ей знать, забыл я что-то или нет? Мы не были знакомы и вообще не пересекались.
— <i>Тыы заабыллл…</i> — повторила девушка. Её лицо начало как-то странно разглаживаться. Ну, знаете — уродливые зазубрины, которые я собственноручно вырезал ножом, впитались в синеватую кожу, превратившись в бледно-персиковый румянец. Шея перестала быть похожей на огрызок. Внутренности съеживались и вползали обратно, раны зарастали, а одежда стремительно избавлялась от багровых пятен.
— Это что же такое получается-то?.. — протянул я вслух, не скрывая своей досады, — Мне тебя опять убивать что ли?
— Не обязательно, — ответила девушка, говоря уже совершенно человеческим голосом.
— Но желательно, — хмыкнул я, поднимаясь с асфальта и перекладывая нож из левой руки в правую.
— Ты забыл, — вздохнула она, тактично пятясь от меня назад, но оставаясь, впрочем, совершенно спокойной, — Ты точно забыл…
— На этот раз я вырежу у тебя на…
— Дурак!
— … кое-что поинтересней трёх бу...— она не дала мне договорить. Просто подлетела и от всей души дала пощечину. Из моих глаз посыпались искры.
— Конечно, ты не главный персонаж в повествовании, но всё-таки должен кое-что знать. Надеюсь, сегодня ты дослушаешь меня до конца, прежде чем что-то решать. <i>На самом деле…</i>
<i>… я твой лечащий врач.</i>
Я вздрогнул и моргнул.
Мрачная улица, мой нож и не мёртвая девушка неожиданно исчезли.
Вместо них предо мной выросли белые стены и ореховый стол, за которым сидел какой-то странный старикашка в халате и смотрел на меня испытующим взглядом.
— Обратно его укладывайте, — бросил он в сторону какого-то чёрного прибора, встроенного в стену.
— У нас пополнение, — долетело из-за двери. Раздались характерные шаркающие звуки и хруст линолеума. Кто-то тащил сюда что-то металлическое.
— Опять овощ? — спросил кто-то ещё.
— Не знаю, — ответил кому-то другой, — Как док скажет, так и будет.
Дверь распахнулась, и в комнату ввалились санитары. Я рванулся вперёд, намереваясь пробежать мимо них и выскользнуть в открывшийся выход, но один из них успел сбить меня с ног, и более того, навалиться сверху и что-то вколоть в плечо.
— А шизик-то буйный попался, — заметил второй, продолжая стоять в проходе и наблюдать за тем, как я корчусь и извиваюсь на полу, брызжа пеной изо рта.
— И не таких успокаивали. Куда тащить его, док?
— В триста вторую. И двойную не забудьте поставить.
— Будет сделано, док. В самом лучшем виде.
Их голоса звучали невнятно, словно добираясь до меня через толстый слой ваты. Комнату заволакивало мутным дымом, прилипающим к потолку узорчатым налётом. Наверное, это из-за того укола.
— … действует? — долетело до моих понемногу выходящих из строя ушах.
— Конечно, это ведь очень сильный прпртт… — конец предложения споткнулся и разбился вдребезги.
На этом моменте санитары, доктор и комната окончательно исчезли из поля зрения, потонув в мутных глубинах тумана. Мне ничего не оставалось, кроме как закрыть глаза и отключиться.