— Я не ослышался? Они посмели запустить на нашу базу всего лишь маленький отряд посредственных новичков?

— Верно, сэр. Несомненно, они психи, сэр. Каков ваш приказ, сэр?

— Расстрелять и дело с концом.

— Так точно, сэр! — гаркнул рядовой, с почтением отдал честь и быстро покинул мой кабинет.

Я же лишь посмеиваюсь, вертя раскромсанный старый глобус. Осталось избавиться лишь от жалкого зеленого отряда и весь этот мир окончательно падет к моим ногам.

Тогда я и не подозревал о том, что вражеский отряд окажется далеко не таким простым, каким выглядит с первого взгляда…

Теперь же, стремительно мчась по извилистым коридорам каменной базы, я в который раз сожалею о своей беспечности. Отряд каких-то жалких новичков умудрился устранить почти половину моих людей — солдат опытных и подготовленных под моим личным руководством. Какой же тогда из меня генерал, если я не смог этого предотвратить?

Я был слишком уверен в своих силах

* * * *

Мое сердце увеличивает свой ход с каждой секундой. Не с секундой даже, но с тем мельчайшим промежутком междувременья, которое мелькает между ней.

Никогда ещё я не бился ни с кем с такой ужасающей скоростью.

Мне кажется, что вот-вот ещё совсем немного и мышцы просто перестанут успевать сокращаться и двигать мое тело в безумном дерганом танце.

Я знаю, я точно знаю, этот момент обязательно настанет, мои мышцы пересилят свой лимит и тогда…

Тогда я свалюсь в кучу других мертвых смертников, лежащих тут и там на пропитанной порохом мертвой земле. Свалюсь и умру. Не сразу, а глупо и нелепо, от потери крови и внутренностей, если, разумеется, мой враг не предпочтет разорвать меня по кусочкам. Возможно, такая смерть будет гораздо быстрее и не столь мучительнее.

Но черт возьми, я так хочу жить! Я очень хочу жить, как и всякий, даже самый жалкий и слабый человек, понимаете?! И нет в том моей вины, через сколько трупов я уже перешагнул во имя Империи и сколько лет втаптывал в грязь любую мысль о возможном просчете в своих планах… Я просто хочу жить! С моей смертью всё, чего я сумел достичь ценой многих, слишком многих жизней и собственной крови, всё это сразу лопнет и исчезнет, как мыльный пузырь. Словно Империи и не было… Словно и меня тоже никогда не было…

Я и помыслить не могу о таком жалком конце. Я не могу проиграть. Я должен сделать еще многое, очень многое. Я обязан наизнанку вывернуть этот проклятый мир и полностью переделать его на свой лад!

Новый удар.

И ещё один.

Я не успеваю увернуться и плечо обжигает острое лезвие, входя в мою плоть до самых костей и кромсая её неряшливыми лохмотьями, словно кухонный нож, неаккуратно отрезающий хлеб.

Я всё же успеваю вовремя отпрыгнуть и с клацаньем выставить перед собой железную клешню, используя её как щит. Но я понимаю, что даже она не сможет долго продержаться под градом сильных ударов.

Этот парень… Этот чертов зелёный сержант окончательно спятил.

Но ведь даже безумцы должны уставать, верно? Когда-нибудь он начнет медлить, его мышцы тоже не могут быть железными… Нужно лишь выждать… И тогда я обязательно отыграюсь.

Я уже придумал, как его убить. Одна только мысль об этом придает мне сил.

Но в глазах этого солдата не было ни усталости, ни разума, а горела лишь яростная ненависть. И даже из уст его не сыпались проклятия и угрозы, а вырывалось лишь дикое звериное рычание. Несомненно, он слишком безумен, чтобы вообще называться человеком.

Проходит еще несколько минут.

Я замечаю, что промежутки между ударами чуть увеличились, и немедленно пользуюсь этим, молниеносно переходя из защиты в неожиданное наступление. Теперь уворачиваться приходится ему. Меня наполняет торжество предвкушения скорой победы, но всё же я ещё не уверен, что моих сил хватит надолго. Я слишком устал и рана на плече дает о себе знать.

Я делаю рывок и, наконец, наношу отчаянный удар, вкладывая в него последние силы.

В воздух взмывает по-праздничному яркий алый салют. Я не знаю, чья это кровь, моя ли, чужая ли. Да и какая разница, чья.

Я наношу еще один удар, промахиваюсь и чувствую, как мои мышцы буквально затрещали по швам. Но мой враг, с головы до пят облитый кровью, звереет еще больше и вновь начинает резать меня кинжалами.

И я не успеваю… Я не успеваю увернуться! Черт! На моем теле появляется новый рубец, а потом еще один и еще один… Что-то падает на землю. Возможно, это моя рука или ухо... Я начинаю истекать кровью, но все еще пытаюсь чудом уворачиваться, в моей крови еще кипит адреналин, заставляя отбивать по земле дьявольскую чечетку. Сержант распаляется еще больше и наносит удары с утроенной силой.

* * * *

Багровое солнце срывает свой лик за брезентовым полотном туч. Закопченный овраг все быстрее и быстрее окутывает вечерний мрак.

А я словно куда-то падаю. Мои глаза закрыты и я совершенно ничего не вижу.

Я не чувствую ни боли, ни усталости, ни горечи поражения. Я совершенно ничего не чувствую.

Это так странно... Я...

Я ещё живой.

Должно быть, именно осознание этого заставляет меня все ещё оставляться на ногах.

Я открываю глаза и вижу, что стою посреди комнаты.

Белой комнаты с алыми стенами.

У этой комнаты нет ни начала, ни конца.

Есть лишь только белый потолок и алые стены.

Я вижу фигуры молодых людей, которые неторопливо идут навстречу мне.

Это мужчина и женщина. Они улыбаются и держатся за руки.

Они еще не знают, что совсем скоро умрут.