Here's a lullaby to close your eyes..

Место, казалось, совсем не тронутое временем. Альбедо ни разу за все время пребывания в туманном городке не то что не осмеливался сюда заходить, скорее просто как-то забывал или не обращал внимание. Здания ветхие, с выбитыми окнами и скрипучим полом: не дай бог ещё обвалится от неосторожного шага. Лучше лишний раз воздержаться.


Сейчас же, Крайдепринс был не один. Придерживаясь за засов узорной двери, пытаясь выровнять дыхание, они с Кэйей находились в укрытом мраком фойе гостиницы, у входа в которую их встретила проржавевшая табличка Lake View. Всё что было за пределами дверей – обшарпанные стены, заколоченные окна и облупившаяся краска. Здесь же даже мебель стояла на своих местах, лишь покрывшись толстым слоем пыли.


От глубоких вдохов Альбедо давился в глухом кашле. Не возможно было дышать, и благо хоть Кэйя был рядом, чтобы удержать его от падения, придерживая за плечо и ведя фонариком по силуэтам старинного интерьера. Каждый шаг отдавался резким скрипом, после которого приходилось прислушиваться, не сбежался ли кто. Но нет, всё так же тихо. Даже скорее слишком тихо, и даже шорохи с улицы, которые после ливня там обязаны были быть, застряли как за барьером.


—Вроде, никого,—Кэйя вздыхает с облегчением, протягивая Алу руку, за которую он послушно хватается.—Иди аккуратно, ставни кажутся хлипкими.


В сумке только все ещё трещало радио. Альбедо так и не осмелился от него избавиться, лишь обмотав в пару слоёв ткани оставил где-то в глубине периодически вслушиваясь. Ему всё ещё не была ясна причина, почему радио так реагировало на друга, и все же оно не раз и не два помогало им избежать встречи с "тенями", неясными силуэтами.


От понимания этого в груди как-то невольно что-то сжималось. Странно, едко.. За все эти "дни" он так устал бояться, что все отрицательные эмоции лишь отзывались дискомфортом внизу живота. Ему хочется думать только о хладной руке, что мягко сжимает его ладошку, и осторожно ведёт к стойке регистрации. Впереди Кэйи свет, Альбедо же окружает тьма, и он всеми силами хочет доверять ему, что он не оставит его в ней наедине со своими страхами, что в этом городе обрели материальную форму.


Альбедо помнит этот хтонический ужас после ливня, когда увидел эти бесконечные потолки в больнице Алхимилла, с которых вниз свисали подвешенные за ножки больничные койки. С детства его преследовал панический страх высоты, и вот, видя эту картину полную абсурда и какого-то за гранью понимания страха Крайдепринс слёзно умолял вывести его оттуда.


С ливнем менялось всё: небо, что сразу укрывала тьма; окружение, что ещё больше было видно в помещениях, несло лекарствами и гнилью; и приход призраков, что боялись света. Единственное, что предвещало их появление – радио и холод, обжигающий кожу. Ал так и не успевал их разглядеть, да и не уверен, что действительно хотел бы..


Чувствуя, как от тягостных мыслей голова начинала тяжелеть, Альбедо немного ускоряет шаг, чуть ли не влетая в спину Альбериха. Тот неуклюже отшатывается вперёд: уже стоя практически около стены, Кэйя хватается за полку, и та не выдержав нагрузки тут же обваливается, с грохотом разбрасывая все стоящие на ней вещи. Как же синхронно они вдвоем отпрянули..


На деревянный пол падает округлый предмет, похожий на шкатулку. Отскакивает, отбившись от стены, и прокатывается по полу к ногам Кэйи. В напряжённо повисшей тишине, со скрипом тихо заиграла музыка.


—Тсс.. Господи, Ал, аккуратнее,—Кэйя тяжко выдыхает. Даже не сразу ощущает, как тот всё это время держал ладонь буквально стиснув. И вот, разжимая, поворачивается к нему.—Испугался?


—Кэйя, я не настолько пугливый,—невольно хмурится, закрывая нос от облака поднявшейся пыли. Но его это не спасает, и тот всё же тихо чихает.


Чих эхом проносится по помещению. Альбедо осторожно тянется к шкатулке, поднимая ее. Такая старая... Судя по узорам и материалу, минимум лет тридцать. А крышка от удара чуть погнулась, приоткрывшись. И пока Альбериха поставив фонарик так, чтобы он освещал половину помещения так точно искал учётные записи в ящиках, Ал с лёгкостью подковырнул ее, открывая. Проржавевший механизм, сломанная балерина, знакомый, красный бантик на резинке, который Альбедо тут же вытягивает, рассматривая..


—Твоя фамилия Крайдепринс?—переспрашивает вдруг Кэйя, вытягивая его из раздумий. Ал коротко кивает.—Комната 308 на третьем этаже.. Осталось только ключи найти.


И среди всего этого барахла, в котором юноша все так же копошился, неожиданно находит бумажную бирку с размазанными чернилами. Тянет за нее, и вытаскивает безымянный ключ, ловя на себе непонимающий взгляд Кэйи, показывая ему находку.


—Проверим?


—Ну уж нет,—Альберих фыркает.— Давай пока здесь порыскаем. Не горю желанием бегать туда-сюда, пока здесь какие-то страшные женщины бродят.


Альбедо впервые позволяет себе искренне засмеяться.


Кэйя буквально настоял на том, чтобы взять всё, что им только попадётся под руку, и Бедо был с ним полностью солидарен. Тишина с лёгкостью притупляла бдительность. Не может здесь все быть настолько спокойно, пока на улице творится такое "нечто". И вот, поднимаясь по ветхой лестнице вверх, Альбедо всячески пытался себя отвлечь рассматривая картины. Мыльные ландшафты в грязно серых тонах почти не отличались друг от друга, и чем дольше на них смотришь, тем больше начинала кружиться голова. Кэйю просить не пришлось: скрепляет свои пальцы с чужими в замок и продолжает путь. Чувствуется, что боится, но в отличие от Альбедо на картины не смотрит.


—Что-то как-то слишком тихо, не находишь?—его голос тонет в лёгком поскрипывании от их шагов. В руках начинает колоть от нервозности, и Бедо лезет в рюкзак.


Сейчас они где-то между вторым и третьим этажами, если судить по темным провалам коридоров между лестничными пролётами. Каждый скрип заставляет поёжиться с замиранием сердца и оба стояли буквально замерев на месте.


Альбедо практически бесшумно достает из рюкзака радио. Оно все так же трещит от помех, и закономерно становится громче, стоит только ему подойти к Кэйе ближе. Но он проходит мимо, медленно, плавной походкой вступая на ступеньки.


—Свети мне в спину. Если там что-то будет, я скажу,—совсем тихо осведомляет Крайдепринс. Кэйе ничего не остаётся, кроме как кивнуть.


Шаг, ещё один.. ступеньки тихо скрипят под ногами. Громко, протяжно, и от этого невольно подкашивались ноги. Ал выставляет радиоприёмник впереди себя, будучи окружённым светом, и единственное чёрное пятно на фоне – его тень, вязкая и чёткая. Коснись, и рука прилипнет к ней как к смоле.


Альбедо стоят на границе тьмы и света, коим являлся начинающийся коридор. Окна тоже заколочены, что удивительно, и если бы не свет Альбериха за спиной, Ал бы точно сошел с ума. Но сейчас им нужно держать дистанцию, и теперь вперёд его вёл Альбедо, встретившись с тьмой лицом к лицу.


Чужие двери решают не дергать, чтобы не привлечь ненужное внимание. Мало ли. А здесь обстановка была так же нетронутой, и даже какой-то стариковской. Вазы с винтажными узорами роз, картины Айвазовского между номерами, узорные вывески. Пока всматривается в таблички, не сразу замечает, что одна из картин являлась зеркалом, мимо которого он прошел без задней мысли. И, боже, всего на секунду замечает на своем лице кровавые разводы.


Похолодев, Альбедо возвращается. Нет, всё же показалось. Радио же молчит, что удивительно. И ещё несколько мгновений тишины такой тихой поступи, Ал наконец-то замечает нужный номерок. С облегчением вздыхает.


—Кэйя, никого, подходи ближе,—заматывает радио обратно, кидая в рюкзак.


Закономерно, закрыто. Да, они ведь даже въехать не успели наверное. Лишь номер забронировали, и все тут. А Бедо тянется к ключу в кармане джинс, пока Кэйя перебирает десяток других, так же удачно подобранных на планшетке. Сердце дрожит от волнения. Переглядывается с Кэйей, и тот лишь кивает ему. Вставляя ключ, Ал проворачивает его и.. к удивлению слышит щелчок отворившейся двери.


То, что увидел за ней Альбедо, совсем не укладывалось в его голове. Эти номера подразумеваются легкодоступными и дешёвыми, с одной комнатой на чисто переночевать. Он ожидал увидеть что угодно: погром, висельника, чей-то алтарь.. но явно не то, что он узнал в очертаниях этого скромного помещения.


Дверь за ним с хлопком закрывается, стоит ему на неё навалиться из-за подкосивших ног. Кэйя совсем ничего не понимает, глядя на друга. А тот, чуть ли не плача, шепчет одними лишь губами:


—Моя квартира.. Кэйя, это моя квартира в Бруклине.


Да, он не ошибся.. Просто не мог ошибиться. Те же песочного цвета обои, три полочки с вазочками и деревянным человечком, картина Врубеля поодаль, которую он сам же и повторил. Всё, что он собирал с таким трепетом. Выцепляя взглядом всё больше знакомых деталей, Альбедо даже не сразу замечает, что окна здесь не заколочены, и сквозь них пробирается свет пасмурного дня. Обращает внимание лишь тогда, когда видит, как Кэйя повернувшись в пол оборота заглядывает на кухню.


Альбедо боится выглянуть наружу. В груди тянет от одной только мысли, что за окном он увидит безлюдные улицы, окутанные туманом. Тянет Кэйю за рукав, одним лишь взглядом просит так же туда не смотреть. И без того слабые ноги совсем переставали слушаться его.


Одна из трёх комнат, правда, была запертой. Крайдепринс даже точно не мог сказать, был ли там замок в принципе, но подобные мысли от себя отгонял, боясь загнать разум все в большие рамки первородного страха. В другой же, что являлась скромной библиотекой и мастерской молодого человека, встретила их тишина и запах краски. Мольберт замечает лишь в последнюю очередь, и не может удержать себя от желания прикоснуться. Свежая... Краска смешивается на его пальцах, и он перетирает её между ними, марая руки.


—Это..


—Я рисовал,—кивает тихо Альбедо.—Но это было неделю назад так точно..


Город точно над ним издевается. Альбедо уже чувствовал злость, глядя на масляное, звёздное небо над католической церковью, и хотел просто его опрокинуть. Это всё не настоящее. Запахи, ощущения..Мало по малу, руки начинали дрожать. Всё, что сейчас хотел Альбедо, так это накрыться одеялом с головой, и просто уснуть. Не слышать воя, шелеста дождя, скрипа ржавой решётки, помех и шёпота. Просто провалиться в беспамятстве.


—Идём,—берёт за рукав, за саму руку не осмеливается. Они так взмокрели от нахлынувших чувств, что не хотелось пугать друга ещё больше.


В коридоре так же висело зеркало, как раз рядом с дверью той самой комнаты, мимо которой Альбедо проскакивает чуть ли не пулей. Боится увидеть этот пустой, мёртвый взгляд лицом к лицу. И потому стоя напротив уже третьей двери, тот легко толкает ее, и пропускает Кэйю внутрь.


Первое, что могло броситься в глаза, это фортепиано у стены, заваленный разными книгами, стаканчиками с кисточками и карандашами, и баночками с краской письменный стол. Совсем крохотная из-за таких нагромождений.. Кровать не застелена, на стуле висит пара рубашек, и закрывая за собой дверь Альбедо грустно усмехается. Кэйе и без слов понятно, что это комната друга. Место, где он проводил большую часть своего времени.


Проходит внутрь, разувается и смахивает с плеч пальто, оставляя все на полу. Кажется сейчас таким маленьким и хрупким, особенно когда целенаправленно подходит к кровати, и подбирая одеяло темных, фиолетовых оттенков, забирается прямиком в его объятия. Чуть ли не с головой, укутываясь и вдыхая такой знакомый и лёгкий аромат пионов. Дрёма накатывает как-то неожиданно резко, и противиться ей нет никакого желания, пока есть эти мгновения тишины. Есть его "комната", запах краски и знакомое тиканье часов. Лишь ощутив, как рядом проминается матрас, Альбедо отлипает от пухового покрывала, уставившись на Кэйю, такого же уставшего от происходящего, и сейчас склонившегося над коленями.


Альберих не сразу понимает, как плечи обнимает нечто тёплое, слабо тянет на себя, обхватывая маленькими ладонями. Кровать неприятно скрипит от их телодвижений, а Кэйя уже плюхается рядом с Альбедо, утыкаясь ему чуть ли не лоб ко лбу. Сонные, лазурные глаза смотрят на него полузакрыто, и Альбедо лишь слабо улыбнулся, натягивая покрывало выше, стараясь укрыть их обоих. Будто бы одеяло сейчас являлось барьером, призмой между кошмарной реальностью и их безмятежным мирком, способным их защитить.


Тонкие руки обхватывают плечи Альбериха, прижимают к себе. Ал жмётся ближе, утыкаясь тому в шею, и чувствуя привычный холодок, как Кэйя уложил тому ладони на лопатки. Лишь тогда он позволяет себе закрыть глаза, отпуская сознание в тишину. В ней нет стука сердец, тиканья часов или свиста ветра за окном, нет. Не будет тумана, бледных лиц и зелёного света больничных палат.


Будут лишь холодные руки Кэйи, и щемящее чувство пустоты.