Я тебя отвоюю

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,

Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,

Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,

Оттого что я тебе спою — как никто другой.

Заключение в янтарию не похоже на безвременье — внешне. Ты оказываешься заперт в собственных воспоминаниях... Постепенно растворяешься в них.

Астрагор стоит, прислонившись лбом к стеклу, и смотрит вдаль. На горы. Вершин не видно — их скрывают тёмные грозовые тучи. Будь это реальным, Астрагор слышал бы свист и грохот, стук капель по стеклу... Чувствовал бы холод. Запах озона, и свежести, и леса, и, совсем немного, — дыма от дров в камине.

Удивительно, как много всего чувствует человек.

Астрагор на секунду прикрывает глаза и отходит от окна. Когда-то он любил грозу — но то, что он видит за окном — лишь воспоминание о грозе. Блёклое подобие. Как и весь замок — блёклое подобие настоящего Змиулана... Он может гулять по своей тюрьме сколько угодно — но не может выйти за стену; может взять любую книгу — но только из тех, что помнит; совсем не может часовать.

Каждый раз, когда дух привычно произносит своё часовое имя, — и ничего не происходит, — ему кажется, что он умирает снова и снова.

Астрагор спускаетая вниз, стараясь не наткнуться взглядом на зеркало — потому что он в них не отражается. Дух и сам не знал, что хотел бы там увидеть: свое самое первое тело? Последнее? Или самое любимое — то, в котором он соблазнил Хронимару? Про неё Астрагор старается не думать. Не вспоминать.

...Интересно, она расстроилась или обрадовалась, когда узнала?

Будто очнувшись, Астрагор понимает, что уже спустился во двор. Или просто здесь оказался? В последнее время провалы случаются чаще. Он растворяется в собственной памяти, рассыпается, как истлевшая ткань. Дух опирается о каменную чашу фонтана, вглядывается в пепел, ровным слоем укрывающий его дно... Вздрагивает. Он сам себе кажется таким же пеплом.

"Сколько я ещё выдержу?"

Астрагор закрывает глаза — и будто повисает в пустоте. Он не слышит даже собственного сердца... Биться нечему. Дух и дышит-то только по привычке, как будто прячась за иллюзией нормальности от мыслей о том, что он и сам становится всего лишь воспоминанием. Хрупкой и непрочной фальшивкой.

Заключение в янтарию не похоже на безвременье — внешне. Но Астрагору кажется, что оно гораздо хуже, чем смерть.

***

Она его ненавидит.

За то, что очаровал, заманил, заставил поверить, что к ней — единственной во всём мире, — он будет добрым. За то, что соблазнил, целовал так, что у неё темнело в глазах, а голос становился хриплым и ласковым. За то, что заставил собой восхищаться, желать его тьмы, строить вместе планы и заниматься наукой. За то, как горели, — и это было только для неё, — его обычно пустые глаза.

Она его ненавидит.

За то, как сказал — "Ты выйдешь за меня замуж". Не спросил, нет... Это было не в его духе. За то, каким властным он был — и как она выгрызала себе каждую крупицу свободы. За то, с каким выражением лица он сказал о том, что следующим сделает её сына.

Она его ненавидит.

Она уже давно свободна, она глава большой семьи, — как всегда и мечтала, — у неё достаточно и власти, и денег, и молодости, и красоты. Она может взять себе нового мужа, — но стоит кому-то начать флиртовать с ней, как она вспоминает горящие чёрные глаза и чувствует отвращение. И ненависть. К тому, кто до сих пор не может оставить её в покое.

Когда она получает письмо, первое за долгое время, и написанное рукой её сына, которого он отказался ей отдавать — она соглашается на встречу. Приходит, одетая в свое лучшее платье, а он смотрит на неё из глаз какого-то мальчишки, незнакомого, даже не из Драгоциев вроде, и глаза у него — холодные и пустые.

И когда он рассказывает ей про золотой мост, он не ходит по кабинету, не машет руками, не ждёт от неё восхищения... Кажется, ничего от неё больше не ждёт.

Она соглашается. И ненавидит его за то, как ей больно.

Когда она узнает о том, что случилось на Новый год, — от Рока, конечно, от стоит перед ней, скрестив руки на груди, так похож на отца, на пальце кольцо, его кольцо, голос такой радостный, что аж тошно, — узнает о том, как его победили, впятером на одного, как все ученики его предали, какую участь они выбрали для него... Она улыбается.

— Ты довольна, мама? Ты ведь ненавидела его.

— Да, — отвечает она.

Уже зная, что отомстит.

***

Его тюрьма не открывается — рушится. Всё вокруг становится ещё более призрачным, тонким, а потом стены замка содрогаются, рассыпаясь в ничто.

Астрагора выкидывает в безвременье, и он смеётся всей своей душой, так это приятно. Сила, сладкая, тёмная часодейная сила наполняет его и он чувствует себя всемогущим. Задерживается, останавливается, встаёт на самую грань — смотрит. Он хочет знать, кто его выпустил.

Хронимара.

Он смотрит на неё, высокую, статную, с растрёпанными волосами и предвкушением битвы в почти светящихся ярко-зелёных глазах. Хронимара смеётся. Она ничего не может сделать против Королей Времени, никто не может, они могли бы убить её в любой момент — но они пока дети. И не умеют... или не хотят убивать.

А вот Зодчий круг хочет, о да, они окружают её, кричат оскорбления и эферы — только вот она раскидывает их всех. В одиночку. Тёмные, запретные эферы слетают с её стрелы один за другим, пока она пробивает себе путь к зеркалу. Астрагор не может оторвать от неё взгляд.

Она восхитительна.

Переход открывается в Платановую долину. Потом ещё один — в Змиулан. Хронимара идёт вперёд, идеально-спокойная, как будто и не дралась только что. Астрагор — следом, смотрит, невидимый и неощутимый. Этот Змиулан кажется ещё хуже призрачного — дух слишком хорошо чувствует, что замок теперь чужой. Что дом у него отняли. А когда видит Рока в своём кабинете, со своим кольцом на пальце — его мутит. Знакомые, любимые стены выглядят чужими... Мёртвыми. Изнасилованными.

Хронимара улыбается Року. И рисует перед ним огненный крест. А потом прикасается стрелой к зеркалу и совершает обряд... Астрагор даже не знал, что она такое умеет.

Он ей благодарен.

Они стоят напротив, смотрят друг на друга, долго молчат. Астрагор говорит только "Спасибо". Хронимара кивает.

Им пора уходить.

Уже потом, когда они в безопасности, в другой параллели, в прошлом, когда выбор Короны ещё не сделан, он, осваиваясь в новом доме, тихо бросает через плечо, что любит её. Надеясь, что она не услышит.

***

Хронимара думает, что ослышалась. Ошибилась. Потом, когда слышит эти слова второй раз, — что Астрагор обманывает её, хочет привязать к себе ещё сильнее, опять что-то задумал...

В третий раз она смотрит ему в глаза. Такие же яркие, как и раньше.

Хронимара знает, что Астрагор никогда не откажется от своих планов. Что он жесток и получает удовольствие от чужой боли, что хочет власти — и восхищения. Астрагор пропитан тьмой насквозь... Как и она.

Потому что чертить крест перед лицом собственного сына было приятно. Потому что тьма в глазах Руниса кажется ей красивой. Потому что она тоже хочет на трон.

Хронимара ничего не отвечает Астрагору — он и так всё знает.

Она просто целует его.

Снова, снова и снова.

Но пока тебе не скрещу на груди персты —

О проклятие! — у тебя остаешься — ты:

Два крыла твои, нацеленные в эфир, —

Оттого что мир — твоя колыбель, и могила — мир!