Это было обыкновенное утро. Или вечер… я не уверен. На улице царила зимняя жгучая вьюга, и было весьма темно.
Холодно.
Неохотно выпутываясь из пушистого пледа, я поднялся с дивана, прошествовал в ванную и аккуратно ополоснул лицо тёплой водой, после чего промокнул щёки полотенцем. Когда бросил случайный взгляд в зеркало над раковиной, меня охватила уже знакомая палитра чувств, смешанная из изумления, страха и какого-то совсем уж специфического удовлетворения.
Моё лицо исчезло. Вместо него были чёрные буквы, что постоянно кружились, в своём диком танце каждую треть секунды создавая слова на смеси из различнейших языков, ни один из которых не был мне известен, но отчего-то вполне доступен к чтению и пониманию.
Я осторожно дотронулся до того места, которое прежде было моим носом. Эта буквенная субстанция мягкая и лёгкая на ощупь, словно ткань или плоть какого-нибудь призрачного существа. Повинуясь моему прикосновению, буквы подмигнули мне, складываясь в слово «мертвец».
Я мертвец? Почему? Что за вздор!
Неловко отшатнувшись от зеркала, я помотал головой в надежде выбросить из поля зрения эту нелепую галлюцинацию. Но на этот раз привычная манипуляция не сработала — моё лицо по-прежнему состояло из множества обожжённых чёрным сиянием пикселей слов.
И это так странно. Чувствовать, дышать, моргать и одновременно осознавать, что у тебя нет ни глаз, ни носа или рта для этого.
Очень странно.
Быть может, я всё ещё сплю? Или же я просто сошёл с ума. «Безумец» — выводятся на моём многобуквенном лице слова, написанные в витиеватых неизвестных иероглифах. Почему я могу читать их? Отчего я знаю их значение? Как могу я менять ход написания всех этих странных фраз?
Кто я?
Я вышел из ванной, зашёл в комнату, вновь закутался в плед и прижался к спинке дивана, обернув руки вокруг колен в беспомощном жесте отчаянно-потерянного человека.
Насколько я помню, всю свою жизнь я был никем. Со мной никогда ничего не происходило. Детство, школьные годы, юность и скучные университетские вечера прошли мимо меня однообразными серыми часами. У меня не было друзей…
«Преувеличение», — словно иголкой вывели на лбу.
Хорошо-хорошо, у меня был друг. Один-единственный, да и тот уже давно забыл о моём существовании, остепенившись да взявши новомодный кредит. Знаете, я никогда ничего не брал в кредит, мне вполне хватало моего среднего заработка за просиживание штанов в офисе. Звучит так, словно я жалуюсь? Нет, мне не на что жаловаться.
Как-то так получилось, что после институтских посиделок над книгами я остался совершенно один в четырёх стенах моей скромной квартиры. У меня нет и никогда не было девушки… или хотя бы кота. Я никогда никого не любил, понимаете? Так что со мной действительно совершенно ничего не происходило. Со мной просто не может ничего происходить, так я думал. Кажется, я ошибался.
В прошлую пятницу мне исполнилось двадцать пять. Кажется, в тот день я почувствовал себя на редкость слишком одиноким, так что потратил весь вечер на бессмысленный забег по интернетным сетям, затем судя по всему всё-таки прилично так напился, ибо вырубило меня внезапно, да так мощно, что остаток вечера начисто стёрся из файлов моей дырявой памяти.
Утром прошлой субботы я традиционно посетил ванную, взглянул в зеркало и обнаружил это тёмное, мигающее буквенное пятно вместо лица. Признаюсь, в тот миг меня это «чудо» шокировало, но нисколько не расстроило. Галлюцинации, думал я. Подумаешь, с кем не бывает. Кроме того, это выглядит гораздо интереснее той вечно бледной мины человека, чья внешность настолько стандартна и скучна, что он может с лёгкостью затеряться даже в компании из каких-то там четырёх человек.
«Сейчас ты слишком заметный», — мне не нужно зеркало чтобы увидеть, прочувствовать, как это замечание выжигалось на месте моих губ. Почему эта галлюцинация длилась так долго? Она должна была закончиться уже пять минут назад!
— Что со мной не так? — выдохнул я вслух.
— С тобой всё в порядке, — это не чёрные слова-иероглифы, но голос. Настоящий живой голос, мягко звучащий позади меня. Я подпрыгнул от неожиданности, резко обернулся, но увидел позади дивана лишь привычную стену с полосатыми обоями.
Ну, вот и всё! Теперь голоса мерещатся всякие. Прекрасно, просто замечательно...
Это не реальность. Бог мой, это всего лишь сон!
— Откуда ты знаешь? — голос продолжил звучать, — Что такое реальность, по-твоему? Не можешь ответить? Ты и не должен. Слушай меня внимательно. Всё что ты знаешь это ложь. Наша сегодняшняя реальность не более чем иллюзия, нанизанная на слой картонных декораций. Оглянись вокруг себя. Стены, потолок и окно — это всё что ты можешь позволить себе видеть здесь, так что тебя это реальные вещи. Но на самом деле их нет и никогда не было.
Вся форма твоего мира — это пустота. Ибо пустота это заполненная форма, а форма это заполненная пустота. Понимаешь меня?
— К-кажется да… — я пробормотал в ответ.
Где-то я это уже слышал, наверное на одной из лекций по философии. Уж не призрак ли лектора меня преследует? Нет, глупости. Никто из преподавательского состава не умирал в этом году. Да и не думаю, что я хоть кому-то из них нужен.
—…тогда ты должен подойти к окну и открыть его. Ты должен сделать это прямо сейчас. Ты слышишь меня?
Я кивнул, неожиданно для себя послушно поднимаясь с дивана и неторопливо шествуя к окну.
Нет, нет… подожди-ка! Какого чёрта голос вдруг вздумал командовать мной? Я не собираюсь слушать ничьи приказы в моей голове, я не сумасшедший! Но, кажется, моё подсознание было несогласно с этим утверждением, ибо ноги мои автоматически несли меня к злосчастному окну, а руки взлетели выше, механически открывая белые оконные задвижки.
Медленно, словно театральная марионетка, я уселся на подоконник, свесив босые ноги на улицу. Словно собираясь соскользнуть вниз, на асфальт, сереющий подо мной с высоты десяти этажей.
Бог мой, что я делаю!?
Если бы у меня всё ещё были веки, я бы закрыл глаза и медленно сосчитал до ста. К сожалению их больше не было. Остались только буквы, чёрные мигающие кружащиеся буквы, переплетающиеся между собой в скучный текст.
Краткий, двадцати пяти страничный текст моей жизни. Кажется, сегодня что-то перевернуло его последнюю страницу раньше срока.
Не буду лгать, мне было безумно страшно в тот момент. Сердце моё билось о рёбра словно пойманная в сеть рыба, заставляя меня тяжело с хрипом дышать. Я паниковал, безумно паниковал.
Я не хотел умирать.
Но, кажется, обстоятельства ярко указывают на неизбежность моей смерти, верно? Судьба не сжалится надо мной, любые мольбы совершенно бесполезны.
Я даже толком не жил.
И, осознавая этот печальный факт, я соскользнул с подоконника вниз.
Говорят, когда человек умирает, перед его глазами мелькает вся его жизнь. В моём случае это была лишь тусклая серая стена дома, громкий звук удара и…
Ночное небо.
Там не было звёзд, света фонарей или облаков промышленного дыма. В небе не было ничего, это было лишь чёрное полотно пустоты.
Когда я закрыл глаза и вгляделся вглубь, ничего не изменилось. Здесь был лишь чистый небесный холст без малейшей капельки звёзд.
Мне больше не было страшно.
Я лежал на асфальте, остывающий и неподвижный, словно каменная глыба. Мне не было больно или неприятно. Я ничего не чувствовал, лишь спокойствие и бесконечную, сладкую лёгкость на душе.
И я, наверное, был бы совсем-совсем не против лежать вот так вечно.
Но даже вечность когда-нибудь заканчивается, правда?
***
Моя вечность подходит к концу ровно через двадцать минут.
— Как это было? — спрашивает меня уже знакомый голос.
— Скучно! — зеваю я в ответ, — Банально даже, я бы сказал.
— Почему? — интересуется голос, добавляя к тону лёгкие нотки досады.
— Самоубийство по принуждению это моветон. Пора бы тебе уже запомнить.
— Всё лучше, чем продолжать по пикселям тратить свою личность на какую-то сомнительную повседневную историю.
— Да брось. Мы с тобой оба знаем, что в обыденности нет ничего плохого. Отчасти она даже бывает милой.
На этот раз голос не спорит со мной, лишь недовольно вздыхая. Я поднимаюсь с моего любимого кресла и распахиваю тёмные бархатные шторы, наконец-то позволяя утреннему свету выпорхнуть сквозь оконное стекло и заполнить маленькую гостиную.
Когда я по обычаю своему резко оборачиваюсь, мой взгляд натыкается на высокого мужчину, окутанного аурой мрачного угрожающего величия.
Это Фобос.
Он твердил мне, что он демон, пришедший из иного мира. Он постоянно уверял меня, что обладает силой, превосходящей даже самого Люцифера. Его сила эта такая особенная мощная магия, которая позволяет создавать кошмары и насылать ими ужас, используя их в чьих-нибудь снах. Поэтому его прозвали в честь древнегреческого бога. Да-да, того самого Короля Страхов.
Честно говоря, мне в это верится с трудом.
В конце концов, когда я проводил ритуальный обряд, я хотел призвать Мрачного Жнеца который мог бы помочь мне уничтожить этот мир и наконец развеять мою скуку.
Но кого я получил взамен? Мелкую нечисть с огромной манией величия, простодушного фигляра, который растратил всю свою оригинальность тысячелетия назад и не может даже простого смертного напугать до мурашек.
Как досадно.
— И о чём же ты опять задумался, человек? — поинтересовался Фобос, оглядывая меня в своей классической снисходительной манере. Я продолжил упорно смотреть в окно, помалкивая до тех пор, пока он не шагнул ближе и не дотронулся до моего плеча, пытаясь привлечь внимание.
— Да вот всё об Апокалипсисе мечтаю, — наконец отвечаю я, аккуратно смахивая его длинную ладонь с моего плеча. — О страданиях, да смерти всего живого. Давно бы пора, покоптили уж небо изрядно.
— Ты же уже его заказывал раз семь или даже все двенадцать. И как только не надоело?
— То были Истории. А я хочу Реальность!
— Я, знаешь ли, тоже много чего хочу. Покинуть этот пропащий мирок и, наконец, снова писать кошмары для тех, кто действительно ценит мою работу. Но вместо этого…
—…Да-да, ты застрял здесь, приятель. И походу дел очень даже надолго.