Amare et sapere vix Deo conceditur

Хонджун с такой силой толкнул парадную дверь, что едва не сорвал её с петель. Потревоженный грохотом Аскалафус* выронил от неожиданности садовые ножницы, которыми подравнивал кусты у входа, и проводил хозяина испуганным взглядом. Всем смертным и бессмертным было известно: если Владыка Подземного Царства не в духе — близится беда.

Хонджун остановился только спустя долгую череду бесконечных коридоров и поворотов, в огромном тронном зале, где также находилось специальное окно для Цербера, чтобы тот мог втиснуть все свои головы одновременно и получить долгожданную ласку от хозяина — чем пёс, собственно, и поспешил заняться, радостно залаяв в три пасти и приветствуя тем самым Бога Мёртвых, но сразу же притих, почуяв неладное, и принялся жалобно скулить. Хонджун растерянно похлопал питомца по одному из холодных носов, мыслями находясь далеко отсюда, и по привычке пнул к нему огромную тарелку хрупких человеческих костей. Цербер, недолго думая, благодарно гавкнул и, набив все три рта лакомствами, резво умчался вглубь сада закапывать своё сокровище — Аскалафус опять будет жаловаться.

Но Владыке Подземного Царства сейчас было не до очередных скандалов подчинённых. Он стремительно нёсся под высокими сводами арок, ведомый стремлением как можно скорее отыскать то, что, казалось, никогда не должно было понадобиться. Поиски довольно скоро завершились успехом: в руках Хонджун держал подарок Уёна, который тот вручил ему с лукавой улыбкой.

— Уверен, даже нашему многоуважаемому Повелителю Мёртвых иногда необходимо сбросить напряжение после столь тяжёлой работы, — заявил тогда Бог Виноделия всезнающим тоном, вызывавшим у всех невероятное раздражение.

Морщась от нахлынувших неприятных воспоминаний, Хонджун ловким движением открыл вино и наполнил им сформированный по щелчку пальцев мастос**, чтобы, не разбавляя водой, сразу же выпить. Он даже не успел ощутить изысканный, медвяный вкус, так восхваляемый смертными. Владыка Подземного Царства невольно усмехнулся при мысли, что Ксенофонт***, лицезрев то пренебрежение, с которым распивался напиток богов, отдал бы ему душу во второй раз прямо здесь.

Синие волосы всё сильнее разгорались пламенем того же цвета, выдавая беспокойное состояние хозяина. Стараясь унять назойливые мысли, что раз за разом возвращались к облику незнакомца, Бог Мёртвых продолжал рекой лить в мастос дивный напиток. Вот только вино Диониса сыграло с ним плохую шутку: желая растворить в алкоголе столь невероятное видение, Хонджун напротив вспоминал самые мельчайшие подробности, замеченные им, когда он проезжал мимо Ниссейской долины.

На её просторах беззаботно резвился прелестный незнакомец, играя с океанидами. Звонко смеясь, он подражал их забавной манере сидеть на суше и позволял тонким девичьим пальцам вплетать в волосы цветы, а после и сам с удовольствием заплетал дивные косы подругам, совершенно не ведая, что своим светлым смехом нечаянно забрал вечный покой из ледяного сердца Владыки Подземного Царства.

Первым, что привлекало в юноше внимание, были его волосы нежно-розового цвета, будто одним ранним утром тот смог дотянуться до зари, и она в ответ наградила его такой красотой. Высокий рост и гармония хорошо сложенного тела радовали чужой взор на пару с молочным оттенком пышущей здоровьем кожи. Лёгкая туника, ниспадавшая с широких плеч, подчеркивала тонкий стан и длину стройных ног. Незнакомец был совершенно босым — он скинул сандалии, чтобы вдоволь насладиться мягкостью сочной зелёной травы.

Однако больше всего Владыку Подземного Царства поразила не столько дивная, нежная, как хрупкий цветок в прекрасном саду, красота, а то, как прекрасный юноша начинал буквально светиться изнутри теплом и жизнью, стоило только его губам изогнуться в улыбке. В своём безвременном существовании Хонджун сталкивался лишь со смертью и могильным холодом, и его завораживало то, что не было ему подвластно.

Повелитель Царства Мёртвых всё пил и пил, мечтая забыть то, чем никогда не сможет обладать, но образ невероятного юноши, его лицо и сияющая счастливая улыбка никак не желали покидать разум Бога, и тогда Хонджун, осмелев от вина, решился:

— Эакус****, запрягай золотую колесницу! Мы едем за моим Цветочком!