«Королевский лес Дин»
Скоро начнется праздничный ужин. Но у Лаванды Браун совсем другие планы на этот Хэллоуин. Парвати спрашивала: «Ты уверена, Лав?» Лаванда отвечала, что все под контролем. Уроки профессора Трелони не прошли даром. Лаванда точно вычислила местоположение своего возлюбленного — она никак иначе не называла его — Рональда, и теперь готова была отправиться ему навстречу. Навстречу своей истинной судьбе! А Парвати прикроет ее перед учителями. Один или два учебных дня можно было смело прогулять, сказавшись больной. У профессора Макгонагалл сейчас масса более серьезных проблем, чем следить за в целом прилежной и незаметной мисс Браун. Чего стоят, например, выходки Невилла Лонгботтома или Джинни Уизли и реакция на них Пожирателей смерти Кэрроу, по совместительству новых профессоров Хогвартса.
Но даже календарь благоволил Лаванде! Хэллоуин в тысяча девятьсот девяносто седьмом году выдался на пятницу, то есть ближайшие два дня ее точно никто не хватился бы. Знак судьбы, не иначе. А если уж она не вернется в понедельник, тогда Парвати и займется ее алиби.
А пока есть время для более актуальных занятий.
Для того, чтобы Рональд вновь принял и полюбил ее, Лаванда использовала заклинание Вечной Прелести. К сожалению, оно не было вечным, только называлось так, но гарантировало привлечение повышенного мужского внимания примерно на двое-трое суток. И снова, снова удача: наступившее новолуние усиливало чары.
«Время действовать!» — подмигнула себе Лаванда, глядясь в зеркало. До чего же хороша! Глаза сияют, щеки тронуты румянцем, губы розовые, волосы блестящие, лежат красивыми локонами. Упругая кожа словно светится изнутри. Косметика? Что ж, можно слегка подвести глаза, для выразительности. И добавить капельку любимых духов. С ароматом лаванды, естественно. Формулу составил папа, когда Лаванда была совсем маленькой, и раскрыл секрет дочери, когда она стала взрослой волшебницей, больше года тому назад.
«По-настоящему взрослыми нас делает не возраст, а опыт, в том числе, опыт потерь», — всплыли в памяти восемнадцатилетней красавицы и такие слова мистера Брауна. Лаванда глубоко вздохнула. Она всерьез настроилась бороться за свое счастье. У нее все получится.
Трудно, очень трудно было выяснить, где обретается не вернувшийся в школу на седьмой курс Рональд, но наконец у Лаванды получилось. Магический Шар Предсказаний плюс ритуал из Запретной Секции, плюс собственная кровь Лаванды, плюс некоторые травы, оставшиеся в классе Прорицаний после профессора Трелони — и вот уже Лаванда явственно слышит название. «Королевский лес Дин».
— Ты не слишком легко оделась, Лав? — подруга озабоченно оглядела Лаванду. Чересчур тонкая для осени ткань платья не оставляла простора для фантазии. — Возьми с собой хотя бы плед!
— Плед точно пригодится, спасибо, дорогая, — подмигнула Лаванда, принимая мягкий сверток. Затейливые узоры на нем выдавали его индийское происхождение.
Грейнджер не вернулась в школу, и с первого сентября седьмого года обучения Парвати и Лаванда жили в комнате вдвоем. Их это более чем устраивало. Заучка больше не читала по ночам ни в кровати, ни в гостиной, приходя посреди ночи с очередным фолиантом, зажатым под мышкой, не светила своими голубыми огонечками в глаза, не мешала спать или спокойно болтать о моде и мальчиках.
Теперь Падма Патил гораздо чаще заглядывала к ним в гости. Сестры Патил, с виду очень серьезные девушки, на деле были теми еще оторвами. Они компенсировали строгость семейного воспитания развязностью поведения в школе и некоторой неразборчивостью в связях. Слушая об их похождениях, Лаванда порой краснела по самые уши. Сестрички с самого начала пытались вытащить подружку из пучины отчаяния, в которую ее повергло расставание с Рональдом, и предлагали разные методы достижения цели. «С кем тебя познакомить, Лав, только скажи. У нас на Рейвенкло, например, есть очень классные парни, и умные, и все такое всегда на высоте, только подмигни…» — заговорщицки говорила Падма.
Лаванда, хотя головой и понимала, как смешно она выглядит со стороны, преследуя Рональда, все никак не могла выкинуть его из своего сердечка. Не соглашалась на красивых рейвенкловцев, хаффлпаффцев, даже слизеринцев, хотя сестрички Патил намекали и на такие варианты. Что говорить о гриффиндорцах: и без помощи подруг Лаванда хоть завтра могла заполучить да того же Симуса. Или загулять с Дином, чего проще-то. Но медно-рыжий образ Рональда никак не желал тускнеть в ее мечтах.
Тогда Падма и подбросила идею о Вечной Прелести. Но шестой курс закончился трагически — погиб директор Дамблдор, и Лаванда не успела ничего предпринять. А первого сентября Рональд не вернулся в школу. «Наверняка, прячется где-то вместе с Грейнджер». Ревность жалила Лаванду, не давала покоя.
— Будь осторожна, умоляю, — Парвати сложила руки напротив груди в молитвенном жесте.
Лаванда обняла подругу и, сжав в кулаке волшебную палочку, выскользнула за дверь спальни, бормоча Дезиллюминационное заклинание.
Парвати вздохнула и отправилась в Большой зал на праздничный ужин, полная тревоги за свою взбалмошную, кокетливую, добрую, отчасти наивную, влюбленную соседку, подругу по прозвищу Лав-Лав. Любовь-любовь, что ж тут поделаешь.
Без помех добравшись до Хогсмида через тоннель за статуей одноглазой ведьмы, Лаванда вышла на пустую улицу из дверей магазина «Сладкое королевство» и аппарировала, сосредоточившись на лесе Дин и Рональде.
Привет, красавица
Легкое розовое платье с короткими рукавами — совсем не по сезону. Поднявшийся ветер треплет распущенные волосы, вот-вот сорвет с белокурых прядей розовый бант.
Опавшие листья шуршат под ногами. Лаванда недолго идет, не зная куда, потом останавливается. Смотрит по сторонам. Темно. Холодно.
Страшно.
Может, вернуться в Хогвартс?
Но у Вечной Прелести свои законы. Лаванда должна найти возлюбленного, соединиться с ним. Желание ее, и без того мощное и страстное, усугубилось под воздействием заклинания и без труда подавляет слабый голос разума, настаивающий на возвращении в школу
Лаванда снова идет. Ей кажется, между деревьев мелькнул отсвет костра. Туда? Но лес вновь темен и пуст.
Она больше не чувствует присутствия Рональда.
Лаванду охватывает дрожь. Не от холода, от Вечной Прелести. Ей сейчас жарко. Она подставляет ветру разгоряченное лицо, раскидывает в стороны руки, словно хочет улететь вместе с ветром навстречу любимому.
Ветер подхватывает и несет по лесу ее слова: «Ну где ты?»
Примерно в пятистах шагах от Лаванды у небольшого костра сидят Гарри и Гермиона. Но Лаванде не увидеть их костра, ведь они находятся за барьером из мощных охранных чар. Сквозь них ничего не видно и не слышно. Гермиона и Гарри обсуждают сегодняшний уход Рона. Друг бросил их и ушел.
Ничего этого Лаванда не слышит.
И, закрыв глаза, чтобы не слезились от ветра, не видит, как, скрываясь за стволами деревьев, движется по лесу какая-то тень.
Плавные, неторопливые движения тени выдают в ней лесного обитателя. Он не стремится обнаружить себя, однако подбирается к Лаванде все ближе и ближе. Острое зрение позволяет ему разглядывать девушку, смелая фантазия — предвкушать, что он непременно сделает с ней, подобравшись поближе. Не каждый день в лес являются подобные красотки, разодетые в праздничные наряды, да еще и такие откровенно прозрачные. «С Хэллоуином тебя, брат», — поздравляет себя лесной житель.
Сам он одет в поношенное, но еще крепкое черное кожаное пальто, которое носит всегда нараспашку. Свои длинные темные волосы он заплетает в косу и зачем-то частично красит в темно-красный, кровавый цвет. На шею повязывает щегольский розово-фиолетовый шейный платок. На ногах у него высокие, причудливо зашнурованные ботинки. Под клетчатыми штанами уже приподняло голову нечто любопытное, готовое вплотную познакомиться с прелестями миленькой блондинки, которую так кстати занесло в дебри Королевского леса Дин.
По мере того, как он приближается к девушке и все подробнее и подробнее ее разглядывает, желание его растет и растет. Он нетерпеливо теребит красную повязку на своем правом рукаве — знак, с точки зрения Министерства Магии некоторым образом оправдывающий его вольности в отношении жителей Магической Британии. Он служит егерем. Но это в основном днем. А ночью он сам себе господин. Он опускает руку к штанам и поправляет там, слегка сжимая. «Потерпи, уже скоро».
Он готов наброситься на девушку, подмять ее под себя и показать, доказать ей и себе, кто самый главный и сильный здесь, в лесу. Этой ночью она станет его собственностью, ничто не сможет этому помешать.
Он подошел совсем близко, принюхиваясь. Аромат духов, слышавшийся от девушки, кружил ему голову. Лавандовые нотки щекотали его ноздри.
Ему захотелось провести с ней немного больше времени, чем он обычно уделял на подобные дела. Захотелось ее полностью раздеть и самому раздеться, прижаться к ней всем телом, насладиться ее нежной чистой кожей, мягкой грудью и всеми остальными ее прелестями. Можно было, конечно, и не раздеваться, а просто расстегнуть свои штаны, задрать ее платье и легче легкого отыметь ее прелести, пусть она и не будет поначалу в восторге от бесцеремонного проникновения, что ему за беда. Все равно никуда ей не деться. «Куда ты денешься, когда разденешься», — приговаривал Скабиор, внимательно следя за девушкой. Избавить ее от этих глупых оборочек хотелось все сильнее.
— Привет, красавица.
Лаванда распахнула глаза и увидела в шаге прямо перед собой мужчину. Отшатнулась, но не убежала. Вечная Прелесть диктовала совсем другую линию поведения.
— Как тебя зовут, солнышко? — вкрадчиво спросил незнакомец, пристально глядя на Лаванду.
— Лав… Лав… — язык не слушался свою хозяйку. Сердце билось в бешеном ритме.
— Лав-Лав? Очень мило, — улыбнулся мужчина, сокращая расстояние между ними на четверть шага.
— Лаванда, — произнесла наконец Лаванда.
— А что ты, Лаванда, хотя нет, мне больше нравится Лав-Лав, делаешь ночью в лесу?
— Я ищу своего друга.
— А тебе не кажется, что ты его уже нашла? — мужчина подошел вплотную к Лаванде и дотронулся до ее волос, отвел от лица спутанные ветром пряди. Словно бы невзначай, на долю секунды коснулся кончиком пальца щеки девушки. Она вздрогнула, вздохнула и уставилась ему прямо в глаза.
Обведенные по контуру черным ободком, темно-синие глаза слегка прищурились, встречая взгляд Лаванды, читая в нем явное согласие.
Привыкший добиваться своего ценой некоторых усилий, Скабиор не ожидал, что все будет так просто.
— Мне холодно, — сказала Лаванда.
В самом деле, ветер поднялся нешуточный. Уже падали с деревьев сломанные ветки. И реально похолодало, даже его, одетого в пальто, пробрало, что говорить о красотке в ее легких тряпочках. Продолжать общение в лесу становилось совершенно неприемлемым. А общаться им обоим хотелось все сильнее и сильнее.
Скабиор обхватил Лаванду обеими руками, прижал к себе. Шум ветра заглушил тихий хлопок аппарации.
Тебе понравится
Аппарация перенесла их в небольшую комнату, которая выглядела как номер в дешевой гостинице и им же и являлась.
Скабиор сел на край кровати, не отпуская девушку из кольца рук.
— Все еще холодно? — спросил он, глядя на нее снизу вверх.
Лаванда, стоя между его разведенных ног, прижавшись к нему всем телом, кивнула, засовывая руки ему под пальто. Скабиор, когда холодные ладони коснулись его шеи, коротко засмеялся и запахнул пальто, частично укутывая Лаванду. У него руки всегда были теплыми, и он положил их на части тела Лаванды, под пальто не поместившиеся. Упругие, аппетитные части — Скабиор принялся мять их и гладить, то переходя на начинавшиеся чуть ниже ноги Лаванды, то опять поднимался повыше, нащупывал себе дорогу чуть дальше, между шикарными округлостями, приводящими его в состояние более и более яркого возбуждения. Лаванда слегка раздвинула ноги, и его пальцы смогли дотянуться до наиболее вожделенного им участка тела. Лаванда, все так же гревшая руки на его плечах, коротко застонала и выдохнула ему в волосы.
Грудь девушки, по-прежнему прикрытая полупрозрачной тканью, находилась непосредственно напротив лица Скабиора. Он не отказал себе в удовольствии прикусить один из торчащих сосков прямо через ткань. Пососал, поиграл языком.
Лаванда прижималась к нему, не забывая насаживаться на его пальцы, которые ощущались уже очень мокрыми. Скабиор понял, что пора переходить к следующей части программы.
Стянул с девушки вниз легкомысленное розовое платьице. Если на нем и были пуговицы, то все они бесславно осыпались вниз. Жадно принялся трогать голое тело. Такое податливое, доступное.
Лаванда же не преуспела в раздевании Скабиора. Ее достижения ограничились расстегнутым воротом его рубашки, в который она запустила руки и принялась трогать его плечи.
Рубашка рубашкой, а ведь сколько на нем еще одежды. Все остальное он расстегнул и скинул сам, он умел быстро раздеваться и одеваться.
Лег на девушку сверху. Отметил, с какой готовностью она раздвинула для него ноги.
— Привет, красавица.
Как влажно и тесно у нее внутри, с ума сойти можно.
— Как тебя зовут? — очень вовремя спросила Лаванда. Похвальное желание познакомиться с тем, кто тебя трахает. Вежливая девочка.
— Скабиор, — он тоже проявил вежливость. Если она хочет, кончая, стонать его имя, так он совсем не против.
И ей пришлось много раз звать его по имени. Он никак не мог насытиться ее телом. Он вообще любил трахаться, а сегодня прямо чувствовал себя в ударе. Два раза за ночь кончил, а все равно хотелось еще.
Под утро Скабиор понял, что надо бы чуток передохнуть. Выпустил девчонку из объятий и растянулся поперек кровати вполне довольный, раскинув в стороны руки и ноги.
Дальнейшее поведение Лаванды озадачило Скабиора. Вместо того, чтобы одеться и уйти, она обняла его, принялась поглаживать, легонько целовать, устраиваться поудобнее рядом с ним на постели, словно бы намеревалась провести здесь весь день.
И хотя Скабиор точно знал, что ее нежничание надоест ему очень-очень скоро и тогда он очень-очень невежливо выпроводит ее вон и забудет, как ее звали, однако что притворяться — сейчас ему было очень приятно. Хорошенько потрахавшись, никуда не спешить, валяться с миленькой гладенькой молоденькой девчонкой, которая ластилась к нему, словно он — ее любимый кот. Или парень, упаси Мерлин.
Скабиору не спалось. Он накинул на девушку разноцветное покрывало, невесть откуда взявшееся в этом безликом номере, а сам пялился в потолок, слушая мерное дыхание спящей Лаванды. Скабиор сурово нахмурился, когда она вдруг сквозь сон произнесла: «О, мон бон-бон! Рон!»
Скабиор не долго раздумывал. Не бывать такому, чтобы при нем поминали всяких посторонних Бон-Бонов! Он потряс Лаванду за плечо и, не дав ей опомниться, резко сказал:
— Красавица, не время спать. Вон твой бон-бон — им и займись!
Правой рукой он потянул ее за волосы, заставляя опуститься пониже, где левая рука уже держала наготове полупроснувшийся член. Скабиор провел членом по лицу Лаванды, задержался у губ, давая понять, чего хочет.
Лаванда не возражала, спросонья не понимая, отчего Скабиор так грубо стал себя вести, но, услышав про «бон-бон», очень испугалась, что выдала свой секрет. Эту провинность нужно загладить, зализать, засосать — так, чтобы Скабиор поскорее забыл о ее неосторожных словах.
Скабиора, конечно, ее маленькие секреты не интересовали. Он намеревался поучить наглую девицу хорошим манерам.
— Любишь леденцы, Лав-Лав? — и рукой, в которой по-прежнему были зажаты волосы Лаванды, изобразил согласный кивок, член при этом проник ей в рот глубже, чем она того хотела бы. Лаванда рефлекторно закашлялась и попыталась отстраниться, но Скабиор ей не позволил.
— Вкусный, вкусный бон-бон, — приговаривал он, управляя глубиной проникновения. Лаванде было больно оттого, что он сильно тянул ее волосы, но возражать и в мыслях не было. Чувствовать на затылке его руку, подчиняться ему и чувствовать, как ему это нравится — от этого Лаванда весьма возбудилась. Вечная Прелесть и близость с мужчиной туманили Лав-Лав мозги. Откровенное причмокивание и пошлое чавкание еще вчера показались бы Лаванде ужасающими. Но уроки сестренок Патил не прошли даром. Наклоняясь над бедрами Скабиора, с членом, скользящим туда и обратно у нее во рту, Лаванда вспомнила все, что Падма и Парвати рассказывали о подобном взаимодействия с мужчинами, и сосредоточилась на технике. Несмотря на некоторое неудобство, ей все нравилось — и ощущения, и вкус, и она не сдерживала довольных стонов.
Лаванда вполне успешно справлялась, но вскоре Скабиору надоело просто так лежать.
— Так, иди сюда, — он велел Лаванде переместиться. Когда Лаванда устроилась головой на подушке, Скабиор встал на кровати на колени так, что его член опять оказался у губ девушки, а у него самого получалось дотягиваться рукой ей между ног. Коленями он мог сжимать ее ребра, если бы захотел. «Если он вздумает сесть, он же меня раздавит», — некстати пронеслась в голове Лаванды одинокая испуганная мысль. Но член Скабиора возобновил свои движения, заполняя рот и горло, его пальцы тоже стали участвовать в процессе, очень и очень невежливо проникая глубоко в Лаванду. Она сначала раздвинула ноги, но потом решила, что комфортнее их свести поближе, чтобы движения Скабиора максимально приходились бы на клитор. Он заметил это и протянул:
— Ммм, любишь сладенькое, да? Придется потрудиться своим язычком, чтобы получить весь десерт!
И он быстрее задвигал рукой, при этом предоставив Лаванде облизывать только головку члена. Она тянулась за ним, приподнимаясь с подушки, и скоро перестала понимать что-либо в этом безумном ритме. Скабиор дождался, пока ее тело перестанет дрожать от оргазма, сжимаясь вокруг его пальцев, но передохнуть ни секунды не дал — ему тоже не терпелось кончить. В этот раз пусть ее рот почувствует всю силу и мощь бон-бона.
Размазывая последние капли по лицу и шее Лаванды, с трудом глотающей основную часть спермы, довольный своей щедростью Скабиор спросил:
— Так кто такой этот Рон-бон-бон, красавица?
Лаванда ни жива ни мертва ответила:
— Никто.
Она-то думала, что проговорилась только про Бон-Бона, а то, что еще произнесла и имя Рона, сильно осложняло ее положение. Скабиор на удивления легко принял это объяснение:
— Ну, никто так никто.
Сидя рядом с Лавандой, мужчина принялся тискать ее грудь. Что происходит — он только-только кончил, а его снова тянет к ней. «Вспомни, когда ты последний раз нормально трахался», — спросил себя Скабиор и, рассудив, что это все объясняет, вернулся к соскам Лаванды. Лаванда чувствовала абсолютное счастье, тая от его прикосновений.
Вместо того, чтобы разбежаться, они провели вместе весь этот день. Ходили голыми и совсем друг друга не стеснялись. Даже вместе помылись в тесной ванне. Лаванда просто-таки прилипла к Скабиору, постоянно обнимала его, прижималась к нему с разных сторон: то встанет за спиной и целует спину, то обхватит руку, то к нему спиной повернется, кокетливо поглядывая через плечо, вертит задницей, выгибается, так и просится на член.
Ненадолго утоляемый сексуальный голод сменялся голодом обычным. Скабиор просил еды у столика — стучал палочкой и получал тарелку с сэндвичами и кувшин с апельсиновым соком. Когда тарелка пустела, невидимый эльф забирал и ее, и кувшин.
Подкрепившись, Лаванда и Скабиор чувствовали прилив сил и понимание, на какие действия им следует эти силы потратить.
Воскресенье, второе ноября, стремительно заканчивалось.
А у Скабиора с огромной скоростью в голове зрели самые серьезные подозрения.
Он стоял посреди комнаты. Лаванда стояла перед ним на коленях.
Ее губы, сомкнутые вокруг головки его члена, выглядели чертовски соблазнительно. А язычок просто-таки порхал, лаская его. Сумасшедше нежно и приятно.
Палочка уткнулась девушке в горло.
— Что такое, Лав-Лав? Ты Амортенции напилась, что ли? — с подозрением спросил Скабиор. — Почему я опять хочу тебя?
— Ничего я не пила! — ответила Лаванда. В голосе прорезался испуг.
— Так. Или отвечай, что происходит, или я познакомлю тебя с моими ребятами — их сорок человек, и поверь, ни один не откажется! — палочка чиркнула вверх-вниз по шее Лаванды.
Скабиор злился. Он не стал бы, конечно, отдавать Лав-Лав своим придуркам, еще чего, но она-то об этом не знала.
Лаванда заплакала. Ей стало очень стыдно. И страшно.
— Не реви, а говори по делу, — приказал Скабиор.
— Это все Вечная Прелесть… — опустив голову, созналась Лаванда. — Такое заклинание…
— Подробнее! — потребовал Скабиор. — Какого фестрала ты делала в лесу, и почему у меня до сих пор на тебя стоит?
Лаванда вздрогнула и выпустила из ладони его член, который опять неосознанно принялась наглаживать.
Скабиор заржал. Сердиться сил не осталось. Лаванда шмыгала носом.
— Рассказывай все про свое заклинание, маленькая ты развратница. Как действует, долго ли, есть ли побочные эффекты. Смогу ли я еще с кем-то трахаться потом, драные Мерлиновы панталоны?! — волна злости вновь поднялась в нем. Развела его как мальчишку! Своими заклинаниями и прозрачным платьем! Ведьма!
Все так же стоя на коленях, Лаванда рассказала, как и зачем оказалась в лесу. Фамилию Рона, впрочем, не упомянула. Рассказала, что Скабиору не о чем беспокоиться — действие Вечной Прелести отнюдь не вечное. К тому же, она уже вот-вот выдохнется.
— Что ж, — решил Скабиор. — Посмотрим. Если я тебя через два часа больше не захочу, тогда поверю.
— Конечно, — зарыдала Лаванда. — Меня можно хотеть только под Прелестью! Спасибо тебе огромное!
Она стала подбирать с пола то, что прошлой ночью называлось ее платьем. Все, жизнь кончена.
Скабиор не ожидал такой реакции. Чего завелась-то. Сама заварила кашу, а он теперь как будто виноват. Чтобы разрядить обстановку, он предложил:
— Давай пожрем?
— Давай, — согласилась Лаванда. Терять было уже решительно нечего. Все было потеряно, и надежда, и остатки самоуважения.
— Только не одевайся пока, — попросил Скабиор. То есть как, попросил. Приказал. — И не трогай меня больше.
Лаванда отложила в сторону ткань восточной расцветки, в которую хотела было закутаться, чтобы отгородиться от переживаемого унижения. Не одеваться так не одеваться. Ничего она не исправит, все безнадежно испорчено.
Скабиор, как раньше, постучал палочкой по столику, и через некоторое время на нем появилась тарелка с сэндвичами и кувшин с соком, теперь яблочным.
Когда они покончили с сэндвичами, до конца назначенного Скабиором срока в два часа оставалась еще уйма времени. И они стали разговаривать о том о сем, в основном о Хогвартсе. Скабиор задавал вопросы, выдававшие в нем бывшего студента, например, как поживает кошка Филча, по-прежнему ли на рождество в Большом зале наряжают двенадцать елок, так ли все сходят с ума по квиддичу, как живется при новом директоре.
Он смотрел на сидящую рядом с ним на кровати обнаженную Лаванду, рассказывающую какие-то школьные истории, интересные только самим школьникам, и пытался отследить момент, когда же перестанет действовать Вечная Прелесть.
Но Вечная Прелесть и не думала прекращаться. Он-то думал, рраз, и все, и Лаванда перестанет быть привлекательной. Но она не переставала.
Она послушно сидела и не дотрагивалась до него, соблюдая условия уговора. Он смотрел на ее светлые волнистые волосы, которые порядком подрастрепались за время их веселых занятий. На белую кожу с отметинами от его пальцев и следами от зубов и засосов. На губы, алые, распухшие от поцелуев.
Лаванда закончила очередной рассказ словами:
— Что ж, два часа же давно прошли, верно?
Слезла с кровати и наклонилась за платьем. Подобрала и пестрый индийский плед.
Скабиор встал с кровати, обнял ее сзади и вновь уселся, устраивая Лаванду у себя на коленях. Уткнулся лицом ей в спину, в пахнущие лавандой волосы.
Она замерла. В низ спины уперся его член, выражающий твердый, явный интерес.
Мужские руки легли девушке на грудь, уверенно сжали, пальцы сомкнулись на сосках.
— Давай повторим, Лав-Лав…
Что же мы натворили
— Как прошло, Лав? — полюбопытствовала Парвати. Она выдержала краткий, но неприятный разговор с деканом, и хотела поскорее забыть его, выслушав подробности о несомненно удачном свидании подруги.
— Потрясающе. Он великолепен, Парвати!
Лаванда вся сияла.
— Вечная Прелесть, вижу, сработала?
— О, на все сто! Я так влюблена, Мерлин!
— А как Рон, удивился, увидев тебя?
— Рон? Да мы и не встретились с ним, — махнула рукой Лаванда.
Скабиор — вот кто отныне и навеки владел ее сердцем. И намекнул, что будет не прочь время от времени овладеть и телом.
Если выходные не выпадали на полнолуние, Лаванда ждала сову с запиской. Зимой они со Скабиором встречались в Хогсмиде достаточно часто. Учеников выпускали в Хогсмид неохотно, следили за каждым шагом. Лаванда изо всех сил старалась учиться на Превосходно, чтобы не лишиться возможности выходить из школы. Подземные ходы опечатали незадолго до рождественских каникул, отрезав школьников от внеплановых посещений внешнего мира.
Наступила весна, и встречи стали редкими — в марте удалось увидеться всего один раз. В апреле Лаванда ждала-ждала, да так и не дождалась. Обстановка в Хогвартсе накалилась до предела, Кэрроу издевались над учениками как могли. Лаванда вместе с другими участниками Армии Дамблдора переселилась в Выручай-комнату. О том, чтобы выйти за пределы школы, не могло быть и речи.
Волшебная Выручай-комната умела предоставлять все, что нужно для жизни.
А исцелять сердечные раны не могла.
С кем она связалась. Почему все так вышло. Почему так горько на душе. Почему время не лечит, а лишь притупляет боль разлуки.
Где ты. Ну где ты.
В Вальпургиеву ночь Лаванда с огромным трудом пробралась в класс Прорицаний и с замиранием сердца заглянула в хрустальный шар. Лучше бы она ничего не видела. Но сделанного не воротишь, увиденного не развидишь. Лаванда стиснула зубы и направилась навстречу судьбе.
Первое мая. Хогвартс в огне.
Лаванда бежит по коридору на втором этаже. Ее сбивают с ног. Она падает на каменные обломки. Больно ударяется спиной, головой, теряет сознание.
Очнувшись, делает попытки пошевелиться, слабые и тщетные: кто-то навалился сверху и прижимает ее к полу, крепко удерживает за плечи. Тянется к горлу. Палочка Лаванды завалилась ей под локоть, никак не достать. Девушка так и эдак дергается, но большие ладони обхватывают ее шею, и воздух перестает поступать в легкие.
Звенит в ушах. Лаванда закрывает глаза, перед взором вспыхивают яркие разноцветные круги. Вот и все.
— Экспульсо! — на краю сознания слышится заклинание, и тяжесть, удерживающая Лаванду, исчезает. Со стороны окна слышен глухой далекий стук, будто что-то тяжелое упало на землю. Короткий вой, и снова тишина.
Девушка слегка поворачивает голову в сторону, откуда прилетело заклинание. Там, опершись на стену, стоит Скабиор с палочкой в руке и с кривой улыбкой на лице.
— Зачем я это сделал, прелесть моя? — интересуется он. — Фенрир ведь мне почти что брат. Был.
Слезы текут по лицу Лаванды. Она не знает. Но все равно очень рада.
Мимо пробегает Лонгботтом с какой-то тряпкой в руке.
Невилл видит Скабиора, кричит: «Ты же сдох, гад!» и бросается на него, направив палочку и готовясь произнести убийственную формулу.
Но Лаванда тоже тренировалась в Армии Дамблдора, и реакция у нее будь здоров какая быстрая, несмотря на травмы. Молниеносно она подхватывает палочку и отправляет в Невилла Ступефай. Потом словно осознает, что натворила, и пораженно смотрит то на упавшего неподалеку Лонгботтома, то на свои руки.
— О, Лав-Лав, не ожидал от тебя, — подмигивает Скабиор, подходя к ней и помогая ей подняться. — Теперь мы одной веревочкой связаны — на своих напали.
Лаванда бы возразила что-то вроде: «Мы своих защищали», но голос у нее куда-то делся после удушения. Поэтому она молча обнимает Скабиора. От мужчины пахнет дымом и гарью.
— Предлагаю валить, пока не поздно, прелесть моя, — говорит бывший егерь.
Они, поддерживая друг друга, то и дело оглядываясь, уходят в сторону одного из подземных ходов.
«Моя драгоценная»
Кафе «Моя драгоценная», открытое в Лиссабоне пять лет назад, пользуется успехом у местных жителей и туристов.
— Привет, Ванда, как дела? — окликает хозяйку завсегдатай, садясь за столик на открытой веранде. Натянутый над верандой матерчатый навес дает приятную тень. Ткань в широкую красно-зеленую полоску слегка хлопает на ветру. По краю веранды стоят каменные вазоны, в них растет цветущая лаванда.
— Отлично, спасибо, — певучим голосом отзывается полная красивая блондинка. Она подходит к столику с блокнотом, чтобы принять заказ. Ее походка немного неуклюжая, похожа на утиную, что объясняется большим сроком беременности.
— Как Сержиу? Готов к еще одному наследнику? — подмигивает посетитель.
Ванда не подает вида, что ее задевают эти бестактные вопросы. Приходится притворяться, что все в порядке. Она безмятежно улыбается и спрашивает:
— Вам как обычно?
Завсегдатай кивает, он готовится отпустить какую-нибудь шуточку, но вдруг улыбка сползает с его лица. Ванда, делая пометку в блокноте, не сразу замечает это изменение.
С улицы слышится звонкий крик:
— Мамочка!
К хозяйке быстро-быстро бежит девочка лет трех. Ванда слегка разворачивается боком, чтобы девочка не смогла бы с разбегу налететь ей на живот. Привычным жестом опережая столкновение, Ванда протягивает руки вперед, наклоняется, обнимает дочку.
Следом за девочкой на веранде появляется мужчина, цепким взглядом оценивая окружающую обстановку. У него длинные волосы, заплетенные в небрежную косу и частично выкрашенные в кровавый, темно-красный цвет. На ногах высокие ботинки. Он глядит на раннего посетителя, приветствует его, легко наклоняя голову и коротко ухмыляясь одной стороной рта.
Ванда передает мужу блокнот.
— Как обычно, прелесть моя? — спрашивает он. Ванда кивает, берет дочку за руку, чтобы уйти внутрь кафе. Малышка капризничает:
— Хочу с тобой и папой вместе за ручку идти!
Родители исполняют это нехитрое желание, и девочка, довольная, поджимает ноги и раскачивается, крепко держась за их руки.